Восхождение к власти: «италийский рассвет» - Соломон Корвейн

бойцов, выровнявшихся по единой линии. И каждый солдат стремится не нарушать устав, являя из себя пример образцового построения. Но вот форма бойцов. У кого-то множество латаных дыр, кто-то связывал берцы нитями, чтобы те не развалились, а некоторые вообще заливали свою одежду дешёвым клеем, чтобы она на марш-бросках не осталась на полосе. Беда обеспечения.

- Говорят, скоро пойдём на Рим, – донеслась реплика возле Данте. – Совсем скоро. Вот-вот.

Юноша обернул голову. Глаза различили знакомые черты. Среднего роста светловолосый парнишка, матовые холодные губы придают ему некоторую толику мистичности и мрачности, особенно вкупе с бледной кожей. А глаза цвета ртути так и брали за душу. Форма на нём сидит едва мешковато, командир обещал выдать что-то поменьше, но нехватка ресурсов играет свою роль и даже порванную обувь редко удаётся поменять.

- Отставить разговоры в строю! – пытаясь не разорвать медленно наступающую тишину, чуть-чуть прикрикнул офицер и командир их взвода, стоящий в серой шинели, следящий за порядком.

- Не знаю, Веллингтон, – исказив лицо в недовольстве, раздражённым шёпотом молвит Яго. – А теперь лучше заткнись, а не то получим от взводного лейтёхи.

- Я бы не называл так лейтенанта, – сдерживая улыбку, говорит сиракузец.

Однако через секунду весь полк смолк, как и множественные очаги разговоров во всей тысячной солдатской ватаге. На небольшую квадратную сценку, на которой стоит деревянная трибуна с микрофоном, взбирается человек. На нём прилежная зелёная форма, поверх брюк кожаные сапоги, а на плече одна пагона с тремя блестящими лавровыми венками и золотой полоской. Лицо его зрелое, иссушенное старостью и прежним уровнем жизни, суровые серо-голубые глаза, явившиеся отражением бурь древности, смотрят на бойцов с пониманием и некой толикой тепла.

Возле трибуны стоят два бойца, облачённых в чёрную форму подразделений спецназа. Один только их вид вносит в души воинов чувство страха, которое испытывает человек разве что находясь рядом с воплощением ужаса. У них в руках плазменные винтовки, способные пробить практически любую броню, к которым прикреплены длинные боевые штыки, потрескивающие от переполняющей их энергии.

«Похоже это бойцы из гвардии правителя», - подумал Данте.

Старик подошёл к трибуне и, несмотря на преклонный возраст, его голос оказался полным жизни и довольно звонким, чтобы развеять мелкие остатки надоедливой сонливости, одолевающие бойцов:

- Здравствуйте, господа солдаты, капралы, сержанты, маршалы и офицеры!

Строй ответил единым хором, и большинство незнающих солдат просто повторяли за офицерами и маршалами, которых предупредили о прибытии важного гостя:

- Здравие желаем, господин Легат!

Суровые глаза наместника дел военно-аполитических Корпуса, окинули строй бойцов, покорно ожидающих слов его. Он знает, что большинство пропустят мимо ушей то, что сейчас он скажет, сам был когда-то обычном бойцом, желающим поспать подольше и вкусно поесть. Однако регламент есть регламент, да и стоящие пред ним пришли ради высшей цели, а не загнаны из-под палки.

- Господа воины, как вы знаете, несколько тысяч ваших собратьев из артиллерийского полка были переброшены отсюда несколькими днями и вы, наверное, хотите знать, куда воля нашего повелителя их отправила, – секунда, или пара, театральной паузы вновь меняется на сильный голос. – Они отправились на север, для выполнения тактической операции по обеспечению к исполнению праведной миссии нашего владыки! – наигранно торжество воскликнул старый вояка. – Они обеспечат поддержку, возьмут под огневой контроль дороги и трассы ведущие на Рим! Я с радостью вам сообщаю, что сегодня в пять часов утра, праведнейший Канцлер, объявил войну Римскому Престолу и заявил о начале военной операции!

Легат нашёл ключ к чаяниям разгорячённых сердец и может продолжить по намеченному плану. Тут же ликование захватило и верных солдаты Армии Ковенанта. Бойцы торжествуют искренне, а их голоса празднования подобны яростному грому. Они надеются, что вскоре падёт центр ядовитой ереси, центр работорговли и центр бывшей Италии и они примут в этом роль. Лица воинов украсились искренними улыбками, а в воздухе зазвенели победоносные кличи, из очей так и льётся свет искренней радости. Высший офицер поднимет руку вверх, призывая солдат к успокоению и тут же три тысячи человек стихли, и вновь установилась практически абсолютная тишина на плацу.

- Вы сыны и дочери будущей империи, и вы должны будете выполнить любую миссию, что поручит вам великолепнейший Канцлер. Вы его дети, а посему обязаны подчиняться ему во всех своих аспектах жизни! – лицо служивого исказилось в лёгкой гримасе, отдающей духом фанатизма, а очи запылали безумным огнём странного рвения. – Скоро, совсем скоро вас отправят в очень важное задание! И я пришёл, чтобы сказать вам это! Я несу слово Канцлера вам! Ваш полк будет направлен в первой волне, для захвата пригородов, для создания первой части кольца удавки, которой мы задушим скверну!

Данте внимательно смотрит на легата и слушает его ревущую речь настолько, насколько это возможно. Прошло уже несколько минут с начала выступления, но посол больше напоминает читающего проповедь опьяневшего от «благочестия» священника.

- Мы верные слуги собственной родины, а поэтому именно вам выпала одна из самых важных задач! – всё в таком же праведно-фанатичном вскрикивании общается Легат. – Возможно, большинство из вас не вернуться из боя, но этим вы обеспечите славу и процветание будущей империи и кровью своей освободите миллионы людей от гнёта осквернившихся господ! Во истину, многих из вас ждёт смерть, которая будет к славе государства!

Тут же бывалые капралы сержанты, и офицеры готовы сплюнуть и проклясть Легата за слова. Нет, они были сказаны красиво, патриотично и пафосно, но говорить молодым солдатам, не нюхавшим пороха, о том, что завтра они падут жертвами священных идей правителя – более чем глупость. Тут есть и стреляные вояки, и те, кто прошёл ад уличных бойней, но не менее четверти полка состоит из тех, кто проживал в спокойном захолустье, либо в безопасных районах. Теперь офицеры продумывают, как лучше сегодня ночью придётся выставлять дозоры и патрули, чтобы избежать дезертирства. А корпусные капелланы уже готовят нужные строки молитв, чтобы укрепить дух солдат и спасти их души от паники.

- Сыны и дочери Ковенанта! – к бессодержательности скатился Легат. – Мне поручено Канцлером передать планы миссии высшему офицерскому составу, – как только смысл этих слов был уяснён Данте, юноша тут же напрягся, готовясь внимать каждой букве. – Но, к сожалению, миссия засекречена и поэтому вы всё узнаете только в положенный час, – голос внезапно снизил в громкости и тут же возрос её многократно. – Солдаты! Сам