Топографический кретин - Ян Ледер

class="p1">Свет окрашивал грязно-белую краску оконного стекла, распадался в ней на фотоны, толстым пыльным лучом пронизывал пенал кабинки, дотягивался до тщедушной двери, за которой проводница громыхала безотказной своей связкой, рикошетил, как весёлый детский мячик, от бурого пластика и оседал конце концов на мрачных реалиях плацкартного гальюна.

Фрэн повернулся к источнику света, к бельму окна — и из плохо ошкуренного проёма, ни увеличить, ни уменьшить который не смогла бы, наверное, даже всемогущая ключница, на него взглянул рассвет. Солнце поднималось прямо из моря. Солнце, как волосы, отряхивало пенные брызги волн и улыбалось эротическими изгибами сопок, солнце зевало и звало, и обещало новую, невиданную жизнь.

Сама новая жизнь тоже материализовалась достаточно скоро — в образе пятиэтажной кирпичной общаги ДВГУ.

Официально ДВГУ расшифровывалось как Дальневосточный государственный университет, но имелась и масса других вариантов, из которых Фрэну больше всего нравились два: «Дураки, вы где учитесь!» и совсем уж абсурдный, а потому особенно смешной: «Дальневосточное глинобитное училище».

Общага № 1 была рассчитана на триста глинобитников и глинобитниц, и последних в ней было отчаянное большинство.

Двести семьдесят шесть барышень в возрасте от семнадцати до двадцати пяти неустанно желали любить, кормить любимых гречневой кашей с луком и находить в них защиту от неотёсанных бурсачей и шмоньщиков, то есть учащихся высших и средних морских учебных заведений как военного, так и общегражданского профиля.

Сдав документы в приёмную комиссию, а затем — в неё же — вступительные экзамены, Фрэн набрался мужества и совершил три то ли просто важных, то ли попутно ещё и отважных — до конца он пока не решил — поступка:

Поступок № 1. Ввиду отсутствия в новой среде обитания Шуцыка, Кита и прочих острословов переименовался из Фрэна обратно в Якова и стал тем, кем был наречён при рождении в честь заранее усопшего родственника;

Поступок № 2. Осмотревшись, решил, что репортажи из далёких зарубежий могут и подождать, какие наши годы. В полный рост стояли куда более злободневные задачи, такие как исправление демографической ситуации, несправедливой по отношению к женскому населению общаги;

Поступок № 3. Поехал в колхоз, где при помощи похожей на брошенный танкер ковано-клёпанной печи быстро приобрёл новые временные прозвища — Гастелло и Умывальников Начальник, а также всефакультетскую известность в качестве пиромана-любителя, которая, парадоксальным образом, поспособствовала впоследствии исполнению задачи, сформулированной в описании поступка № 2.

Первый курс прошел стремительно и запомнился в основном уроками игры на гитаре, обменом пустых бутылок на полные в стекляшке у трамвайной остановки, вылазками на острова за морским гребешком, непрекращающимся ремонтом бобинного магнитофона «Астра» и присоединением к нему цветомузыки, коллективно купленной в ГУМе в разобранном состоянии за огромные двадцать пять рублей и собранной затем усилиями всё того же коллектива, да ещё соученицей по имени Ля-Ля, потому что звали её Ларочка Ляпина.

Жила Ларочка у чёрта на куличках, точнее, на мысе имени первопроплывца Чуркина, что на другой стороне крупнейшей владивостокской достопримечательности — бухты Золотой Рог. До строительства роскошного моста через Рог было ещё далеко, так что когда Якову взбредало в голову проводить сокурсницу до дому, делать это приходилось сначала на трамвае, потом на маршрутном катере, потом на автобусе, а потом ещё и пешком — в общем, полное ля-ля.

Но даже это было ерундой по сравнению с возвращением обратно. Вроде и визит-то чепуха — здравствуйте, добрый вечер, это мама, это Яша, как учёба, как у вас уютно, что-нибудь выпьете, пожалуй, чайку, сколько сахару, нисколько, спасибо, заглядывайте ещё, конечно, до свидания — но всё, вечер накрыл город у моря, навигация на сегодня окончена, привет горячий, приходите утром, спасибо большое, чёрт бы вас побрал. И единственный вариант до центра — такси за четверть стипендии плюс чаевые.

Дешевле и во всех отношениях результативнее было заседать с новым другом Клином в модном кафе «Фламенко» на Океанском проспекте, в котором растворимый кофе подавали с лимоном, но в которое зато регулярно наведывались ученицы располагавшегося через дорогу вуза. Вуз был институтом советской торговли, и посещали его девушки даже ещё моднее, чем само кафе «Фламенко».

30 января

Полураспад

Но за тебя шел бой когтей и лилий,

звериных смут и неги голубиной,

я выстрадал тебя, и вскрыты жилы.

Фредерико Гарсиа Лорка

Сегодня не пошел на работу. Симулировал на волне вчерашнего, а вчера действительно проболел весь день: температура 39, и полоскало дуплетом так, что удивился, почему никто до сих пор не додумался ставить в туалете по два унитаза — один напротив другого, сантиметрах в семидесяти друг от друга, чтоб не суетиться.

И отравиться-то нечем было: накануне весь день ничего не ел и практически ничего не пил, если не считать двух мохито на двоих с Ингой в Ковент-Гардене. Мяту, что ли, несвежую накрошили в бокал?

Отскок. Убийство градусника

Простудился в московской командировке. Зашел в аптеку за терафлю и стрепсилсом. Спросил, есть ли дешевые градусники.

— Ртутный, двадцать рублей, — сказала уютная девушка за кассой.

Через два дня расколотил его в ванной (нечаянно) и, как в детстве, любовался бисеринками ртути.

Сижу дома, тупо глядя в телевизор. Что же все-таки происходит? За что мне это?

Она думает, что знает. Она сказала, что я, наверное, расплачиваюсь за предательство по отношению к первой жене. Может быть, все может быть. Только я-то тогда не просто разлюбил, я разлюбил потому, что полюбил. Так полюбил, что до сих пор очухаться не могу, куда уж тут второй (вернее, первой, но — только по хронологии) любви поместиться, если ни в голове, ни в сердце места вообще больше ни для чего не осталось, если она всем стала для меня — красным солнышком и желтою луной, морем, небом, сыром и вином, Австралией и Африкой, и афродизиаком, идеей-фикс и светлою мечтой, страшным кошмаром и чистым смехом, грязным фетишем и верою истовой, истиной сладкой и жгучим извращением. А значит, ни черта я не заслужил, ведь она уходит не к кому-то, а — от меня.

По крайней мере, так говорит.

— У тебя кто-то есть?

— Нет. Честно, нет.

— Но ты влюблена?

— Нет. Я просто хочу попробовать с нуля. Своими силами, своим умом. Я ведь никогда так не жила, сначала родители, потом сразу ты. Ты строил меня по своим представлениям, потому что ты был сильнее. А теперь я сильнее, и я хочу сама себя строить.

— Оставайся тогда, строй себя, зачем тебе жить с чужими людьми, тратить кучу денег, ты можешь жить здесь. Так, как ты