Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

но пока дошли, волосы и рубашка Андрея стали совсем мокрыми, да и сам… не так промок, как замерз.

– Ну вот, Андрей, дошли. Сейчас сразу ко мне.

– Я… я не могу…

– Ничего-ничего, всё сможешь, – бодро отмахнулся от невнятных возражений Жариков, быстро припоминая на ходу, что сейчас в первую очередь.

И когда Андрей, уже совсем придя в себя, робко перешагнул порог комнаты, Жариков действовал быстро и решительно. Достал из шкафа и сунул Андрею махровое большое полотенце.

– Вытирай волосы, насухо.

Андрей нерешительно взял полотенце, замялся…

– Я… я лучше пойду…

– Куда? – поинтересовался Жариков, выставляя на стол большую бутылку водки, рядом с ней шлёпнулось небольшое холщовое полотенце, – ты сейчас только до воспаления лёгких дойдёшь. По прямой и никуда не сворачивая, – и глухо, потому что искал что-то на нижней полке шкафа, – раздевайся, ты же мокрый весь.

Бросив на стол рядом с полотенцем тёмно-синий свёрток, Жариков повернулся к Андрею.

– Ну, ты чего стоишь?

Он не давал парню ни опомниться, ни возразить. Отобрал полотенце и сам вытер ему голову, заставил раздеться. Под рубашкой и штанами у Андрея ничего не было. Жариков взял у него одежду и ловко набросил на батарею.

– Потом развешу.

Андрей следил за ним круглыми от испуганного удивления глазами, не сопротивлялся и не пытался спорить. Жариков откупорил бутылку, налил водки на холщовое полотенце и сильно растёр Андрею спину, плечи и грудь, потом сунул мокрую остро пахнущую ткань в руки.

– Живот и руки сам.

Андрей послушно выполнил приказ.

– А теперь надевай.

Андрей взял тёмно-синие пушистые и какие-то… колючие штаны и рубашку. Штаны, как рабские, но не на шнурке, а на резинке, и рубашка тоже без застёжки, с облегающим шею высоким воротником.

– Надевай-надевай, – улыбнулся Жариков. – Это мой спортивный костюм. Сейчас я носки ещё найду.

Андрей чуть ниже и намного тоньше, костюм был ему заметно велик, но это волновало Жарикова меньше всего.

– А теперь садись и ноги себе водкой разотри, ступни, пальцы. Вот так. И носки надевай, – он дал Андрею толстые шерстяные носки, быстро разобрал постель. – И ложись теперь. Я сейчас чайник поставлю, попьёшь горячего, прогреешься изнутри.

Андрей послушно лёг, Жариков накрыл его одеялом, подоткнул со всех сторон. И, взяв чайник, ушёл за водой.

Когда хлопнула дверь, Андрей осторожно огляделся. Он впервые был в комнате врача. Шкаф у стены… как у них… стол у окна, такой называется письменным – он знает – книги на столе, стопками и россыпью… Ещё стол посередине, стулья… на стене над письменным столом картина, нет, вроде фотография… или картина? И над кроватью, так, чтобы, лёжа, видеть, тоже… Это уже картина. Женщина с ребёнком на руках идёт по облакам… совсем маленький ребёнок… и одежда странная… Кожа горит, будто опять визажисты обработали, и жарко… Андрей стал выпутываться из-под одеяла, и за этим занятием его застал Жариков.

– Э-э, нет, – весело сказал он, ставя и включая чайник. – Лежи и грейся!

– Горит всё, – робко возразил Андрей.

– Так и надо, – улыбнулся Жариков и присел на край кровати. – Ты промёрз сильно и промок. Тебе надо прогреться, иначе заболеешь. Ты же всё это уже знаешь, на курсах же объясняли.

Андрей неуверенно кивнул.

– Это называется простуда, да?

– Правильно, – кивнул Жариков. – Так что лежи и грейся.

– Мне… – Андрей, не договорив, вздрогнул, передёрнул плечами в ознобе.

Жариков поправил ему одеяло.

– Ничего, всё в порядке.

– Да, – Андрей, лёжа на спине, смотрел на него. – Он… он мёртв? Вы не отдадите меня ему?

И замер, ожидая ответа.

– Он мёртв, – спокойно сказал Жариков, игнорируя второй вопрос. – Скоро год, как его убили.

– Это хорошо, – ответил Андрей, закрывая глаза.

Жариков молча посидел возле него, пока не закипел чайник. Когда забилась, застучала крышка, он встал, и веки Андрея остались неподвижными. Жариков заварил умеренно крепко – к «настоящей» заварке парни ещё не привыкли – и достал банку с малиной. Спиртного, пожалуй, лучше не давать – реакция непредсказуема. И аспирина не надо – реакция на таблетку предсказуема, но не желательна. А у парня не только переохлаждение, и таблетка потянет ненужную цепь переживаний. Он налил чай в большую фарфоровую кружку. Крепкий сладкий чай с малиной – домашнее средство – и прогреет парня изнутри, и никаких нежелательных ассоциаций.

– Андрей, – Жариков снова сел на край кровати, через одеяло нащупал плечо Андрея, мягко пожал.

Андрей открыл глаза, заморгал, явно вспоминая, где он и что с ним. Слабо улыбнулся.

– Ну, вот и молодец, – ответно улыбнулся Жариков. – Теперь выпей. Это чай с малиновым вареньем.

Андрей медленно сел и протянул руку за кружкой.

– Осторожно, он горячий.

Андрей кивнул и взял кружку двумя руками. Отпил. Поднял на Жарикова одновременно затуманенные и блестящие глаза.

– Спасибо, Иван Дормидонтович, вы так возитесь со мной, мне неловко…

Жариков улыбнулся.

– Есть такая фраза. Неловко надевать штаны через голову, сидя под столом. Понял?

Андрей свёл брови, сосредоточенно сделал ещё два глотка и пожал плечами.

– Но штаны не надевают через голову. Я… я не так понял?

– Ты понял всё правильно, – засмеялся Жариков.

Андрей кивнул. Он пил маленькими медленными глотками, полуприкрыв глаза. Допив, отдал кружку Жарикову.

– Ну вот, а теперь ложись и спи.

Молчаливая послушность Андрея, тут же сползшего под одеяло, насторожила Жарикова. Неужели всё-таки срыв? Но Андрей, уже лёжа, вдруг позвал его:

– Иван Дормидонтович.

– Что, Андрей?

– Я… я виноват, я знаю, но… но я не смог.

– Ты ни в чём не виноват, – твёрдо ответил Жариков.

– Нет, я знаю. Я… я ведь мог убить его и… и не сделал… этого.

– Что?! – не сдержал удивления Жариков. – Кого?!

– Большого Дока, – Андрей говорил, не открывая глаз и начиная перемешивая русские и английские слова. – Это его фотографию Чаку показывали. Я… я расскажу вам…

– Может, потом? – осторожно предложил Жариков, опасаясь бреда.

– Нет! – почти крикнул Андрей. – Потом не смогу. Только… вы только… только возьмите меня за руку.

Андрей высвободил из-под одеяла правую руку и, когда Жариков накрыл его узкую изящную кисть своей широкой ладонью, ловко переплёл свои пальцы с пальцами Жарикова, блеснул из-под ресниц быстрым взглядом.

– Мы… мы так делаем, когда… когда вместе, когда заодно, ну…

– Я понял, – тихо ответил Жариков. – Спасибо, Андрей.

– Да… – Андрей сглотнул. – Я… я ведь, как по-русски, нет, не могу, нет этого в русском, – и перешёл уже полностью на английский, – Ну, когда сортировали на элов и джи, он, нет, ещё раньше. Он отобрал тогда меня и ещё, нас десять всего было, на эксперимент, как раз перед тем, как семя убить, я не знаю,