Как повергнуть герцога (СИ) - Данмор Эви

— Сбежал, — хрипло проговорил Монтгомери.

— Мне очень жаль, — пробормотала она.

Он начал водить руками по её спине.

— Опоил камердинера.

— Похоже, что так.

Она поступила правильно, не став говорить банальные слова утешения. Грудь Монтгомери поднималась и опускалась, и Аннабель почувствовала, как постепенно из его тела уходит напряжение.

— У него проблемы с дисциплиной, — сказал он. — Я записал его в Королевский флот, и вот, чем он мне отплатил.

Обстоятельства сложились из рук вон плохо, но тот факт, что он делился с ней своими переживаниями, был невероятно ценным.

Пробили часы. По всей видимости, двадцать минут истекут совсем скоро, но Монтгомери не собирался её отпускать. Когда Аннабель подняла на него глаза, его взгляд был сосредоточен на стене позади неё, она повернулась в его объятиях. Справа от двери висели ряды картин с изображением величественных домов и замков. Слева находилась всего одна. На ней был нарисован отвесный утёс, на котором стоял, продуваемый всеми ветрами, древний замок с внушительными стенами.

— Это тот самый замок?

— Да. Замок Монтгомери. — Его голос погрубел, и в тело вновь вернулось напряжение.

Она прильнула к нему спиной, он обхватил её руками под грудью и прижал к себе.

— Управлять дюжиной поместий намного проще, чем одним единственным братом, — проговорил Монтгомери и слегка сжал её в объятиях. — Какой ответ подсказывает ваш светлый ум на этот счёт, мисс Арчер?

Она криво улыбнулась.

— Полагаю, человеческие отношения требуют иного подхода. Брата не так-то легко уместить в гроссбух.

— Вполне легко, — сказал Монтгомери. — Я точно знаю, сколько он мне стоит.

— В денежном выражении. Чего не скажешь об эмоциональной стороне вопроса.

— Эмоциональная сторона, — после паузы повторил он и выпустил её из объятий. Лишившись тепла его тела, Аннабель растерялась.

— Мне пора, — он направился к столу, — я должен найти его как можно скорее.

— Есть ли шанс, что он вернётся сам?

Он бросил на неё сардонический взгляд.

— Конечно, нет. — Монтгомери принялся складывать в сумку расписания поездов, оставленные охранником. — Он знает, что его ждёт, если решит появиться сейчас.

В его спокойном голосе безошибочно угадывалась угроза. Аннабель интуитивно понимала, что, если сейчас вступится за Перегрина, то перегнёт палку. Он считал, что приказы, отданные компетентными людьми, должны выполняться беспрекословно, а его собственный брат предпочёл сбежать, чем им подчиниться. Его гордости был нанесён страшный удар! Большинство мужчин накинулись бы на охранника с кулаками или, по крайней мере, переложили бы на него вину.

— Ты найдёшь его, — тихо проговорила она.

Эта фраза могла иметь много значений.

"Я верю в тебя".

"Я на твоей стороне".

"Мне больно видеть, что ты расстроен".

Со всеми вытекающими последствиями.

Казалось, он услышал их все, потому что перестал собирать вещи и поднял голову. Их взгляды встретились через персидский ковёр. Лицо Монтгомери смягчилось, возможно, потому, что её лицо не скрывало никаких эмоций. Аннабель чувствовала его боль, у неё сжималось сердце, потому что она не была уверена, когда увидит Монтгомери в следующий раз.

Он в два шага сократил расстояние между ними. Обхватил ладонью её затылок одновременно нежно и властно, и на одно короткое мгновение его внимание было приковано только к ней, будто никто, кроме Аннабель, его больше не интересовал.

— Я вернусь к тебе, — пообещал он и крепко поцеловал её в губы. Затем нежно прикоснулся губами к её лбу и чуть ли не силой выпроводил Аннабель за дверь.

Прогоревшие поленья в камине затрещали, рассыпав сноп искр, а затем с шипением повалились на решётку. Аннабель удалилась в голубую гостиную вместе с Хэтти и Катрионой, чтобы провести вечер за чтением и рисованием, но книга в её руках служила не более, чем уловкой для отвода глаз. В непринуждённой тишине она снова и снова вспоминала поцелуи Монтгомери, словно его манящие, требовательные губы стали центром вселенной, вокруг которого теперь вращались все её мысли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Аннабель вздрогнула. Её переполняли чувства, которые очень сильно напоминали те, что она испытывала тем роковым летом много лет назад. Головокружительное безрассудное стремление окунуться в водоворот страсти, сдаться на милость мужчине и неземному блаженству… Конечно, с тех пор она поумнела. И могла насладиться всего парой глотков удовольствия вместо того, чтобы утонуть в нём с головой.

Сегодня Монтгомери не вернулся. Завтра её последний день в Клермонте. Найдёт ли он своего брата?

— Кто следующий в очереди на герцогский титул после Перегрина Деверо? — спросила она.

Хэтти медленно подняла глаза от блокнота.

— Почему ты спрашиваешь?

— Мы гостим здесь уже несколько недель, — ответила Аннабель, — а анкета на герцога так и не закончена. Мы сильно отстаём.

— Я не уверена ни в очерёдности наследования, ни в том, какую пользу принесёт эта информация нашему делу, — сказала Хэтти. — Катриона?

На сей раз Катриона растерянно пожала плечами.

— Скоро он обзаведётся прямым наследником, — проговорила она. — Все говорят, что герцог снова женится в следующем году.

В животе появилось отвратительное ощущение. Ревность.

Она ведёт себя как ребёнок. Конечно, он женится. На одной из тех хорошеньких, тихих дебютанток, которые кружились по его зимнему бальному залу в белоснежных нарядах как снежинки.

Аннабель встала и направилась к догорающему огню в камине.

— Признаюсь, я рада, что он никогда не выберет в жёны девушку из семьи торговцев, — сказала Хэтти, — иначе мама постаралась бы выдать за него замуж одну из моих хорошеньких сестёр. — Она заметно вздрогнула. — Мне жаль будущую герцогиню. Вдруг она кончит, как Джорджиана Кавендиш? Что, если новая жена родит ему одних девочек? Представьте себе, стать первой герцогиней Монтгомери за восемьсот лет, которая не произведёт на свет наследника. Интересно, с ней он тоже разведётся?

— К счастью, со времён короля Георга многое изменилось, — раздражённо проговорила Аннабель, — и если женщине в этом мире отводится роль племенной кобылы, то герцог не самый плохой кандидат в мужья.

— Племенной кобылы? — Хэтти цокнула языком. — Мне кажется, ты слишком много времени проводишь с нашей дорогой Люси. Кстати, что вы думаете о её идее объединить силы с Миллисент Фосет для демонстрации на Парламентской площади?

— Тише, — предупредила Катриона, — вдруг кто-нибудь услышит.

— Но что вы думаете? — громко прошептала Хэтти.

— Это создаст определённые хлопоты, — ответила Катриона.

— Не то слово, — радостно согласилась Хэтти, — множество хлопот.

Глава 18

На следующее утро столовую наводнили звуки труб и литавр, вселив дух патриотизма во всех, кроме, небольшой группы суфражисток и тётушки Гринфилд.

— Что это за ужасный шум, дорогая? — громко поинтересовалась пожилая дама у Катрионы.

— Музыка, которая будет звучать сегодня вечером, — ответила Катриона, стараясь перекричать какофонию. — Под террасой устанавливают оркестр.

— Понятно, — проговорила тётушка без особого энтузиазма. — Осмелюсь заметить, что раньше играли совсем иначе. — Она окинула стол неодобрительным взглядом, и он тут же зацепился за Аннабель. — Ты такая бледная, дитя. Господи, неужели опять плохо себя чувствуешь?

В ответ Аннабель неубедительно улыбнулась.

— Нет, мадам, со мной всё в порядке.

— Вот и хорошо, — сказала тётушка Гринфилд, — В твоём возрасте здоровье должно быть ещё достаточно крепким.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В её возрасте она должна бы уже поумнеть и не предаваться мечтам о герцоге, который так и не вернулся.

Катриона сложила салфетку.

— Я собираюсь посмотреть, как идут приготовления к фейерверку.

Аннабель вскочила на ноги.