Единственный мужчина - Анджела Дивайн

— Ты совсем не хочешь хоть немного побыть со мной, — тревожно стала жаловаться она. — Ты готов заниматься чем угодно, только не мной.

— Ну вот! Ерунда какая! — недоумевающе возразил виновник всех ее бед. Кто бы знал, как мне не хочется тебя оставлять. Но пойми, время сейчас такое. После урагана… — он осекся, — умоляю, не кричи! Извини, что я произнес это слово!

— Но если ты не хочешь со мной разлучаться, — ответила она неуверенно улыбнувшись, — так почему тебя несет за тридевять земель — в Грантсвилль? Что, у них там своих умельцев не хватает? Верно, здесь на первых порах ты был вынужден все принять на свои плечи, но сам ведь сказал, что сейчас все более или менее нормализовалось. Подача электричества восстановлена, с питьевой водой тоже нет проблем. Жизнь входит в свои прежние рамки. Все вернулись к своим семьям, кроме тебя. Похоже, мы виделись бы чаще, если бы я служила медсестрой в твоем любимом Красном Кресте. Или если бы пострадала от урагана и жила бы милях эдак в тридцати отсюда.

— Так вот в чем дело? — спросил недоверчиво Джон и мягко улыбнулся. — Ты хочешь, чтобы я уделял тебе больше времени и внимания?

— Да, — выдохнула Пенни.

— Ты — маленькая дурочка, — ласково прошептал Джон, прикасаясь губами к ее глазам и поглаживая рукой ее спутанные волосы. — Я думал ты знаешь, что я люблю только тебя. Ведь я сказал тебе это в ночь урагана. Ой, не… поперхнулся он.

— И ты думаешь, что всю жизнь ты будешь оправдываться таким образом? прервала его Пенни, понемногу приходя в себя и воодушевляясь.

Она скорее почувствовала, чем услышала его глухой смешок.

— Думаю, я мог бы повторить это, если ты действительно в таком отчаянье, уступил он, нежно притронувшись к ее подбородку.

— Да, я действительно в отчаянье, — подтвердила Пенни, стараясь передразнить его интонацию и своеобразный южный акцент.

Джон осторожно поцеловал ее в губы.

— Я люблю тебя. Пенни, — просто сказал он. — И ты никогда не должна в этом сомневаться. Да, я действительно не часто бываю дома из-за того, что у меня так много работы. Но никогда и нигде я не переставал думать о тебе.

— Правда? — тихо спросила Пенни.

— Правда, — подтвердил он. — Если честно, то именно мысли о тебе вдохновляли меня в самые трудные моменты. Некоторые строения очень сильно пострадали. Дорогая, ведь ты сама это видела. Их так много — сметенных со своих фундаментов, рассыпавшихся, как карточные домики. Но когда я вытаскивал людей из-под обломков… и когда по пояс в воде разбирал завалы, и когда меня жрали комары, а пекло так, что, казалось, вот-вот изжаримся заживо, я думал только о тебе. Я говорил себе: «Я делаю это для Пенни. Здесь она теперь будет жить, и здесь — ее будущее, точно так же как и мое». — Говорю тебе — иногда только эта мысль и гнала меня туда.

— О Джон, — воскликнула Пенни с раскаяньем в голосе. — Прости меня, я так сожалею!.. Какая же я все-таки эгоистка! Просто я уже начала думать, что ты совсем разлюбил меня и что только этот ураган соединил нас.

— Не хочу и слушать подобные глупости. Прекрати! — приказал Джон. Знаешь, если и дальше у тебя в голове будут бродить такие дурные мысли, я вынужден буду что-то предпринять.

Он прислонился к ней так близко, что она ощущала легкое покалывание отросшей за день щетины. Его слегка прищуренные зеленые глаза призывно блестели. И тут Пенни ощутила приятные возбуждающие толчки страстно забившегося сердца, почувствовала уже зарождающееся желание.

— Предпринять… — что? — насмешливо переспросила она, выпрямляясь так, что грудь ее как бы невзначай коснулась его тонкой рубашки.

Джон задержал дыхание.

— А вот что — скажу ребятам из Грантсвилля, что им придется поискать мне замену, — пробормотал он, не отрывая взгляда от этих очаровательных округлостей, — и что я собираюсь удрать с тобой вдвоем в Чарлстон на несколько дней. Устроим себе небольшие каникулы. По полной программе. Надеюсь, это изменит твое отношение ко мне.

Ловким движением, нащупав на спине молнию, он расстегнул ей платье. Минутой позже она была уже и без лифчика. Джон нагнулся и с наслаждением начал целовать ее теплую, упругую грудь.

— Ну, а теперь — начнем, — призывно произнес он…

На следующее утро Пенни, чуть заслышав звук подъезжающей машины, выбежала из дома. Как обычно, Джон поднялся еще до того, как она проснулась, но на этот раз он явно не собирался мчаться расчищать завалы или раздавать продукты. Он сидел в машине и выглядел необычно для этих дней. Волосы его были аккуратно расчесаны. А вместо заляпанных джинсов и рваной рубашки, в которых он щеголял все последнее время, на нем были надеты элегантные серые брюки, крахмальная серая в белую полоску сорочка и кожаные мокасины.

— Ну как, хорошо ли ты провела ночь, дорогая? — усмехаясь, заботливо спросил он. Пенни в смущении покраснела как пион.

— Джон… — яростно прошипела она, окидывая быстрым взглядом двор — нет ли где поблизости Сары.

— Не бойся, — успокаивающе произнес он, догадавшись о причине ее опасений. — Она занята стиркой. А теперь — подай-ка мне вон те чемоданы, и мы отправляемся.

Пока он занимался укладкой багажа, Пенни сосредоточенно составляла список необходимых покупок.

— Ну как, ты ничего не забыла, что надо купить и сделать? — спросил Джон.

— Думаю, да, — согласилась Пенни. — Прежде всего, обновим мой гардероб. Ведь все мои вещи погибли в трейлере, и последние три недели я таскала платье Лэнни. Далее — различные железяки для тебя. Далее — обратиться по поводу страховки моего домика. Еще — посетить картинную галерею около Батгери. Может быть, ее владелица купит что-нибудь из моих акварелей. Ну и развлечься немного, наконец.

— Весьма напряженная повестка дня, — с одобрением прокомментировал Джон. Вперед!

Пенни слегка замешкалась, открывая дверцу машины, заглядевшись на пострадавший от урагана зеленый газон, расстилавшийся перед домом. В центре его располагалась разрушенная клумба в форме сердца. И хотя упавшее дерево, испортившее это произведение декоративного искусства, убрали, все цветы, так радовавшие раньше глаз, увяли.

— Может быть, купим заодно каких-нибудь цветов для этой клумбы? — спросила она Джона. — Я всегда восхищалась этим умело подобранным сочетанием — синие, красные и белый бальзамин посередине.

— Да, конечно, — согласился Джон, помогая ей поудобнее устроиться в машине. — А знаешь, с этой клумбой связано одно старинное предание. И оно наверняка тебя растрогает. Так бывает почти со всеми женщинами, хотя я никак не могу взять в толк — почему.