Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху

Мы уже сказали, что с помощью этого комплекса концепций конверсо пытались изменить или упразднить неблагоприятное мнение о себе как о религиозных мошенниках, мнение, созданное их еврейскими и христианскими противниками и следующее за ними, как тень. Однако эти концепции, о которых они так громко заявляли, явились для них гораздо большим злом, чем просто средством для достижения цели. Они стали идеологией, возникшей из их мировоззрения, из их глубочайших убеждений и религиозных чувств и парадоксальным образом поддержанной низким качеством религиозных верований подавляющего большинства «старых христиан». На конверсо никак не могла произвести впечатление критика их религиозной искренности со стороны их врагов, когда они знали, что массы «старых христиан», окружающие их, значительно хуже знакомы с христианской литературой, много хуже обучены пониманию христианской догмы, христианского символизма и христианской философии, чем большинство конверсо. На самом деле они были убеждены, что их собственное христианство много чище, благороднее и больше соответствует букве и духу учений Христа и Отцов Церкви, чем у их заклятых врагов, которые чернили их имя и жаждали их крови. Точно так же их ссылки на «великих людей», вышедших из их рядов, таких как знаток церковного права Торкемада, теолог Картахена или нищенствующий монах Педро Регаладо[2902], делались не только для того, чтобы произвести впечатление на своих противников и на своих друзей среди «старых христиан», но также и для того, чтобы заверить и убедить самих себя в том, что они могут сравниться с лучшим, что христианство произвело на свет в то время и в том месте.

Поэтому, если мы подытожим взгляды конверсо на их собственную религиозную позицию, то сможем увидеть, что они отрицали обвинения в их склонности к иудаизму как нелепые и клеветнические. Они яростно отвергали утверждения в своей якобы широко распространенной ереси. Более того, они провозглашали свою веру в Христа как единственную религию, которую должно принять все человечество и на распространение которой и ее триумф они возлагают свои самые сокровенные надежды.

IV

Если наш обзор двух групп источников (еврейских и марранских) приводит в корне к единственному заключению — а именно к тому, что основная масса марранов была христианской, — то соответствующее свидетельство старохристианских источников отнюдь неоднозначно. Оно, скорее, обнаруживает два различаемых явно и четко противоположных направления: промарранское и антимарранское. В качестве таковых они дают совершенно разные ответы на интересующие нас вопросы.

Свидетельства первой группы заключают в себе четыре важных декларации, причем три из них датированы периодом Хуана II, а одна — Энрике IV. Все их авторы были хорошо известными людьми и заслужили высокий авторитет в соответствующих областях деятельности. Ими были Лопе де Барриентос, Диас де Монтальво, Перес де Гусман и Алонсо де Оропеса.

Уже в начале сороковых годов защита конверсо от их хулителей была для «старого христианина» незавидной задачей. В пятидесятые и шестидесятые это становилось все труднее и труднее, а в семидесятые годы — слишком рискованным, слишком безнадежным делом. Социальная атмосфера в Кастилии стала настолько пропитанной предвзятостью и ненавистью к конверсо, что для любого «старого христианина», каким бы уважаемым он ни был, встать на защиту марранов вскоре грозило бы превращением в мишень для поношений и клеветы либо даже слухов о том, что он сам — конверсо или же полумарранского происхождения. Это и случилось с Лопе де Барриентосом, а позже — с Алонсо де Оропесой, и оба они были вынуждены четко заявить о своих корнях, чтобы защитить свое достоинство и доброе имя. Перес де Гусман, более осторожный, чем другие, предварил ожидаемые атаки на него, выразив уважение к критикам конверсо, а свою позитивную оценку марранов высказав в весьма умеренном тоне.

Гусман не отрицал возможности существования каких-то «некатоликов» среди конверсо, но возражал против стремления их хулителей превратить возможность в уверенность и расширить наличие «некоторых» еретиков на всю группу марранов. Гусман не сомневался в том, что обращенные в христианство, которые в детстве были воспитаны в другой религии, а в особенности те, которые были вынуждены креститься, не могут держаться за свою новую религию так, как те, кто родился и был воспитан в ней. Он, однако, был уверен, что маленькие дети обращенных, не говоря уже о потомках этих детей, неизбежно становились «католиками и твердыми в вере». Его собственное знакомство с марранскими монахами религиозных орденов могло только подтвердить это убеждение, так же как и поведение многих детей христиан, обращенных в Испании. Гусман также заметил, что до сих пор ни одного конкретного обвинения против какого-либо маррана не было выдвинуто, и он удивлялся наглости критиков конверсо, которые, не обвиняя никого из них конкретно, обвиняли, не колеблясь, их всех. Гусман заключил свою защиту марранов взрывным замечанием, что антимарранские порицания происходят, похоже, от «желания оклеветать, скорее чем от рвения исправить».

Гораздо более откровенным в защите конверсо и резким в подходе к их оппонентам был Лопе де Барриентос, епископ Куэнки, который был свидетелем преследования марранов в Толедо во время мятежа Сармьенто. Барриентос находился в тесном контакте с конверсо и наблюдал рост враждебности к ним задолго до того, как вспыхнул бунт. Он, несомненно, слышал, что марранов обвиняли в том, что в их среде полно симпатизирующих или практикующих иудаизм, но его собственное восприятие их религиозных обычаев привело его к заявлению, что их группа «принадлежит Богу» (т. е. Христу). Их поведение во время толедских беспорядков лишь укрепило его в этом мнении и, по существу, возбудило в нем восхищение ими. Он поражался их стойкости в христианской вере перед лицом мрачных невзгод, и его не удивило бы, если бы под действием мучений «некоторые» из конверсо склонились к тому, чтобы оставить веру. Однако он верил, что таких случаев дезертирства не могло быть много и своей малочисленностью они подтвердили бы качественное состояние группы.

Барриентос, наконец, подверг критике попытку дискриминации конверсо на почве их расы. С точки зрения теологической, заявлял он, расистская теория противоречит учениям христианства, а практически она абсурдна, потому что нет такой части испанского народа, о которой известно, что она абсолютно свободна от еврейской крови. Барриентос отмечает, что св. Исидор в своих Этимологиях говорит: «Все евреи Испании были христианами во время одного из готских королей» и «кто в наше время может сказать, кто является [или нет] их потомком?»[2903]. Но помимо всего этого, расистский взгляд должен считаться презренным всеми христианами, поскольку он гнушается расы, давшей миру Святую Деву Марию и ее воплощение в плоти Сына Божьего. Барриентос увещевает хулителей конверсо