Внутренний враг - Рон Хаббард

Он сидел на траве! Он сидел на траве, что-то подбрасывал вверх и ловил! Собственной персоной Гансальмо Сильва!

Я отпрянул!

Весь мой мир перевернулся вверх ногами!

Он-то что здесь делает? Ему же полагается быть в покойниках!

Я осторожно выглянул. Он меня не заметил — просто сидел и что-то такое подбрасывал: дюймов четырнадцать в длину, узкое и черное. Ружейный обрез! Американские гангстеры их, кажется, называют «леопардами». Они укорачивают ствол и ложе, и остается нечто похожее на пистолет. Но какой ужасный! Двуствольный, двенадцатого ружейного калибра, гладкостенный! Такой может проделать в человеке дырищу, в которую могла бы прыгнуть собака — и сделать это дважды!

Что он здесь делает?

Вывод напрашивался только один: он знает, что я заметан в покушении на него, и пришел сюда, чтобы меня убить! Я оставил всякую мысль о прогулке! И молча удалился к себе в комнату. Дверь в спальню я запер на двойной засов. Войдя в коридор, ведущий в офис Фахт-бея, я припустил не чуя под собой ног.

Запыхавшись, я ворвался к нему в кабинет.

— У меня во дворе человек! — выпалил я без всяких предисловий.

Фахт-бей сидел над счетами. Он взглянул на меня устало:

— Наверное, это связано с тем скандалом, в который вмешался американский консул. — Он заметил, что я не понимаю. — Ну, то убийство, — пояснил он, — на которое у вас есть алиби. Здесь все было спокойно, пока не появились вы.

— Какой такой американский консул? — рявкнул я.

— Разве вы не знаете, кто такие американские консулы? У них две основные обязанности. Одна из них — это востребовать тела мертвых американцев, а другая — оберегать живых американцев от правосудия и заботиться о том, чтобы их заключили в любую иностранную тюрьму, имеющуюся поблизости. Есть, конечно, и другая, секретная обязанность — выполнять задания ЦРУ.

— Что происходит? — заорал я.

— Бесполезно притворяться, что вы не знаете, — сказал он. — Пару дней назад в местной гостинице произошло убийство. Парень по имени Джимми Тейвилнасти вошел в номер и был пристрелен. Арестовали человека по имени Гансальмо Сильва. Он был по нашей части, Грис. Ведь он прибыл на «Бликсо», и вы это знаете. Вы приказали нам отправить его в ту гостиницу, что мы и сделали. И он убил этого Тейвилнасти.

— Да что же наконец произошло? — взмолился я.

— Полиция арестовала этого Сильву и бросила его в тюрягу. Сюда прибыл американский консул из Анкары, чтобы востребовать тело и отправить его на родину. Сильва прознал об этом и настоял на встрече с ним, утверждая, что он тоже американский гражданин. Мы боялись, что Сильву возьмут и могут допросить, но этого не случилось. Американский консул проверил гражданство Сильвы, убедился, что он американец, и, конечно, потребовал, чтобы его посадили в тюрьму на хлеб и воду. Но местная полиция заявила, что то была самооборона, и его отпустили на волю. Иностранное вмешательство им не по душе. Консула возмутило отсутствие международного сотрудничества, но утром он улетел с телом Тейвилнасти. Ну теперь-то вы понимаете? — Мне не хотелось понимать. — Если у вас во дворе сидит человек кряжистого сложения, очень мускулистый, черноволосый и черноглазый, со смуглым цветом кожи, то это и есть Гансальмо Сильва. Но все уже устроено. — Он уставился на меня черными блестящими бусинками глаз. — Как так получается: где вы побываете, там, кажется, всегда происходит какая-то неприятность, к тому же вы всегда появляетесь позднее, когда все уже устроено?

— Устроено? Да объясни же, что это значит. Он сидит на газоне у меня перед домом с обрезом в руках!

— О, это, — проговорил он. — Это все частности, частности.

Я видел, что здесь помощи мне не ждать. Я повернулся, собираясь уйти, и, клянусь, услышал, как Фахт-бей пробормотал себе под нос: «И удачи ему». Но все во мне так дрожало, что в тот момент я не мог воспринять это как следует. Когда я возвращался к себе, туннель показался мне ужасно длинным. Тысячи планов рождались в голове и переплетались друг с другом. Я стал заряжать десятикалиберный дробовик, но бросил, зарядив только наполовину. Нельзя было размазывать Сильву по всему газону и оставлять улики. Да к тому же, если я высуну голову из двери во двор, он может и опередить меня! Но и сидеть здесь, в комнате, неизвестно как долго и дрожать от страха я не мог. Нужно было что-то придумать. Взяв лист бумаги и ручку, я стал записывать все, что знал о Гансальмо Сильве. Последнее отчаянное усилие. В надежде, что из этого выйдет что-нибудь путное.

Первое, что пришло мне на ум, была счастливая мысль, что Тейвилнасти уже не нужно платить комиссионных. Это можно было записать в приход. Но Гансальмо Сильва сидит на моем газоне — этого в приход не запишешь.

Что я, в сущности, знал об этом гангстере? Будучи телохранителем Святоши Джо Корлеоне, он расправился с ним как наемный убийца. На допросе в Замке Мрака у него вытянули кое-какую пустяковую информацию о продажных сенаторах, состоящих на службе у организованной преступности, ах да: разума ему явно не хватало, коли он взял и вызвал американского консула.

Было что-то еще, ускользающее от моего внимания, но наконец я вспомнил: его же обучали под гипнозом методам аппаратной работы! Он был выпускником той школы! Ого! Ведь от него так и веяло смертью! Я проклинал Ботча за то, что тот тянул с печатью на приказе о казни. Пусть это останется на его совести. Хотя что там Ботч — его судьба была уже решена. Больше ничего не приходило мне в голову. Я шагал взад и вперед по тесной комнате, ударяясь ногами о мебель.

Обучение под гипнозом! Вот в чем дело! Теперь я знал, что придумаю какой-нибудь ловкий ход. Здесь, в этой самой комнате, хранилось шестнадцать гипношлемов. Если в Сильву с помощью какого-нибудь охранника выстрелить стрелой, вызывающей временный паралич, я бы мог надеть на него шлем и растренировать его! Ну-ка, посмотрим. Что мне было известно о гипнозе? В сущности, я никогда не изучал его по-настоящему. Но теперь мне нужна была полная уверенность в своих действиях.

Я достал учебники по земной психологии. Нашел эту тему. Земные психологи все время пользуются гипнозом. Они в этом мастера. В книге говорилось, что гипноз известен самым примитивным народам и что в древние времена им пользовались священнослужители — психологи не любят религии, считают ее бесполезной, она угроза их легкому заработку, основанному на обмане. Но гипноз, говорилось дальше, мог принести психологу огромную пользу. С его помощью можно было соблазнять женщин. Поскольку в этом состояла его первоначальная польза, мысли мои потекли по другому руслу. Передо мной открывались новые перспективы. Ютанк! А не мог бы я загипнотизировать ее, заставить быть разумной — то есть лечь в мою постель? Но тут в тексте мне встретилось нечто такое, что меня огорошило. Оказывается, область применения гипноза очень мала: только примерно двадцать два процента людей потенциально подвержены гипновнушению, на остальных гипноз не действует. А поскольку цель психолога — подчинить себе и сделать марионетками всех, этот инструмент имеет подмоченную репутацию.

Это явилось для меня тяжелым ударом. Если бы даже я овладел искусством закручивать спирали перед лицом Ютанк или заставил ее смотреть на качающийся яркий предмет, ни к чему бы это не привело, окажись она одной их тех, кто составляет остальные семьдесят восемь процентов. И я сомневался, что смог бы удерживать ее так долго в неподвижном состоянии.

Но минуточку! А гипношлемы? Кажется, мне попадалась какая-то литература. Я открыл, погреб, порылся в ящике, где хранился шлем, который я надевал на Тик-Така. Готовя ленту в прошлый раз, я делал это точно так же, как Крэк. Но, возможно, этим все не ограничивалось.

Ага! Маленькое руководство! Я открыл его.

Гипноз, говорилось в нем, — инструмент, применимый для усиления или стирания памяти или для подмены действительных воспоминаний ложными. Теперь передо мной что-то забрезжило. Эмоцию можно подавить или разжечь — вот оно что! Значит, я мог бы велеть Ютанк полюбить меня! Далее в руководстве говорилось, что примитивный гипноз действует только процентов на восемнадцать людей. Эта цифра обеспокоила меня. Земные психологи никогда не лгут — по крайней мере в отношении статистики.

Я продолжал углубляться в руководство. Оказывается, мозг работает на разных по длине волнах. Шлем приблизительно воссоздавал две из них. Во-первых, волну сна, параллельно которой можно было вводить состояние транса; во-вторых, в шлеме использовалась волна мысли. Все, передаваемое на этой волне — от записи на ленте до прямого обращения к человеку под шлемом, — воспринималось им как его собственная мысль и сохранялось в памяти. Итак, гипноз становился эффективным у всех ста процентов людей. Люди попадали под тотальное воздействие шлема. С помощью шлема можно было делать все, что позволял любой гипноз. Однако первая его цель состояла в скоростном обучении любому мастерству, науке или языку… Я сам учился языкам, «ошеломленный» графиней Крэк…