«Великий Вавилон» - Арнольд Беннет

— Вот так будет потеха! — заметил Раксоль.

— Это зависит от того, что вы подразумеваете под словом «потеха», — возразил Хэйзел. — Собственно говоря, никак нельзя назвать потехой эту гонку по реке в тумане. Из этого царства барок, нагроможденных вокруг, того и гляди попадешь в царство смерти! Вероятно, этот молодец спрятался в шлюпке, как только нас увидел, а затем, когда я сошел, принялся грести.

Лодка быстро двигалась по течению. Править ею приходилось скорее наудачу, инстинктивно. Время от времени Хэйзел, сидевший у руля, был принужден круто поворачивать нос лодки, чтобы объехать баржу или корабль. Раксолю казалось, что последними был запружен весь фарватер. Он напряженно осматривался по сторонам, но долгое время не видел ничего, кроме смутных и расплывчатых очертаний судов. Наконец он проговорил:

— Мы на верной дороге, я вижу его впереди. Мы догоняем его.

Минуту спустя шлюпка была видна уже совершенно ясно менее чем в двадцати ярдах впереди, а человеком, бешено налегавший на весла, был, вне всякого сомнения, Жюль, одетый в легкий летний костюм и широкополую шляпу.

— Вы были правы, — сказал Хэйзел, — это настоящая потеха. Кажется, что и я начинаю входить в раж. Это будет поувлекательнее, чем игра на тромбоне в оркестре. Уж не опрокинуть ли мне его? А потом мы можем вытащить его из воды.

Раксоль утвердительно кивнул, но в то же мгновение перед носом их лодки выросла громадная баржа с поднятыми на ней красными парусами, и они едва избежали гибели. Когда они выплыли в открытое пространство и как только смолкли их громогласные проклятия, шлюпка едва уже виднелась в тумане, а толстый гребец дышал с такой силой, что вздохи его могли услышать и на берегу. Раксоль очень хотел бы что-нибудь сделать, но делать было нечего, и ему оставалось только сидеть сложа руки рядом с Хэйзелом.

Мало-помалу они снова начали догонять шлюпку, единственный гребец которой, видимо, начинал уставать. Вот они уже почти настигли ее. Вдруг шлюпка круто повернула и нырнула в узкий проход между двумя баржами, черными и пустынными, стоявшими на якоре в пяти-десяти ярдах от берега.

— К штирборту! — скомандовал Раксоль.

— Нет, ребята! — возразил Хэйзел. — Мы там не пройдем. Он вынужден будет выйти оттуда, это просто уловка. Я буду держать прямо перед собой.

Тут из-за баржи вынырнула пустая шлюпка и по воле ветра направилась к Гринвичу. Толстый человек прошептал что-то своему товарищу, и лодка мигом остановилась.

— Прекрасно! — сказал один из них. — Если вам нужен именно тот человек, то он на одной из этих барж, вам стоит только пойти туда и взять его.

— Очень просто! — раздался голос с ближайшей баржи; голос был Жюля, иначе — мистера Тома Джексона.

— Слышите? — улыбаясь, спросил толстяк. — Вот храбрец! Но, если бы я был на вашем месте, мистер Хэйзел, или на вашем, сэр, я бы не стал особенно спешить подниматься на эту баржу.

Причалив кормой к барже, они нерешительно посматривали наверх.

— Великолепно! — сказал Раксоль Хэйзелу. — У меня есть револьвер. Как бы мне только туда вскарабкаться?

— Да, револьвер-то револьвером, — резко возразил Хэйзел, — а только я должен предупредить вас, чтобы вы не пускали его в дело. Шуметь нельзя. Как только раздастся выстрел, на нас мигом набросится речная полиция, а это будет значить, что мне пришел конец. Если начнется следствие, то дирекция не обратит никакого внимания на тот факт, что меня замешало в эту игру мое начальство, и меня попросят оставить службу.

— Не бойтесь этого, — сказал Раксоль. — Я возьму, конечно, на себя всю ответственность.

— Дело не в том, что́ вы возьмете на себя, — вы не сможете снова устроить меня на службу, и карьера моя будет кончена.

— Но существуют ведь и другие карьеры! — возразил Раксоль, которому страстно хотелось всадить пулю в своего экс-лакея.

— Моя карьера — таможня, так что, пожалуйста, обойдитесь без выстрелов. Мы подождем немного, он не сможет улизнуть. Если хотите, я дам вам мою иглу, — и он передал ее Раксолю, — а вы можете делать все, что вам вздумается, только ловко и бесшумно.

В течение нескольких секунд все четверо оставались в бездействии. Они были окутаны туманом, под ними плескалась темная вода, а над ними высилась баржа, на борту которой находился отчаянный, готовый на все человек. Вдруг туман всколыхнулся и клубами стал рассеиваться, точно от дуновения гигантского чудовища. Небо прояснилось, луна вышла из-за облаков: наступила одна из тех быстрых метеорологических перемен, которые часто наблюдаются на больших реках.

— Вот так-то лучше! — проговорил толстяк.

В то же мгновение над бортом баржи показалась голова человека, и они увидели лицо Жюля, потемневшее, мрачное, искаженное злобой.

— Это мистер Раксоль в лодке? — спокойно спросил он. — Если да, то пусть он войдет сюда. Мистер Раксоль меня преследовал, пусть же он попытается взять меня! Я здесь!

Он выпрямился во весь рост. На фоне ночного неба он казался гигантом. Все сидевшие в лодке могли ясно различить, что в руке он сжимал короткий кинжал.

— Ну, мистер Раксоль, вы долго гнались за мной, — продолжал он, — вот я и здесь. Что же вы медлите? Если у вас не хватает смелости, попросите кого-нибудь рискнуть вместо вас… тот же прием будет оказан всякому! — И Жюль разразился вызывающим хохотом.

Но вдруг смех его оборвался, и он покачнулся вперед.

— Что тебе надо на моей барже? Убирайся прочь! — прозвенел в ночной тишине высокий мальчишеский голос.

Позади Жюля показалась оборванная фигурка мальчугана, и две маленькие руки предательским толчком спихнули Жюля в воду. Он упал с громким плеском.

Сразу стало видно, что Жюлю было чуждо искусство плавать. Бешено барахтаясь, он исчез под водой, когда же вновь показался на поверхности, то вскоре очутился в таможенной лодке. Минуту спустя он уже лежал связанный на дне лодки. С помощью мальчика-тряпичника, который, по всей вероятности, сам имел не больше прав на баржу, чем Жюль, Раксолю удалось выиграть игру. В первый раз после многих недель миллионер испытывал чувство душевного спокойствия и удовлетворения. Держа иглу Хэйзела в руке, он склонился над неподвижно лежавшим Жюлем.

— Что же вы теперь будете с ним делать? — спросил Хэйзел.

— Мы причалим к пристани напротив «Великого Вавилона». Я обещаю ему, что он получит прекрасное помещение в моей гостинице.

Жюль не говорил ни слова. Прежде чем Раксоль распрощался с компанией служителей таможни, мошенник был благополучно перенесен в гостиницу «Великий Вавилон», а оба гребца получили по обещанным десяти фунтам.

— Вы переночуете здесь? — предложил Раксоль Хэйзелу. — Уже очень поздно.

— С удовольствием, — согласился тот.

На следующее утро его ожидал роскошный завтрак, а под своей салфеткой он нашел банковский чек на сто фунтов. Но, прежде чем Хэйзел успел окончить свой завтрак, многое успело совершиться в гостинице, хотя он узнал об этом лишь впоследствии.

Глава XXVII

Исповедь Тома Джексона

Маленькая комнатка, в которой жил Жюль, служа главным лакеем в «Великом Вавилоне», оставалась незанятой с того дня, когда Теодор Раксоль рассчитал его. На должность главного лакея также никого не взяли: отсутствие одного человека, пусть даже и несравненного Жюля, не могло быть особенно заметным в таком громадном штате прислуги, как штат «Великого Вавилона». Должность главного лакея обычно нужна для того, чтобы производить эффект, внешнее впечатление, а не приносить действительную пользу, и большая гостиница на набережной не составляла исключения в этом отношении. Поэтому Раксолю пришла в голову чудесная мысль — перенести своего пленника, по возможности сохранив все в секрете, в эту пустую комнату. Затруднения в этом не представилось, так как Жюль с виду совершенно покорился своему более сильному противнику.

Раксоль взял с собой наверх одного старого рассыльного, уже много лет исполнявшего обязанности помощника швейцара в отеле — человека пожилого, сухопарого, как терьер, и выносливого, как дворняжка. Войдя в комнату с Жюлем, руки которого были связаны, миллионер приказал рассыльному остаться у дверей в коридор.

Комната Жюля представляла собой обыкновенное помещение, разве чуть-чуть получше тех, что отводятся для прислуги в гостиницах восточной части Лондона. Она была четырнадцати футов длиной и двенадцати шириной. Вся обстановка ее состояла из кровати, маленького платяного шкафа, умывальника, стола и двух стульев. Около двери в стене были вбиты два крючка, ветхий коврик лежал перед кроватью, а на железной полке камина красовалось несколько дешевых украшений. С потолка свисала электрическая лампа. Маленькое четырехугольное окошко располагалось высоко от пола и выходило во внутренний двор. Комнатка помещалась на верхнем этаже — восьмом, и из нее можно было видеть только часть двора. На двадцать футов ниже окна шел узкий карниз, а над ним — высокая, остроконечная крыша гостиницы, которую, впрочем, из самого окна нельзя было увидеть. Осмотрев окно и выглянув из него, Раксоль решил, что через него во всяком случае Жюлю убежать не удастся. Он также осмотрел камин, но дымовая труба последнего оказалась слишком узкой, чтобы в нее мог пролезть человек.