Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху

да не веселится сердце твое, когда он споткнется» (Притчи 24:17). Согласно Яабецу, этот запрет относится к нееврейским врагам евреев (таким как Аман!), но не к врагам Бога — «новым христианам». О таких врагах, утверждает он, книга притчей говорит: «Когда злодеи проигрывают, это причина к радости»[2892], а Ибн-Шуайб подчеркивает, что «порочность этих людей [т. е. конверсо] в наших глазах больше, чем неевреев»[2893]. Вывод неоспорим. Такая радость из-за бедствий марранов и крайняя ненависть к ним в целом никогда не сквозили бы в писаниях этих авторов, если бы в большинстве своем, или хотя бы в заметной части, марраны были тайными евреями.

И все же надо чуть глубже копнуть точку зрения этих еврейских авторов, чтобы понять ее корни. Несомненно, они имели в виду две категории вражды: одна направлена против людей, евреев как представителей определенного народа — такая вражда встречается среди неевреев (а в крайней форме — среди таких, как Аман); другая категория — это чисто духовная вражда, ненависть к религии, к Божественному учению и, в качестве таковой, «вражда к Богу». Конверсо, сколь ассимилированными они ни выглядели, даже несмотря на их враждебность к еврейскому народу, наверняка не обвинялись в стремлении уничтожить всех евреев, «молодых и старых», как этого желал Аман, архивраг евреев во все времена. Но марранам предъявлялись обвинения в уничтожении иудаизма — комплекса верований, который мог быть принят любым народом, и с этой точки зрения они в глазах евреев были «хуже неевреев», вплоть до самого Амана, который рассматривался прежде всего как носитель «человеческой» вражды к евреям. Поэтому в марранах усматривали не просто подлинных выкрестов, которые религиозно идентифицировались с христианством, а людей, которые стремились подменить христианством иудаизм, который исповедовало еврейство. Возможно, перед глазами еврейских авторов стояли образы таких выкрестов, как Альфонсо де Вальядолид, Павел из Бургоса и Йошуа га-Лорки — известных миссионеров, чьи писания переполнены ненавистью к иудаизму. Их евреи считали проповедниками богохульства, вдохновителями всех конверсо Испании. В любом случае, с точки зрения окончательной цели — полного уничтожения иудаизма — евреи не могли видеть фундаментальной разницы между «новыми христианами» семидесятых-восьмидесятых и самыми рьяными выкрестами ранних поколений.

Испанские евреи, знавшие марранов по различным контактам и собственным наблюдениям, не сомневались, что «новые христиане» Испании на своем пути к ассимиляции достигли в семидесятые годы, по словам Арамы, «точки, от которой нет возврата». Процитированные выше источники и многие другие подобные свидетельства относятся, как мы отметили, к подавляющему большинству марранов, к марранам как к группе населения. Мы пришли к заключению, что иудействующие среди них были слишком незначительным меньшинством, чтобы повлиять на общую картину. Тем не менее попытаемся быть точнее в этом вопросе, а также коснуться еще одного важного момента, прямо относящегося к нашим выводам.

Можно не сомневаться, что среди марранов в шестидесятые и даже в семидесятые годы было несколько еврейских ячеек. Мы отмечаем этот факт на основе ивритских источников, которые повсеместно их упоминают. Однако из тех же источников, пришедших в основном из восьмидесятых, мы узнаем о малочисленности ячеек в абсолютных цифрах, более того, об их малой значимости. Каким бы ни было число иудействующих, мы должны принять, что их было пропорционально больше среди жертв инквизиции, чем среди других слоев испанских марранов. Следовательно, если бы их общее число было ощутимым, они бы определенно составили среди репрессированных инквизицией настолько заметную часть, что ее невозможно было бы не заметить. Тем не менее это совсем не то, что мы можем извлечь из работ еврейских авторов, которые относились ко всем сожженным на костре как к ренегатам и врагам. Совершенно очевидно, что иудействующих среди них было так мало, что это не могло повлиять на их общее суждение.

Мы обязаны вернуться к Ицхаку Абарбанелю, чтобы подтвердить этот важный вывод, который с такой силой сталкивается с утверждениями инквизиции и тех, кто полагается на них как на «подтвержденные факты». Ясно, что, если бы Абарбанель верил или предполагал, что заметное число жертв инквизиции принадлежало к тайным евреям, а не облыжно обвиненным христианам, он бы выразил свое восхищение или хотя бы сочувствие к мученикам, заплатившим жизнями за свою веру. Он наверняка отнесся к ним как к отдельной группе. Однако мы не находим этого у Абарбанеля. Костры инквизиции заставили его только заметить, что судьба сожженных подтвердила вердикт, обещанный таким людям Священным Писанием: «Ибо злодеи будут отсечены от земли, а предатели вырваны из нее с корнем»[2894]. Таким образом, все марраны, сожженные на костре, были в глазах Абарбанеля не тайными евреями, преданными иудаизму, и мучениками за веру, а предателями своей религии, как все настоящие выкресты, изменниками и дезертирами своего народа, поскольку они стремились «смешаться» с нееврейскими нациями и отпасть от колена Израилева. Осия, добавляет он, указал в своем пророчестве, какая ассимилянтов ожидает стезя: «Огню они открыты будут, и он пожрет их, как неперевернутую лепешку»[2895]. И это то, что выпало на долю марранов.

Нет смысла превратно истолковывать эти свидетельства, или вырывать их из контекста, или преуменьшать их революционное влияние на наши ранее принятые взгляды на марранов. Не имеет смысла отмахиваться от них. Эти свидетельства, выраженные в однозначных терминах ведущими еврейскими авторитетами того времени, не могут быть ни проигнорированы, ни ложно поняты. Они показывают нам не только подъем, но и прогресс в стремлении марранов к христианству, а также кульминацию, которой достигла их ассимиляция и отчужденность от своего народа. Соответственно, мы должны заключить, что к 1480 г., т. е. к моменту основания инквизиции, марраны были в подавляющем большинстве своем христианизированы, и, если среди них сохранился остаток иудействующих, он постоянно уменьшался и в числе, и во влиянии и не представлял никакой опасности ни христианству Испании вообще, ни христианским убеждениям «новых христиан». Исходя из этого, не было никакой необходимости вешать на всю эту группу ярлык иудаизма и, безусловно, никакой нужды обрушивать на нее кару инквизиции.

III

Теперь мы обратим внимание на документы, созданные самими марранами, касающиеся их религиозного состояния, или, точнее, их позиции по отношению к иудаизму и христианству. Эти документы должны занять важное место в списке работ, которыми должны интересоваться все, кто изучает конфликт между «старыми» и «новыми христианами». В конце концов, именно конверсо находились в эпицентре смерча противоречий верности христианству, именно их так долго и так яростно обвиняли в гнойнике иудейской ереси, так что ученым естественно и даже необходимо узнать, что же обвиняемые марраны сами говорят по поводу выдвинутых против них обвинений.