Как повергнуть герцога (СИ) - Данмор Эви

Он откинул голову назад и застонал, словно от боли, вся её женская сущность откликнулась на этот призыв. Аннабель одновременно хотелось свести его с ума и даровать покой своим телом, руками, ртом…

Он выпустил её из объятий и отстранился.

Нет. Она потянулась к нему в поисках того удивительного ощущения.

Он обхватил её руки и прижал к своей груди.

— Аннабель, — хрипло предостерёг герцог.

Нет.

Она не думала, что когда-нибудь вновь познает это безрассудное, иступлённое желание, но теперь оно её переполняло. Аннабель хотела почувствовать Монтгомери внутри себя. Всё просто не могло так резко закончиться.

Она поднялась на цыпочки в попытке вновь его поцеловать, но он повернул голову, и её губы коснулись подбородка. Это был мягкий, но всё же отказ.

Сердце оборвалось.

— Аннабель.

Она не осмеливалась посмотреть ему в лицо, но чувствовала бешеный стук его сердца под своей захваченной в плен рукой. Монтгомери прерывисто дышал. Аннабель тоже.

Прохладный воздух остудил её разгорячённую кожу.

Издалека снова начали доноситься обрывки музыки.

Боже правый.

Она пыталась взобраться на Монтгомери как кошка.

Аннабель сделала шаг назад и едва слышно проговорила:

— Я… Обычно я не…

— Ш-ш-ш… — Он прижался тёплым лбом к её лбу. — Это я забылся.

Он не забылся. Если бы не его самообладание, куда бы завёл их поцелуй? Альков находился у всех на виду. А на Аннабель даже не было нижнего белья… Что Монтгомери о ней теперь думает?

Он развернул её к себе спиной.

И ободряюще сжал плечи.

— Не двигайтесь.

Послышался тихий хруст коленей, Аннабель догадалась, что герцог наклонился подобрать с пола рассыпавшиеся шпильки. Затем он с поразительной расторопностью принялся поправлять выбившиеся локоны. Видимо, герцог неплохо разбирался в женских причёсках. Как и в обольщении. Аннабель позволила бы ему делать с ней всё что угодно, прямо здесь, в алькове, где их могли запросто увидеть.

Его пальцы скользнули вокруг её шеи, большие начали легонько поглаживать по спине.

— Я слышу, как вы думаете, — пробормотал он. — Дайте слово, что не сбежите в ночь.

Она фыркнула.

— Дайте слово, Аннабель, — настойчиво повторил Монтгомери низким голосом.

Она возмущённо кивнула.

— Хорошо. — Он быстро коснулся губами её шеи сзади. — Поговорим завтра, — герцог слегка подтолкнул Аннабель. — А теперь идите.

Она покинула альков на негнущихся ногах, слепо идя на звуки музыки. Место поцелуя горело как клеймо… Вдруг кто-то дотронулся до её руки, и она вздрогнула.

— Аннабель. — На неё пристально смотрела Катриона.

— Вот и ты, — проговорила Аннабель, поморщившись от того, как неестественно высоко прозвучал её голос. — Где ты была?

— Твоя причёска растрепалась, — сказала Катриона.

Её рука потянулась к волосам сзади.

— Ох. Должно быть, несколько прядей выскочило, пока я… танцевала.

Глаза Катрионы скрывались за стёклами очков. Значит, она их нашла, но всё рано выглядела какой-то другой.

"Нет, дело во мне".

Губы сильно покалывало. В следующий раз, когда она увидит Монтгомери, то сразу же вспомнит вкус поцелуев и ощущение его губ на своих. От этой мысли почва уходила из-под ног.

— Ты танцевала? — спросила Катриона.

— Лорд Баллентайн пригласил меня на вальс.

Подруга нахмурилась.

— Виконт же повеса, — проговорила она. — Как он вёл себя с тобой?

— Как повеса.

Аннабель вела себя не лучше. Стонала и тёрлась о восставшую плоть Монтгомери. О боже, его восставшая плоть…

— Поможешь мне поправить причёску? — спросила она, больше всего ей не хотелось возвращаться в бальный зал, садиться на стул и притворяться, что ничего не произошло.

Катриона взяла её под руку.

— Конечно. Дамская комната в этой стороне.

Себастьян рассеянно предложил спички маркизу Уитмору, который присоединился к нему на балконе, чтобы обсудить предвыборную кампанию. Он помедлил, не сразу убрав спички, хотя и сам мечтал закурить. Но всё же больше ему хотелось насладиться вкусом Аннабель.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она снова заняла своё место у стены. Блестящие, слегка растрёпанные волосы и раскрасневшиеся щёки и шея выдавали в ней женщину, которую совратили в алькове. Тот факт, что и другие мужчины видели её в этом состоянии, заставил его кружить вокруг Аннабель, как примитивное животное.

Она разбудила в нём животное. Оно начало подавать признаки жизни, когда Себастьян галопом скакал по полям, а её восхитительные ягодицы упирались ему в пах, и, наконец, сорвалось с поводка, когда Аннабель схлестнулась с Марсденом, имея из оружия только острый, как рапира, ум. В его голову начали вторгаться странные мысли, и ещё более странные чувства сейчас поселились в груди. В прошлом году, когда граф Бевингтон впал в немилость, женившись на оперной певице, Себастьян оборвал всякие контакты с этим человеком. Бевингтон, видимо, лишился рассудка раз пожертвовал всем, что имело значение, ради неподходящей женщины: положением в обществе, политической карьерой, уважением своих детей-подростков. Теперь граф прозябал на свалке жизни в Вероне вместе с той певичкой. Но только сейчас в алькове, сжимая в руках Аннабель, целуя её губы, чувствуя её желание… На несколько безумных секунд Себастьян понял, почему некоторые мужчины рискуют всем.

В его пальцах подрагивала незажжённая сигарета.

Он чуть не потерял контроль над собой… из-за поцелуя.

Падение Бевингтона начиналось так же?

— Прелестное создание. — Уитмор слегка перегнулся через перила. Последние несколько минут похотливый взгляд маркиза неотступно следовал за Аннабель, как собака за сочной костью.

— Боже мой, — пробормотал Уитмор, — только посмотрите на эти груди.

Себастьян вцепился в перила, едва их не сломав. Он не может ударить этого человека. Это важный политический союзник.

— Вы говорите о леди.

— О, я слышал, что она обычная деревенская девушка, — сказал Уитмор, даже не подозревая, в какой опасности находилась его челюсть. — Очень жаль, что такой лакомый кусочек, как она — плебейка. Посмотрите на её осанку, подумать только, та же самая девушка могла бы считаться бриллиантом чистой воды, если бы её отцу посчастливилось обзавестись титулом.

— Какая сентиментальная мысль, — произнёс Себастьян холодным ровным тоном.

— Я не жалуюсь, — проговорил Уитмор, издав беззвучный смешок, от которого его живот заколыхался. — А кто её покровитель, вы не знаете?

Внутри Себастьяна наступила тишина. Как на охоте после выстрела, когда птицы перестают петь и ветер стихает.

Он достал из нагрудного кармана спички и закурил.

— У вас не получится стать её покровителем, Уитмор.

Маркиз слегка вздрогнул.

Маркиз, принц, старше или младше, Себастьян понял, что сказал бы это любому. Слова просто вылетели сами собой.

— Я… сразу не понял положение дел, — ответил Уитмор.

— Здесь нечего понимать.

Уитмор поднял руку в знак примирения.

— Конечно, конечно, я бы никогда не стал посягать на герцогскую собственность. Это было бы крайне неразумно.

Себастьян смотрел вслед маркизу, но напряжение его не покидало. Уитмор был не единственным из присутствующих, кто находился в заблуждении относительно Аннабель. Со своей точки обзора он видел, как мужчины кружат вокруг неё, сдерживаемые лишь хрупкой преградой в виде правил приличия. Но они будут наводить справки. И к ней выстроится очередь до самого Оксфорда.

Сигарета в его пальцах сломалась. К чёрту манеры и честь. Он не мог пойти по стопам Бевингтона, но у него оставался другой выход.

Он жестом подозвал лакея, который тут же материализовался из тени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ручку и карточку, — сказал Себастьян.

Пока она непринуждённо беседовала с дочерью Гринфилда, старательно избегая встречаться с ним взглядом, он велел доставить в её комнату записку.

"Аннабель!