Ходоки во времени. Освоение времени. Книга 1 - Виктор Васильевич Ананишнов

Я ошибался, думая, что у костра никого нет. Меня преувеличенно радостно встретил тот аппаратчик, который больше всех вёл со мной переговоры при первой встрече, – Карим.

– Приветствую тебя! – радостно вскричал он нараспев, ошеломляя меня спичем: – Сейчас все будут здесь… Надеюсь, ты в этот раз пришёл уже не как гость, а как друг и спаситель потерпевших неслыханную в истории человечества катастрофу?.. Что они там думают о времени, схватившем нас, и о нас самих?..

Вначале подумалось: рад, наверное, поговорить со свежим человеком, поэтому опередил и не дал мне сказать и двух слов. Мне-то казалось, что они, люди будущего, могут только какие-нибудь учёные разговоры вести, от которых я, заскучав, умру. А он – своё:

– Если бы не сознание, что мы, как невиданные доселе куропатки, попались во временную ловушку, то тут можно было бы хорошо отдохнуть и повеселиться… Ха-ха!.. – («С чего бы повеселиться-то?» – с удивлением подумал я). – Принюхайся и оцени! Чувствуешь, какой здесь воздух? – Керим причмокнул губами. – Тягу-у-уч от запахов…

И, правда, дыхание доставляло удовольствие. Прохладный пахучий воздух бодрил, наливал силой.

Вывалив на меня свою речь, Карим занялся костром, подбросив в него громадную охапку хвороста из обломков веток деревьев. И словно позабыл обо мне. Отвернулся, замурлыкал неизвестную мне мелодию. Жёстковатое и побледневшее лицо его светилось улыбкой.

Вскоре из-за редкой с угловатым узором ширмы деревьев по одному вышли остальные аппаратчики. Все они были охвачены необыкновенным возбуждением. Щеки их за эти дни запали, но горели румянцем, глаза светились энтузиазмом. Говорили они, перебивая друг друга, рискованно размахивали при этом руками, вступая в спор, и подобно Кариму, забыли обо мне и о том, что я к ним пришёл не для болтовни. У всех у них были свои темы для обсуждения, но говорили они наперебой, поэтому понять, о чём, собственно, каждый из них толкует, было невозможно: резкие выкрики, невнятные доказательства – вот чем они обменивались, не слыша, похоже, один другого. К тому же они говорили на как будто испорченном английском. При первой встрече я обратил уже на это внимание, но тогда разговор шёл неторопливый. А тут…

Вначале я возмутился, но чуть позже, глядя на них, как они ведут себя, я ощутил беспокойство. Они очень изменились.

Не воздух ли, настоянный на испарениях странных деревьев, наркотиком подействовал на них?

Если да, то смогут ли они в таком состоянии понять и выполнить принесённую мной инструкцию? И всё больше убеждался – навряд ли.

– Вот что, – пришлось мне громко выкрикнуть, дабы пересилить их голоса и обратить на себя внимание, – Я к вам сюда пришёл не для того, чтобы только говорить. У меня к вам дело! – Они чуть притихли и внимательно глянули на меня. Мне показалось в их покрасневших глазах недоумение, как будто они меня видели в первый раз. – Да, да, дело! Из вашего института.

– А-а… Из нашего… – они наконец стали воспринимать меня и сказанное мною.

– Да, из вашего института. Это инструкция, как вам отсюда выбраться и…

– Так чего ты? Давай её сюда! – будто о безделице проговорил и шагнул ко мне один из них.

Имя его я запамятовал.

– Дам, но только не здесь, – решительно заявил я. – Её мне предложили, – пустился я в импровизацию, – передать вам не здесь, а там, – я махнул рукой в сторону кольца гор, за которые я решил их увести подальше от кратера, к чистому, как надеялся, горному воздуху. – Идите все за мной!

Может показаться странным, однако все они беспрекословно подчинились мне и плотной группой последовали по моим следам.

Мы поднимались всё выше, оставляя далеко внизу котловину, но я никак не мог отделаться от запаха странного леса. Казалось и здесь, вдали от него, и воздух, и камни, и кустарник погружены в приторно-приятный аромат. Однако стало свежее.

Это вскоре сказалось на аппаратчиках. Они уже не шли, а, потерявшие резвость и разговорчивость, едва брели за мной. Глаза их слипались, они засыпали на ходу, и мне стоило трудов всё дальше и дальше увлекать их за собой в гору.

Наконец вдоль склонов подул чистый, не отравленный воздухом долины ветер, и мои спутники один за другим снопами попадали и уснули. Вначале их беспробудный сон озадачил меня, но потом я понял. Они весь срок пребывания в кратере не спали, взбадриваемые наркотическими парами. И лишь стоило легким очиститься, сон свалил их с ног.

Делать нечего. Выбрал место, чтобы солнечные лучи не слишком пригревали, и перенёс туда бесчувственные тела аппаратчиков. Для удобства положил головами в горку. Ещё некоторое время походил вокруг, укладывая их руки и ноги, а затем и сам с блаженством растянулся рядом с ними.

Люблю поспать, но в последнее время разве можно было выспаться по-человечески?

Проснулся ночью. Темно. Вдали рдеется вершина далёкой горы. Не поймёшь: закат догорает или утренняя заря сигнал подаёт? Со сна не сориентируюсь никак.

Наконец, дошло – утро.

Новые мои друзья-аппаратчики раскатились, подминая траву, кто куда. Похрапывают.

В бледном тумане рождался день. Вот и солнышко заглянуло к нам. Роса сошла. День к полудню. Аппаратчики спят.

Сутки спят!

Терпения моего не хватило. Сколько можно? Хотя и знал ответ: сколько нужно, – но я не внял ему. Вначале легонько, чуть погодя, когда легонько не помогло, – более бесцеремонно, мне удалось растолкать спящих и привести их в такое состояние, чтобы они могли выслушать и понять меня.

Не очень-то они уразумели мои объяснения. Им было не до того – хотели есть и пить. Надо же, и о еде-питье позабыли! Опасное всё-таки местечко этот лесок в кратере не то вулкана, не то от метеорита.

Пока я охотился, подстрелив какое-то, похожее на недельного телёнка, парнокопытное, они костёр развели, потом, поев, отвалились в сторону от обильной мясной трапезы, хотя я им порекомендовал съесть для начала не очень-то много.

Затем они ещё с час приходили в себя, прежде чем смогли приступить к настоящему разговору. После него ещё дня два мы бродили по округе и собирали образцы, так сказать, флоры и фауны, песка, воды горных пород и даже воздуха, набранного в небольшой полиэтиленовый мешочек. Карим критически высказался по поводу последнего образца, мол, тара слаба и ненадёжна, да и сама изготовлена неизвестно из чего. Но, тем не менее, хоть так, но воздух надо было доставить в институт.

Рюкзак мой потяжелел неимоверно, мне пришлось тащить его почти через миллион лет в будущее. Но возвращаться домой – это не уходить из него неизвестно куда. Намного легче и веселее.

Толкачёв, обросший курчавой бородкой, сидел на полу своей комнаты и за углы рюкзака вытряхивал его содержимое между широко разбросанными в стороны длинными ногами.