Новый Мир ( № 7 2013) - Новый Мир Новый Мир

— Про тебя она тоже, кстати, расспрашивала, — добавила Алиса. o:p/

— И что ты ей такого рассказала, что она поделилась с тобой шоколадом? o:p/

— Рассказала, что ты во сне разговариваешь, — охотно объяснила Алиса, — на непонятном языке. o:p/

— Это сербский, — объяснил я. o:p/

— Ты говоришь по-сербски? — заинтересовалась Алиса. o:p/

— Да, — заверил я, — но лишь во сне. o:p/

Я молча открыл чемодан, стал доставать оттуда разноцветный товар. o:p/

— Можно я с тобой? — спросила Алиса неожиданно. o:p/

— Не думаю, — ответил я деловито. o:p/

На рецепции действительно стояла Анна. o:p/

— Девочка два дня не ела, — сказала Анна строго. — Вы не заплатили за номер. Что вы себе думаете? o:p/

— Вот, — сказал я ей, — именно это я и хотел вам сказать. Сейчас я на почту. Деньги уже должны были перевести. Через час вернусь. Вы будете на месте? — спросил на всякий случай. o:p/

— Буду, — холодно ответила Анна. o:p/

— Я так и думал, — согласился я. o:p/

— Послушайте, — продолжила Анна, — вы мне очень не нравитесь.  Я не знаю, что с вами делать. Если вы приехали в больницу, то и живите в больнице. o:p/

— Ань, — начал я издали, — вы когда-нибудь жили в больнице? o:p/

Анна умолкла. Под ее нежно-белой блузой звонко билось холодное сердце, аж морозный пар поднимался по ее нежным женским легким. Что ж она такая неприветливая к клиентам? — подумал я. Это ж непрофессионально, и для кожи вредно. o:p/

— Что вы пытаетесь мне сказать? — обиженно спросила Анна. — На что вы все время намекаете? o:p/

— Ну, не ругайтесь, — сказал я. — Все ж хорошо, все нормально. Девочку я накормлю. Хотите, я вам цветы принесу? o:p/

— Принесите мне справку, — попросила Анна, — от врача. Что у вас все в порядке с головой. o:p/

— Может, лучше цветы? — засомневался я. o:p/

Тут за моей спиной кто-то нетерпеливо и требовательно хмыкнул.  Я оглянулся. Приятная пара стояла и ждала своей очереди. У мужчины было скорбное бритое лицо. Одет был официально: в темные джинсы и белую застиранную рубашку, на плече его висела тяжелая сумка, набитая каким-то барахлом. Женщина была моложе и суше, серо одета, невыразительно накрашена. Но мужчине она, несомненно, нравилась и такой. Я отступил в сторону. Мужчина положил перед Анной ключ от номера. o:p/

— Где у вас тут позавтракать можно? — спросил солидно. o:p/

— Лучше всего в каком-нибудь вагоне-ресторане, — ответила Анна. o:p/

o:p   /o:p

17 o:p/

o:p   /o:p

— Да ладно, — сказала Алиса, догнав меня на ступеньках и придержав за руку, — давай пойду с тобой. o:p/

— Ты будешь мешать, — отказывался я. o:p/

На самом деле я был и не против. Пусть идет, подумал. Но по привычке все равно отказывался. o:p/

— Я не буду мешать, — просто ответила Алиса, и я не нашел, что возразить. o:p/

— Куда пойдем? — Спросил. o:p/

— Ясно, что на вокзал, — хмыкнула она, сбегая со ступенек. o:p/

Со стороны мы похожи были, наверно, на брата и сестру. От разных отцов. И незнакомых между собой матерей. На мне был еще не совсем потасканный темный костюм, надеваемый на работу. Алиса носила футболку и аккуратные джинсы. Под футболкой даже просвечивался бюстгальтер. Я, скажем, не знал, что бывают бюстгальтеры таких размеров. o:p/

По привокзальной сновали немногочисленные пассажиры, стоял красного цвета жигуль, в котором спал точно такого же цвета таксист. Странный город, подумал я, никто не приезжает, никто не уезжает. Тут как раз подкатил поезд, оттуда вышла заспанная проводница, прошлась по перрону, как по подиуму, согнала с асфальта голубей, печально зашла в соседний вагон. За рельсами начинался сосновый лес, пахло теплом, и хотелось навсегда отсюда уехать. Но есть вещи сильней наших желаний. Скажем, отсуствие нормальной железнодорожной связи. o:p/

Мы прошлись по нескольким магазинам, остановили нескольких женщин в домашней одежде, даже подошли к отправлявшейся электричке. Однако все это было неубедительно и несерьезно — никто даже говорить не хотел ни о какой парфюмерии, тем более — косметике. Я привычно стал нервничать, Алиса, сначала шедшая за мной бодрым скаутским шагом, затихла и смотрела вокруг с плохо скрываемым скепсисом. В конце концов зашли в зал ожидания и сели на скамью. Вокзал был пуст, солнечные отблески лежали на полу, и тени деревьев за окном отпечатывались на стенах таинственными знаками. В детстве вокзалы казались мне загадочными и исполненными чего-то неимоверного, какой-то чудесной энергии, появляющейся только во время путешествия и исчезающей, едва ты возвращаешься домой. Может быть, это от моего старика: он, со своими сербскими народными прибамбасами, любил брать меня с собой на вокзал, отправляясь туда по своим неимоверно важным делам. Поэтому вокзал в моей детской фантазии ассоциировался с важными делами и пьяными женщинами. Потом, позже, повзрослев, мнения своего о вокзалах я так и не изменил. Но тут, похоже, о пьяных женщинах можно было и не мечтать. Залы ожидания стояли как заминированные — пусто и торжественно. Шаги звучали звонко и неприятно. Порой в открытые окна влетали голуби. Порой они вылетали наружу. o:p/

Тут Алиса дернула меня за рукав, показывая на приоткрытую дверь справочной. По комнате разливался летний сумрак, невидимый вентилятор разгонял воздух, и видно было разве что пару женских ног, обутых в темно-кровавые туфли на высоких каблуках. Наш клиент — сразу решил я. Алиса пошла за мной. o:p/

Женщина была аккуратной, но в возрасте. Лет ей было под пятьдесят, и она до последнего держалась за остатки даров природы. Активно пользовалась косметикой: пудра, тушь и бледно-розовая помада придавали ее лицу по-настоящему трагическое выражение. Волосы красила в красный, одета была откровенно, глядела устало, но выразительно. Я понял, что это судьба. На мое традиционное: «Вам сегодня невероятно повезло!» и «Только сегодня мы проводим акцию: купи одну вещь и получи в подарок ненужный тебе китайский фен» реагировала без особого оживления, зато глаз не отводила, лишь время от времени закидывала ногу на ногу, словно демонстрируя свои туфли. Алиса стояла возле двери, с интересом разглядывая женщину. Когда я сказал все, что говорю обычно в таких случаях, она в который раз перебросила ноги и заговорила. Попросила спрятать фен и показать что-нибудь поинтересней. o:p/

— Я вас понял, — сразу же подхватил я. — Думаю, у меня для вас кое-что есть. «Кельвин Кляйн», — сказал, доставая ценную коробку. — Настоящий, — добавил на всякий случай. — Изысканный аромат, адресованный женщине, излучающей внутренний свет. o:p/

Она напряглась. О свете ей можно было не говорить. o:p/

— Сложная цветочная композиция, — смело продолжил я. — Сердцем аромата являются цветы каллы. o:p/

Тут она напряглась еще больше. Я видел это, но остановиться уже не мог. o:p/

— И главное, — продолжал, заглядывая ей в глаза, — аромат рассчитан на зрелых клиентов. Как правило, это женщины за сорок, они мудрые, и красота их не подчиняется жестокому неумолимому времени. o:p/

— У вас есть что-то другое? — оборвала меня она. o:p/

Я замер, однако всего лишь на миг. o:p/

— А как же, — сказал, — согласен: вы еще слишком юны. Поговорим о каллах лет через двадцать, — сказал с воодушевлением. — Я все равно попробую вас удивить. Смотрите, — сказал, достав очередной флакон, — «Диор». Какие у вас отношения с «Диором»? o:p/

Женщина горько вздохнула, мол, не морочьте мне голову. o:p/

— Аромат, — не отступал я, — складывается из аккордов черного чая в ансамбле с утонченным жасмином, сандалом и пикантностью кардамона. o:p/

— Чая? — опять перебила она меня. o:p/

— Да, чая, — подтвердил я. — Черного, — добавил. o:p/

— Ну и что мне его, пить? — как-то отстраненно спросила она и уже потянулась к кнопке микрофона, словно намекая, что сеанс окончен, у нее куча работы, и мы ей не то чтобы мешаем, но не помогаем, это точно. o:p/

Но я успел перехватить ее руку и, выдержав паузу, сказал: o:p/

— Не спешите, — сказал тихо, — это еще не конец. «Гуччи», — сказал я, — вы слышали что-нибудь о «Гуччи»? o:p/

— Слышала, — ответила она так же тихо. — Слышала. o:p/

— Тогда это точно для вас, — сказал я уверенно, — Гуччи — это то, чего вам не хватает. o:p/

Тут она вообще как-то обиделась, и взгляд ее говорил: откуда ты, чувак, взял, что мне вообще чего-то не хватает здесь, в моей справочной. Но я не обращал внимания. o:p/

— Он тоже настоящий, — говорил я, понимая, что лучше мне дальше не говорить, — этот «Гуччи». Вы понимаете? o:p/

— И что? o:p/

— И что? Чары молодости, модный винтаж. Специально для романтичной девушки, не лишенной азарта, которая утопает в сладковатых оттенках пиона и розы, оттеняемых характерными сандалом и пачулями. o:p/

Думаю, если бы я не упомянул пачули, все могло обойтись. Но не обошлось. o:p/

— Выйдите отсюда, — холодно сказала она, — и пачули свои заберите. o:p/