История Невского края - Константин Сергеевич Жуков

осевших здесь беженцев из западной Карелии после Ореховецкого мира, «выводы» новгородцев и переселение на их земли московских помещиков при Иване III, опричный разгром Ивана IV). Вместе с прежними жителями должны были исчезнуть и их жизненный уклад, традиции, принципы общественной и политической жизни, устойчивые представления и духовные ориентиры. Все это, конечно, пропадало, но, как потом выяснялось, ненадолго. Логика места брала свое: то, что казалось навсегда уничтоженным и забытым, возрождалось в новых поколениях. Территория, по своей природе предназначенная быть местом встречи цивилизаций, местом взаимопроникновения, обмена культурными ценностями, воспроизводила в населявших ее людях необходимый для выполнения этих функций культурно-психологический тип. Так произошло и в XVII веке: в жителях Ингерманландии периода шведского правления отчетливо проглядывают типологические черты, которые были свойственны обитателям этого края и в новгородское время.

Так, для обитателей Ингрии характерно, что в борьбе со своими угнетателями — помещиками, приказчиками или богатыми арендаторами — они прибегали не к бунтам и мятежам, а предпочитали апеллировать к закону и суду. Более того, среди подписавших сохранившиеся до наших дней жалобы были как православные — ижоры и русские, так и финны-лютеране. Несмотря на то, что суды и властные инстанции благоволили господам, а не жалобщикам, им все-таки во многих случаях удавалось отстоять свои права. Главным достижением местного населения стало установление в 1690-е годы стабильных, утвержденных законом податей.

Жалоба жителей Ингерманландии и Кексгольмской губернии. Подписи лютеран и православных встречаются вперемежку

Таким образом, мы вновь находим у жителей Невского края и высокий уровень правового сознания, и доверие к власти вместе с нежеланием слепо ей подчиняться, и способность к самоорганизации, и конфессиональную и этническую терпимость. Эти качества в значительной мере были присущи обитателям разноязыкого Ниеншанца, сходного многими чертами с древним Новгородом и особенно с Ладогой. Подобно новгородским или ганзейским купцам, представители местного торгового сословия вполне могли ради важных политических или общественных целей поступиться своей сиюминутной выгодой. Так, ниенские купцы помогали финансами правительству во время Северной войны и даже снаряжали на собственный счет корабли для перевоза войск.

В культурно-психологическом отношении жители Ниеншанца представляли «бюргерский» тип, сформировавшийся на протяжении Средневековья в европейских торгово-ремесленных городах — наследниках тех самых виков, о которых мы говорили в связи с древней Ладогой. Города в Европе X–XV веков являлись независимыми самоуправляющимися коммунами с собственным законодательством (Магдебургское право), судом и т. д. Справедливо замечает историк Р. Пайпс: «О хартиях, добытых средневековыми городами у властителей земель, где они находились, можно сказать, что они заложили основу современных гражданских прав». В XV–XVII веках, в эпоху абсолютизма, большинство европейских городов, подобно близкому к ним Великому Новгороду, утратило свои былые вольности, однако созданная ими культурная модель, которую мы можем назвать «бюргерской», и порожденные ею феномены — от этической традиции до учреждений городского самоуправления — продолжали существовать и во многом дожили до наших дней в виде политических и административных институтов современной Европы.

Есть все основания говорить о преемственности между ингерманландским сообществом и предшествовавшим ему новгородским. Заметим, что даже в течение тех 140 лет, когда невские земли формально находились в составе российского государства, власть Москвы над ними в значительной мере ослаблялась постоянными претензиями на них со стороны Швеции, так что для сохранения в течение XVI века специфической новгородской социально-культурной традиции ситуация здесь была более благоприятной, чем даже в самом Новгороде, который под давлением московской деспотии фактически прекратил свое существование. А в условиях более лояльного шведского режима новгородская традиция неизбежно должна была вновь войти в силу.

Продолжилась ли она или исчезла после нового завоевания Невского края, мы увидим, рассматривая историю города, сменившего на берегах Невы шведский Ниеншанц.

Документ № 5 УКАЗ КОРОЛЕВЫ КРИСТИНЫ[116] ОТ 28 СЕНТЯБРЯ 1638 ГОДА ОБ ОТМЕНЕ ЗАПРЕЩЕНИЯ ИНОСТРАНЦАМ ТОРГОВАТЬ В НИЕНЕ И О ДАРОВАНИИ ЕГО ЖИТЕЛЯМ НОВЫХ ПРЕИМУЩЕСТВ

Мы, Кристина, и проч., и проч., сим объявляем, что, как Его Королевское Величество блаженной памяти Государь, достославный Родитель Наш[117] повелел во славу великого Бога, к созиданию христианской церкви, особенно в пользу, украшение и к довольству Нашей провинции Ингерманландии, основать и устроить новый город при Неве, где озеро Ладога имеет свой исход в море, <…> но <…> начатое основание не могло дойти до замечательной степени развития хорошего города, а напротив, как мы слышали, многих устрашала неизвестность, в которой они жили, и не было никакого положительного удостоверения касательно Нашего намерения об основании города, то мы нашли нужным не ограничиваться тем, что уже сделано, но продолжать дело сие согласно с воспринятым прежде намерением, о чем Мы и объявляем всенародно в этой Нашей открытой грамоте и публикуем, предоставляя каждому, туземцу и иностранцу, у кого к тому есть желание и возможность, право селиться в сказанном Ниене, сообразно с указанными и уделенными местами, строиться и жить; а до тех пор, пока народ не будет впредь обеспечен новыми привилегиями, пользоваться ему шведским городовым правом, общими привилегиями и преимуществами городов, равно и свободным плаванием между городами Нашими: Выборгом и Нарвою, и другими местами, как внутри государства, так и в чужих землях[118], отменяя сим, provisionaliter[119], Наше бывшее по сему делу запрещение. Предоставляем городскому сословию в сказанном Ниене от нижеписанного числа двенадцатилетнюю свободу от малой пошлины[120], печных денег[121], взиманий с пивоварения и винокурения, со всего, что в сказанном городе и в узаконенных пределах[122] его варится и курится, равно и свободу от всех обыкновенных гражданских повинностей. С своей стороны должен каждый, поселяющийся там и желающий заниматься каким-либо промыслом, приобресть гражданское право и предоставить поручительство в удостоверение того, что по истечении льготных лет будет, сколько того требует закон, сохранять гражданские права и обязанности[123]. Сим повелеваем Нашему генерал-губернатору распорядиться, чтоб всем, желающим селиться и строиться там, указано было определенное место и земля, приказываем защищать и руководствовать поселенцев согласно с ныне данными Нами привилегиями и преимуществами и с теми, которые в будущем могут быть даны. В то же время запрещаем всем причинять им препятствия, вред или ущерб каким бы то ни было образом. Для большего удостоверения сия грамота скреплена Нашею тайною и шведского государства опекунов и правительства подписью.

Стокгольм, 28 сентября 1638 года.

(Текст печатается