Не его Золотая девушка - Рейчел Джонас

знать, по-прежнему ли ее волнуют твои поступки, – объясняет он.

Я снова смотрю на то, что она сотворила с моей деткой, и пытаюсь понять, как это может служить доказательством.

– Ставлю сотку на то, что это ответ Саутсайд на пост Пандоры о тебе и Паркер. Если бы ей было плевать, гарантирую, она бы так не взбесилась и не оторвалась бы по полной на твоей тачке.

Слова брата заставляют меня начать искать телефон. Я хлопаю по обоим карманам и когда нахожу его, пролистываю ленту в поисках поста. Прокручиваю страницу всего несколько секунд, а потом вижу фотку.

– Какого хрена?

Пока я смотрю на снимок, во мне, подобно приливу, поднимается гнев. Если этот вечер еще не был до конца дерьмовым, то сейчас стал. Я перехожу от желания прикончить Вина к желанию убить Пандору, кем бы она ни была.

Я бросаюсь к «Шевроле» и открываю дверцу.

– Ты что, сваливаешь? – вопрошает Стерлинг.

– Сделайте мне одолжение и побудьте тут, пока они не заберут машину, – кричу я, садясь за руль своего произведения искусства. Слава богу, Саутсайд не знала, что эта тачка тоже моя. Иначе пришлось бы ремонтировать обе машины.

До сих пор трудно поверить, что у нее хватило наглости заявиться сюда – в здание, где я живу, – чтобы испортить мою собственность. Но, возможно, слова Дэйна правда, и это был не просто случайный акт насилия. Если все так, и это была реакция Саутсайд на мое фото с Паркер, то я близок к победе.

Да, конечно, моя машина разбита к чертям, но в нашем с Саутсайд извращенном мире это доказательство: у нее есть чувства ко мне. Все остальное – ерунда. И то ее притворство, когда я провожал ее из класса в класс. И то, что она кинула меня после полуфинала.

Я мчусь по улицам Северного Сайпресса, направляясь на другой конец города, и на уме у меня одна цель. Саутсайд и я разберемся с нашей проблемой. Что бы это ни значило. Все это.

И что бы ни случилось, я не уйду, пока мы не поставим жирную точку.

Глава 21

Уэст

Кто-то сигналит пешеходу, когда я направляюсь к входной двери, перешагивая через опавшие листья, скопившиеся во дворе Саутсайд. Мне не терпится выяснить, что, черт возьми, творилось у нее в голове, когда она размахивала битой. Но еще я отчаянно хочу знать, верна ли теория Дэйна.

Отчаянно хочу знать, покончила ли Саутсайд со мной, покончила ли с нами.

Глядя со стороны, нормальный человек сказал бы, что никаких «нас» нет, но этот кто-то оказался бы чертовски неправ. Ведь он упускает одну деталь – мы всегда были «нами».

С тех пор, как я хотел убить собственного брата за то, что тот приставал к Саутсайд на танцах.

С тех пор, как я понял, что не выношу прикосновений ни одной другой девушки.

С тех пор, как мы занялись сексом, и она, черт возьми, чуть не заставила мое сердце разорваться в груди.

Я не знаю, как и когда это дойдет до нее, но Саутсайд поймет, что она, черт возьми, от меня не избавится.

Зарешеченная бронированная дверь дребезжит, когда я бью по ней кулаком. Только сейчас я даже не задумываюсь о том, что отец Блу может разозлиться из-за того, что я приперся почти в полночь. Затем я вспоминаю, каким было мое первое впечатление об этом придурке, и внезапно мне становится все равно, если я ему помешаю.

Никто не отвечает, поэтому я стучу во второй раз.

Налетает еще один порыв ветра, и я засовываю руки в карманы, чтобы согреться. Когда я вновь поворачиваюсь к двери, меня встречает смущенный взгляд не той сестры Райли. Или, может, она та самая. Та, что не подходила к моей машине с битой.

– Мне нужно поговорить с Блу, – говорю я через дверь.

Скарлетт просто стоит, придерживая занавеску, и смотрит на меня, кажется, с разочарованием. Учитывая, что она какое-то время назад вроде как боготворила меня, ее пренебрежительное отношение означает, что она видела пост Пандоры. Конечно, Скарлетт во многом на стороне сестры, поэтому на данный момент она, очевидно, меня не поддерживает.

Что ж, прекрасно.

Охренеть просто.

Я пытаюсь сообразить очередные извинения, пока Скарлетт не успела уйти и не оставила меня здесь на холоде. Потому что она точно настроена это сделать. Я вижу это в ее глазах. Сестринская связь, существующая между этими двумя, сильнее, чем все, что я когда-либо видел.

– Слушай, этот пост не то, чем кажется, – спешу сказать я. – Я просто хочу зайти и объяснить это твоей сестре. Пожалуйста. Она заблокировала мой номер, и это мой единственный способ связаться с ней.

Вот черт! Я что, сказал правду, не будучи загнанным в угол?

Я даже не уверен, что хотел этого, пока слова не сорвались с моих губ, но выражение лица Скарлетт смягчается. Неужели это просто сработало?

Она оглядывает меня с ног до головы, словно мусор, которым, я полагаю, она считает всех, кто причинил боль ее сестре. Я готов расцеловать ее ноги, если она откроет замок. Только когда я протягиваю руку к двери, оказывается, что та заперта.

– Скажи мне, почему я должна тебя впустить, – приветствует меня Скарлетт через кованую решетку. Убрав выцветший розовый хвостик за спину, девчонка бросает на меня тот же холодный взгляд, которым любит поражать ее сестра.

Я дышу в ладони, потому что остался без пальто, а на улице чертовски холодно. Пытаясь не обращать внимания на мороз, я одновременно придумываю, как урезонить четырнадцатилетнюю малявку.

– Потому что я обо…

Чувак, ты только что признал, что ей всего четырнадцать. Следи за своим чертовым языком.

Я делаю вдох и начинаю сначала.

– Потому что я облажался. Я это знаю. Твоя сестра это знает. В этом и причина наших ссор. Но я не делал того, что, по ее мнению, сделал, Скарлетт. Клянусь.

Она оглядывает меня с ног до головы, скрестив руки на своей футболке с единорогом и прислонившись к дверному косяку.

– И? – спрашивает она, и ее голос звучит лишь вполовину так же дерзко, как у Саутсайд, когда та бросает мне вызов.

– И… Я хочу все исправить, – добавляю я. – Мне не нравится, что она злится на меня за то, чего я не делал.

– А как насчет того, что ты сделал?

Какого черта! Саутсайд продала ей обучающий курс «Задай ему жару», о котором я не знаю?

– И это я тоже