Сборник фантастики. Золотой фонд - Амброз Бирс

– Замечательно, не будет никакого греха убивать таких гадов, – заметил первый из собеседников.

– Почему не расстрелять их и сразу не покончить со всем этим? – предложил маленький черный человек. – Ведь никто не знает, какие еще каверзы они нам готовят!

– А где же твои бомбы? – насмешливо заметил первый. – Нынче об этом думать уже поздно. Нужно произвести атаку, вот мой план, и сделать это не откладывая!

Они еще долго беседовали в том же духе. Через которое время я расстался с ними и отправился на вокзал, чтобы накупить как можно больше утренних газет.

Я не стану утомлять читателя описанием длинного утра и не менее длинного дня. Мне так и не удалось бросить хотя бы один взгляд на поле, так как даже церковные колокольни в Хорселле и Чобхеме были заняты войсками. Солдаты, к которым я обращался с расспросами, ничего не знали. Офицеры вид имели чрезвычайно таинственный и озабоченный. Городские жители чувствовали себя, как я видел, в большей безопасности под охраною военной силы. Тогда я впервые услыхал от Маршалла, хозяина табачной лавки, что его сын был среди убитых на поле. Солдаты принудили обитателей предместий Хорселла запереть свои дома и покинуть их.

Около двух часов дня я вернулся домой прямо к столу, хотя и чрезвычайно устал. Как я уже говорил, день был очень жаркий, и, чтобы освежиться, я принял холодную ванну. Приблизительно около половины пятого я снова отправился на вокзал, чтобы купить вечерний выпуск газеты, так как утренние газеты содержали весьма неточное описание смерти Стента, Огилви, Гендерсона и других. Кроме того, в них не было ничего такого, чего бы я уже не знал.

Марсиан не было видно. Они засели в своей яме и были, по-видимому, очень заняты: стук, схожий со стуком молотков, не прекращался, и над ямой непрерывно поднимались столбы дыма. Было ясно, что они готовятся к борьбе. «Были сделаны новые попытки достигнуть соглашения при помощи сигналов, но безуспешно», – гласили стереотипные заголовки газет. Один из саперов рассказывал мне, что на этот раз пробовали сигнализировать из канавы, высовывая длинный шест с флагом, но марсиане обратили на это столько же внимания, как мы на мычание коровы.

Я должен сознаться, что вид военных приготовлений до крайности возбудил меня. Фантазия моя разыгралась: в своем воображении я поражал врагов тысячами способов. Во мне снова проснулись мои школьные грезы о битвах, о героях. Но на этот раз бой был неравным. Таким беспомощным казался мне неприятель в своей яме.

В три часа со стороны Чертси или Оддлстоуна через правильные промежутки мы услышали первые пушечные выстрелы. Оказалось, что это обстреливали горевший сосновый лес, куда упал второй цилиндр, в надежде уничтожить его прежде, чем он откроется. В Чобхем только к пяти часам прибыла полевая пушка, предназначенная для военных действий против первой группы марсиан.

В шесть часов вечера, когда мы с женой в беседке за чаем горячо обсуждали предстоящую битву, я вдруг услышал со стороны поля приглушенные раскаты выстрелов, а сразу за ними началась стрельба. Потом раздался такой оглушительный треск, что дрогнула земля. Выскочив на лужайку, я увидел, что верхушки деревьев около Восточного колледжа пылают ярким пламенем, а колокольня соседней маленькой церкви обрушилась. Купол церкви исчез, а крыша колледжа имела такой вид, как будто ее обстреливали из пушек снарядами в сто тонн. В нашем доме разлетелась труба как от удара бомбы, кирпичи с грохотом посыпались на крышу. На цветочной гряде перед окном моего кабинета уже высилась целая груда красных обломков.

Мы с женой остановились, как вкопанные. Затем я наконец сообразил, что теперь, когда колледж почти разрушен, гребень Мейберри-Хилла попадал в круг действия теплового луча марсиан.

Я схватил жену под руку и, не раздумывая больше, выбежал с ней на улицу. Затем побежал за служанкой, обещая ей снести ее сундук, с которым она не хотела расставаться.

– Мы ни в каком случае не можем оставаться здесь, – сказал я. Но не успел я договорить, как пальба на поле возобновилась.

– Куда же мы отправимся? – спросила моя жена в ужасе.

Я молча начал соображать, и вдруг я вспомнил об ее родственниках в Лезерхэде.

– В Лезерхэд! – крикнул я, стараясь перекричать грохот выстрелов.

Она отвернулась и смотрела вниз вдоль улицы. Испуганные люди выбегали из домов.

– Как же мы доберемся до Лизерхеда? – спросила она.

У подножья холма я увидел группку гусаров, проскакавших под железнодорожным мостом. Трое въехали в открытые ворота Восточного колледжа, двое других – спешились и побежали по дороге, заходя в каждый дом.

Солнце светило сквозь дым, подымавшийся от верхушек горящих деревьев, и казалось кроваво-красным диском, бросая на все окружающее какой-то непривычный тусклый свет.

– Подожди меня здесь, – сказал я жене, – здесь ты в безопасности.

Сам же, не теряя времени, побежал в трактир «Пятнистая Собака», хозяин которого, как я знал, имел лошадь и шарабан. Я бежал изо всех сил, так как был уверен, что в короткое время по эту сторону холма соберется все население. Я нашел хозяина трактира, стоящего за буфетом в полном неведении, что уже происходило за его домом. Какой-то человек, который стоял спиной ко мне, разговаривал с ним.

– Вы мне должны заплатить один фунт, – сказал хозяин. – Но я не могу вам дать кучера.

– Я вам дам два фунта, – крикнул я через плечо незнакомца.

– За что?

– И к двенадцати часам ночи я вам доставлю обратно ваш шарабан, – прибавил я.

– Почему такая спешка, сэр? – возразил хозяин. – Я продаю свою часть свиньи. Вы даете два фунта и беретесь доставить мне ее обратно. Что же еще случилось?

Я наскоро объяснил ему, что мне нужен шарабан, потому что я уезжаю. В ту минуту меня совершенно не смущала необходимость отъезда для него самого. Я дождался, чтобы шарабан заложили, проехал в нем вдоль улицы и оставил его на попечение моей жены и служанки. Затем побежал обратно в дом, собрал некоторые ценные вещи, серебро и прочее и захватил их с собой. Тем временем загорелась буковая роща, стоявшая чуть ниже нашего дома, и садовые решетки вдоль дороги. Пока я еще укладывался, появился один из гусар. Он ходил из дома в дом, предупреждая жильцов, чтобы они уезжали. Он уже убежал, когда я вышел из дверей дома, нагруженный своими сокровищами, завязанными в скатерть.

Я закричал ему вслед:

– Что нового?

Он обернулся, посмотрел на меня и проворчал мне что-то о «ползании в какой-то штуке, вроде крышки от блюда». Затем он побежал дальше через ворота дома, стоявшего на верхушке гребня. Я бросился к дому соседа и, постучавшись в дверь, удостоверился в том, в чем уже был уверен: и сам он, и его жена уехали в Лондон и заперли дом. Верный своему обещанию, я снова вернулся в дом за сундуком прислуги, вытащил его и прикрепил рядом с нею на задок повозки. Схватив вожжи, я вскочил на сиденье рядом с женой, и в следующую минуту мы уже были вне круга огня и грохота и мчались по противоположному склону холма к Старому Уокингу.