Как повергнуть герцога (СИ) - Данмор Эви

Блеснув глазами, молодой человек поклонился.

— Мисс Арчер. Вы грациозны, словно лоза винограда, и завораживаете, как цветок лотоса.

Когда они с Питером начали обмениваться мнениями по поводу бренди, Хэтти взяла Аннабель под руку и отвела в сторонку.

— Я же говорила, — пробормотала она, указывая на своё платье. Её аппетитные формы утопали в каскаде бантов и воланов то ли бежевого, то ли жёлтого цвета. — Абрикосовое, — простонала Хэтти, — а эти многослойные оборки… я похожа на рисовый пудинг.

— Ты прекрасно выглядишь, — солгала Аннабель.

Хэтти бросила на неё выразительный взгляд.

— Я уверена, мой брат заплатил друзьям, чтобы они вписали свои имена в мою танцевальную карточку.

По крайней мере, у Хэтти была карточка. Аннабель же придётся весь вечер наблюдать за балом со стороны. Ни один аристократ не мог пригласить её на танец, не вызвав пересудов, а Питер сообщил, что, как священнослужителю, ему не положено танцевать. Она попыталась уговорить его на кадриль, но он твёрдо стоял на своём, хоть и слегка заикаясь. Поэтому Аннабель весь вечер просидит на стуле у стены, как пурпурная желтофиоль.

Робко подкравшись, Питер предложил ей руку.

— Не пройти ли нам в бальный зал, мисс Арчер? Я слышал, что частью украшений являются живые северные олени.

Из распахнутых настежь створчатых дверей доносилась мелодия "Зимы" Вивальди. Декорированный в прохладных тонах бальный зал ярко сверкал, как настоящий ледяной дворец: хрустальные люстры, искрясь и переливаясь, парили под светло-голубым потолком. Серебристые блики отражались от вёдер с охлаждающимися бутылками шампанского и многоярусных блюд на столах с закусками. С верхних балконов ниспадало множество белоснежных орхидей.

Но её внимание привлёк только мужчина, приветствовавший гостей у входа.

Пульс ускорился. А тело сковало острое напряжение.

Монтгомери выглядел до боли красивым. Его худощавая фигура и строгое лицо идеально сочетались с резкими, элегантными линиями чёрно-белого вечернего костюма.

Когда настала очередь Аннабель поприветствовать герцога, Монтгомери удивлённо посмотрел на неё, будто сначала не узнав. На мгновение он замер, как одна из ледяных скульптур, выставленных вдоль стен. Но она заметила, как его взгляд скользнул по её декольте. Видимо, с этим рефлексом он, как и любой другой мужчина, не мог совладать.

Его скулы окрасил слабый румянец.

— Мисс Арчер, — отрывисто произнёс он.

— Ваша светлость.

Герцог уже поворачивался к её сопровождающему.

— Мистер Хамфрис. Добро пожаловать в Клермонт.

И всё.

Такое отношение её задело.

Первые мгновения она слепо шла под руку с Питером, чувствуя себя глупо. А чего она собственно ожидала? Что с губ Монтгомери слетят высокопарные слова наподобие: "Вы грациозны, словно лоза винограда"? По правде говоря, да. Очевидно, теперь Аннабель думала о нём исключительно как о человеке, с которым обрела особую связь, и надеялась на какое-то подтверждение этому с его стороны. Она резко выдохнула. Снова галльская гордость? Нет, галльские иллюзии!

Она неловко опустилась в бархатное кресло у дальней стены, где ей предстояло провести весь вечер. Питер остался стоять. Вытянув шею, он оглядывал бальный зал.

— Думаю, что слухи об оленях сильно преувеличены, — проговорила Аннабель.

Он моргнул.

— Конечно. — Питер коротко рассмеялся. — Я хочу сказать, что их присутствие было бы просто возмутительным и непрактичным…

Она прикусила губу. С её стороны дурно вымещать свою неуместную досаду на человеке, который проявлял по отношению к ней исключительно доброту. В отличие от Монтгомери с его переменчивым настроением. Сейчас он беседовал с величественной дамой и хорошенькой девушкой в белом, которая время от времени робко на него посматривала.

— Графиня Уэрхем, — пробормотал Питер, проследив за её взглядом, — говорят, что её дочь, леди Софи — одна из потенциальных кандидаток на роль новой герцогини.

Горло неприятно сжалось.

— На роль новой герцогини?

Питер снова посмотрел на Аннабель.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Герцог снова женится в следующем году. Принести вам сэндвич?

— Да, пожалуйста, — пробормотала она, не чувствуя даже намёка на аппетит.

Вскоре бальный зал наводнили танцующие пары, от чего воздух наполнился ароматами духов и пота. В толпе мелькнуло жёлто-бежевое платье, когда Томлинсон закружил Хэтти в кадрили. А Питер Хамфрис тем временем читал Аннабель лекцию о благородном олене, обитающим в Уилтшире.

До полуночи оставалось ещё два часа.

— Хотите я принесу ещё сладостей? — Питер, как и всегда, смотрел на неё, не отрываясь.

— Нет, спасибо.

— Тогда ещё один сэндвич?

— Нет, спасибо, последний был довольно сытным.

Монтгомери не танцевал. Он стоял на краю бального зала, заложив руки за спину, и разговаривал с гостями, среди которых было чересчур много мамаш с дочерьми-дебютантками или мужчин, жаждущих обсудить политику.

Закончился ещё один танец, и к Аннабель подошла Хэтти. Её рыжие волосы слегка растрепались, она энергично обмахивала блестящую от испарины шею.

— Могу я принести вам прохладительные напитки, леди? — тут же бросился предлагать Питер.

— Немного розового шампанского, пожалуйста, — быстро ответила Аннабель.

Чаша с розовым шампанским находилась в другом конце зала.

— Ваше желание для меня закон! — воскликнул викарий и ринулся в толпу.

Хэтти быстро взяла Аннабель под руку.

— Должна признаться, Томлинсон был очень ко мне внимателен, — пробормотала она. — И даже, — Хэтти многозначительно пошевелила рыжевато-коричневыми бровями, — упомянул, что хочет подышать свежим воздухом на террасе.

— Не ходи с ним на террасу, — чересчур резко бросила Аннабель.

Лицо Хэтти вытянулось.

— Просто… не ходи, — уже мягче повторила Аннабель.

— Но она же хорошо просматривается из окон бального зала.

— Ещё хуже. Хочешь выйти за него замуж?

Хэтти вздрогнула.

— Замуж? Нет, конечно. У него нет титула. — Она украдкой взглянула на молодого человека, который в этот момент хлопал лорда Палмера по спине, громко смеясь. — И не особо он похож на архангела Гавриила, — признала Хэтти.

— Тогда ты вряд ли захочешь, чтобы вас застукали в компрометирующей ситуации.

— Но…

— Никакой террасы. Никаких альковов. Никаких тёмных, пустых коридоров, — настаивала Аннабель. — Прости, что говорю как гувернантка, — добавила она, стараясь не сгущать краски.

— Ты сейчас действительно напомнила мисс Майер, — проговорила Хэтти голосом очень красивой и очень богатой девушки, которая раздумывает, стоит ли прислушиваться к совету женщины на две дюжины ступеней ниже неё по социальной лестнице.

Её тон, как маленький кинжал, больно уколол Аннабель.

— Я просто не хочу, чтобы ты пострадала, — тихо сказала она.

Будто почувствовав, что он стал предметом обсуждения, Томлинсон полуобернулся и поднял в их сторону бокал шампанского. С его блестящими глазами и взъерошенными волосами он выглядел не опаснее щенка пуделя.

Но всё же он оставался мужчиной.

— Хэтти, — сказала Аннабель. — Мужчины… иногда они совершают возмутительные поступки, когда оказываются наедине с дамой.

Хэтти нахмурилась.

— Моя дорогая, возможно, я не столь находчива, как ты, в обращении с джентльменами, но уверяю тебя, я знаю, как дать отпор поклоннику.

— А что, если ты не захочешь давать ему отпор?

Глаза Хэтти расширились.

— Ты намекаешь на то, что я… позволю ему лишнее?

— Нет, нет, не совсем так, — поспешно проговорила Аннабель, — просто бывают джентльмены, которые пообещают всё что угодно, вообще что угодно, и если по своей натуре ты сама не вероломный человек, то вряд ли сможешь разглядеть всю его подноготную.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Губы Хэтти растянулись в лёгкой улыбке.

— Он может обещать мне всё что угодно. До тех пока не пытается, ну, ты знаешь, — она понизила голос до шёпота, — меня поцеловать.