Новый Мир ( № 7 2013) - Новый Мир Новый Мир

Малая уже мирно спала. Я выключил свет и вышел в коридор. Было темно, за окнами стояла теплая ночь. Какие-то крики звучали из темноты, какие-то движения угадывались на соседних улицах, как будто жители окружающих домов только и ждали, когда придет ночь, а уже тогда выбирались на улицы, под надежную сень деревьев, узнавая в ночной черноте друзей и знакомых. Хорошо было стоять по эту сторону окна, оставаясь незамеченным и неуязвимым, имея возможность в случае чего вовремя заметить опасность. Опасность тем более тут как раз и явилась. Я услышал шаги по ступенькам, легко отступил к дверям запасного выхода и встал в тень. Кто-то двигался по коридору, чутко крадучись и стараясь не шуметь. Ага, догадался я, Анна идет следить. Когда ж она спит? И сколько ей за это платят? Я уже приготовился крикнуть во тьму что-то суровое и обличительное, однако тени скользнули по двери нашего номера и двинулись дальше. В конце коридора остановились. Долго звенели ключами. В конце концов кто-то включил фонарик на мобильном. Я узнал наших соседей. Мужчина открыл двери, но перед тем, как пропустить женщину внутрь, вдруг схватил ее за руку, и она преданно кинулась к нему, жарко и упоенно целуя. Мне стало неудобно, я правда вел себя как извращенец — стоял и наблюдал, как они тут друг друга зажигают огнем желания. Мужчина забросил в комнату сумку, потом толкнул туда же женщину, а после и сам исчез за закрытой дверью. Людей, которые так отчаянно любят друг друга в служебных командировках, бояться не следует, подумал я. Любовь лишает людей агрессии.  И свободного времени тоже. o:p/

o:p   /o:p

20 o:p/

o:p   /o:p

То, что творилось с ними, то, как они смотрели друг на друга, как боялись потерять волшебное чувство невозможного, — мне все это не нравилось изначально. Что она себе думает, не понимал я, чего она от него хочет? Мне сразу было понятно, что все это закончится битьем посуды и судебными исками. Слишком уж крепко держались они за руки, слишком недоверчиво относились ко всему, что с ними происходит. Все это обязательно должно было привести к жертвам среди мирного населения. Долгая счастливая жизнь требует компромиссов и обоюдно подписанных соглашений, а они вместо этого держались за руки так, будто боялись, что стоит кому-то из них потерять бдительность, оглянуться назад, выпустить на миг эту ладонь — и все исчезнет, все утратит свою силу, и ничего нельзя будет восстановить. Нельзя долго слушать голос, полный страха, рано или поздно тоже начнешь бояться. Я говорил об этом ему, я намекал на это ей, однако Паша ошалело отмахивался, а она слушала меня с тихой улыбкой, откровенно со мной не соглашаясь, хоть особо и не споря. Она сразу увидела во мне опасность, поняла, что я до последнего буду пытаться бороться за Пашину душу, что не дам ей просто так затянуть его под воду, не дам ей загрызть его во время очередного семейного разговора. Где-то так оно и было, я не привык бросать друзей в беде, а тут беда была черной, так что я делал, что мог, то есть не делал ничего. Поскольку Паша просто игнорировал все мои советы и аргументы, он заболел ею, как раком, спокойно прощаясь с родными и близкими и готовясь к великому переходу в лучший из миров. Весна делала их поступки непредсказуемыми, а желания синхронными.  Он резал свое сердце о сталь ее молчания, ее дыхание обретало мягкость в его присутствии, они отважно воевали друг с другом, однако что-то держало их вместе, и что это было, я даже не могу представить. Может, чувствительность, может, зачарованность, когда вдруг вокруг тебя в воздухе открываются тайные каналы нежности и огня, и именно в этот момент ты замечаешь вещи, которых не замечал раньше, и реагируешь на них с неприсущими тебе упорством и решимостью. Потом и сам не знаешь, как так вышло, что с тобой было. Но никогда ни за что не жалеешь о том, что случилось. o:p/

И они тоже ни о чем не жалели. Они лихорадочно пытались остановиться посреди времени, неумолимо наполнявшегося летней пылью, июньскими красками. Замирали посреди улицы, почти не реагируя на всех нас — и тех, кто хотел помочь, и тех, кто просто не мешал. Замирали и оставались в стороне, поскольку так всегда случается: никто не может запустить твое сердце, если ты сам сознательно им не пользуешься. o:p/

o:p   /o:p

21 o:p/

o:p   /o:p

Хуже всего, что в комнате не было туалета. Чтобы почистить зубы, нужно было сначала выбраться из постели, найти одежду, хоть как-то обуться и отправиться вперед, в гостиничные коридоры — пустые и неприветные. Меня это больше всего раздражало, однако деваться было некуда, приходилось показывать малой пример взрослого позитивного отношения к жизни. Алиса спала, с головой спрятавшись под одеяло, и ее белые кроссовки с вложенными в них полосатыми носками стояли под кроватью. Одежду она для чего-то спрятала в тумбочку. Я выглянул за окно. Солнце плыло где-то над нами, путаясь лучами в высоких деревьях. Взял щетку, вышел в коридор. Долго и азартно чистил зубы, склонившись над рукомойником, подставлял голову под струю, ощущая, как болезненно и приятно вода обжигает кожу. Еще один день, и все это останется позади. Все снова встанет на свои места. Я поднял голову. В зеркале за моей спиной стоял лейтенант. Я содрогнулся, но решил не оборачиваться, делая вид, что все хорошо, и продолжая до боли чистить зубы. o:p/

— Доброе утро, — сказал лейтенант, ухмыляясь. o:p/

Я кивнул. o:p/

— Умываешься? — уточнил он. o:p/

Я снова кивнул, закусывая щетку зубами. o:p/

— Девочка где? — поинтересовался он. o:p/

— Спит, — ответил я, щедро сплевывая белой пастой. o:p/

— Угу, — сказал на это лейтенант, — спит. Угу. o:p/

Я спрятал щетку в карман, оперся на рукомойник, молча разглядывая лейтенанта в зеркало. Он занервничал. o:p/

— Послушай, — сказал, — друг. Не знаю, что ты надумал, но чем скорей ты отсюда уберешься, тем лучше. o:p/

— Что значит лучше? — обиделся я. — Кому лучше? o:p/

— Всем лучше, — сказал лейтенант. — Приехал непонятно для чего. Занимаешься неизвестно чем. Девочка с тобой. Одеколоны эти твои… o:p/

— Ну, расстреляй меня за одеколоны, — предложил я. o:p/

— Я подумаю, — сухо ответил он, развернулся и ушел. o:p/

Я достал из кармана щетку и еще раз почистил зубы. o:p/

o:p   /o:p

22 o:p/

o:p   /o:p

Когда шел по коридору, меня позвали. Я оглянулся. Дверь соседнего номера была открыта, на пороге стоял сосед-коммивояжер и осторожно просил подойти. Был он в длинных черных трусах и футболке «Барселоны». Я подошел. o:p/

— Он ушел? — боязливо спросил сосед. o:p/

— Ушел, — ответил я. o:p/

— Я хотел вам сказать, — быстро заговорил сосед, — он к нам тоже приходил. Расспрашивал о вас. o:p/

— Скажи, что мы ничего не сказали, — послышался женский голос за его спиной. o:p/

— Да, мы ничего не сказали, — с готовностью подтвердил сосед. o:p/

— И про телефон скажи, — напомнил женский голос. o:p/

— Да, он куда-то звонил, — объяснил сосед. — Спрашивал о чем-то. Вас вспоминал. Вы будете осторожны, ладно? — попросил он. o:p/

— Обязательно, — уверил я его. — Спасибо вам. o:p/

— И о нас плохо не думайте, — попросил он также. — У нас все серьезно. o:p/

— О свадьбе скажи, — снова напомнили ему. o:p/

— Да-да, — поспешил сосед, — у нас даже свадьба скоро будет. o:p/

— Поздравляю. — Я пожал ему руку и поспешил домой. o:p/

Интересно, подумал я, он во время секса сбрасывает эту футболку?  Я бы не сбрасывал. o:p/

o:p   /o:p

Алиса лежала в постели и смотрела на меня внимательно и пристально. o:p/

— Проснулась? — спросил я. — Давай сходим, проведаем твоего старика. o:p/

— Да ну, — неохотно отозвалась она. — Он снова ныть начнет. o:p/

— И что теперь? — спросил я резко. — Бросить его одного помирать? o:p/

— Какое помирать? — презрительно сказала на это Алиса. — Его завтра выпишут. Завтра пойдем и заберем. o:p/

— Короче, — я не хотел с ней спорить, — ты идешь или нет? o:p/

— Нет, — ответила она хмуро. o:p/

— Тогда оставайся здесь. o:p/

— Не хочу я оставаться, — ответила она на это. o:p/

— А что ты хочешь? — разозлился я. o:p/

— Послушай, — сказала Алиса, прячась под одеяло, — а зачем вам вообще куда-то ехать? Чего вы всю эту дрянь не продаете дома? o:p/

— Тебе что до этого? — продолжал злиться я. — Думаешь, так просто продать две торбы паленого «Гуччи»? o:p/

— Что тут сложного? o:p/

— Во-первых, сеть сбыта, — объяснил я. — Во-вторых, конкуренция. В-третьих, дома у нас можно купить настоящий. Да что я тебе рассказываю! o:p/

— Погоди, — попросила она. — Не иди. Скажи вот что: почему ты не устроишься на нормальную работу? o:p/

— Коммивояжер — нормальная работа. Можно даже сказать — почетная. o:p/

— Как же, — возразила она, — почетная, тебя даже в гостиницу не хотели селить. o:p/

— Неважно, — ответил я резко, идя к выходу, — я не собираюсь заниматься этим всю жизнь. o:p/