Почему они убивают. Как ФБР вычисляет серийных убийц - Джон Дуглас

меня учили, и что никакие объяснения с моей стороны уже ничего не исправят. Но вы единственный человек, который, я знаю, пускай и не простит меня, но хотя бы попытается понять, что я чувствовал, когда шел на это.

1. Я не зарабатывал и половины той суммы, которая нужна, чтобы содержать семью. Все, за что я брался, не удавалось. Нам грозило банкротство и жизнь на пособие.

2. И это ведет меня к следующему пункту. Зная район, в котором мы жили, плюс среду, в которой росли наши дети, плюс то, какое влияние оказал бы на них переход на пособие, я понял, что они не выдержат этого и не должны выдержать. Я знал, что они не против экономить, но речь шла о гораздо больших жертвах.

3. Пат была решительно настроена стать актрисой, и я боялся, что это помешает ей оставаться доброй христианкой. Уверен, профессия ей бы навредила.

4. Поскольку Хелен не ходила в церковь, я знал, что это подорвет веру детей в Господа. Я продолжал надеяться, что вскоре она начнет туда ходить. Но когда я сообщил ей, что мистер Джутц хочет заглянуть к нам, она рассмеялась и заявила, что лучше бы ему вычеркнуть ее имя из церковных списков. Опять же, это имело бы плачевный эффект на веру детей.

Итак, на этом все. С каким-нибудь одним обстоятельством из этого списка мы еще сумели бы справиться, но всего вместе оказалось слишком много. По крайней мере, я уверен, что все они теперь на небесах. Если бы так продолжалось дальше, кто знает, попали бы они туда или нет.

Конечно, мама тоже пошла за ними, потому что то, что я сделал со своей семьей, стало бы для нее громадным потрясением в такие годы. Поэтому, зная, что она добрая христианка, я решил, что лучше будет освободить ее от тягот этого мира, которые сильно ударили бы по ней.

Когда все было кончено, я прочитал за них молитвы из книги гимнов. Это было самое малое, что я мог сделать.

Теперь последние распоряжения:

Хелен и дети согласились, что предпочли бы кремацию. Пожалуйста, проследите, чтобы ее цена не была слишком высокой.

Дальше он дает еще практические инструкции, например, где похоронить его мать и с кем из родственников связаться, а также что сделать с оставшейся собственностью. Потом Лист переходит к теме, которая для таких людей всегда самая важная – к себе самому:

Что касается меня, прошу меня вычеркнуть из списков паствы. Я отдаю себя в руки Господа и уповаю на его милость. Я не сомневаюсь, что он мог бы помочь нам, но, судя по всему, не счел необходимым ответить на мои молитвы таким образом, как я надеялся. Это наводит меня на мысль, что я избрал единственно возможный выход, по крайней мере, касательно душ наших детей. Я знаю, многие скажут, что им предстояло прожить еще много лет, но, если бы они перестали быть христианами, какой в этом был бы смысл?

Я уверен также, что многие будут говорить: «Как человек мог совершить такой страшный поступок?» Мой единственный ответ, что мне тоже пришлось нелегко, и я долго это обдумывал…

Джон пострадал больше всех, потому что мучился дольше. Остальные умерли без боли. Джон, правда, тоже находился без сознания.

Прошу, поминайте меня в своих молитвах. Они мне понадобятся вне зависимости от того, исполнит ли государство свой долг в моем отношении или нет. Я стремлюсь примириться с Господом и уверен в этом, потому что Христос умер в том числе и за меня.

P.S. Мама лежит в кладовой на чердаке – на третьем этаже. Она была слишком тяжелая, чтобы ее перетаскивать.

Джон

Итак, вы все прочли. Потрясающе, не правда ли? Но пара дополнений прояснит для вас ситуацию.

Лист был бухгалтером – с виду идеальная профессия для человека застенчивого и немногословного. И похоже, очень неплохим: он отлично разбирался в цифрах. Все для него было либо правильным, либо неправильным, черным или белым. Однако он терял одну работу за другой. Я представляю, как других в обход его повышали на управляющие позиции, которые не подходили Листу просто из-за странностей в общении. После того как он лишился должности в одном из банков, Лист проводил целые дни на железнодорожной станции, читая газеты, вместо того чтобы признаться семье, что его уволили, и поискать другую работу. Он настолько плохо знал свои слабые стороны, что устроился страховым агентом, хотя все вокруг отмечали, что Лист даже не мог посмотреть собеседнику в глаза. Поэтому торговля страховками закончилась для него очередным провалом.

Он был единственным ребенком и рос с очень религиозной матерью, которая, хотя физически и не издевалась над ним, не позволяла сыну пачкаться или делать те вещи, которые делали остальные мальчишки, и постоянно держала его под контролем. Его отцу было за шестьдесят, когда родился Джон, и тот явно не оказывал на него особого влияния. В подростковом периоде мать, Альма, запрещала Джону ходить на танцы. Даже ее пастор считал, что она чересчур строга. Вот так воспитывался Джон Лист. Он женился на Хелен Моррис Тейлор, красивой женщине, первый муж которой, очень экспрессивный, полная противоположность Джону, погиб на Корейской войне. У них была одна дочь. Хелен болела сифилисом – о чем Джон не знал, – которым заразилась от первого мужа. Болезнь постепенно прогрессировала, и у Хелен началась атрофия мозга, от чего она постепенно впала в сумасшествие и стала алкоголичкой. Лист боялся, что она плохо влияет на детей. Патти хотела стать актрисой. Для религиозного, стремящегося к строгому порядку Джона это была дорога в ад – одна из многих. Его также беспокоил интерес Патти к ведьмовству и, возможно, увлечение марихуаной.

Хотя Хелен и Альма не очень ладили между собой, а Джон сожалел, что его воспитывали так строго, Альма жила с ними, поскольку внесла в семейный бюджет около 200 тысяч долларов, которые Джон растратил в попытках свести концы с концами и содержать огромный дом на восемнадцать комнат, который считал подтверждением своего имиджа и положения в обществе.

Многие, если не все убийцы, которых я изучал и интервьюировал, рассказывая о своих преступлениях, находили, кого за них винить – мать, жену, начальника, политический заговор, общество в целом – кого или что угодно, вписывающихся в их эмоциональный контекст. Контекст Листа – то, как он видел себя и мир вокруг – подразумевал, что он праведный, верующий и богобоязненный, поэтому свою вину он переложил, ни больше ни меньше, на Господа Бога. Как сказано в записке, если бы Господь снизошел до него и ответил на его молитвы, преступления бы не случилось. Джон пытался уверить нас, что просто играл теми картами, которые ему сдали.

Если мне казалось, что у кого-то из моих людей проблемы, если он начинал держаться особняком или еще как-то менял свой поведенческий паттерн, я приглашал его к себе в офис и спрашивал: «У тебя все в порядке? Чем я могу тебе помочь?»

Реальным мотивом, я предполагаю, было то, что его жизнь покатилась под откос, стала слишком сложной и неупорядоченной для него, и поэтому Лист взорвался. Он относился к тому обсессивно-компульсивному типу людей, для которых очень важно жить в строгом порядке. Его паровой котел перегрелся, и это был способ выпустить пар. Он и сам признает, что не хотел стать банкротом и жить как нищий, хоть переносит эти чувства на детей, и решает начать все сначала. Если для этого нужно избавиться от семьи, что же, лучше будет отправить их на небеса. Он проходит нечто вроде очистительного ритуала, а потом рационализирует этот свой акт, чтобы зажить новой жизнью.

Я ни в коем случае не умаляю тяжесть его преступления или ментальные и эмоциональные проблемы Листа, потому что, конечно же, человек, который убивает свою семью, да еще и утверждает, что поступил так ради их блага, страдает от психического расстройства вдобавок ко всем личностным особенностям, которые психиатры могут у него найти. Для представителя моей профессии, однако, важнее всего то, действительно ли болезнь заставила его, прекрасно отличающего добро от зла, убить жену и детей. И у психиатров на этот вопрос пока нет точного ответа.

Здесь важно отметить, что Джон Лист сохранял хладнокровие во время всего эпизода, а потом еще и успешно скрылся. Психически нестабильный или сумасшедший преступник непременно оставил бы улики, которые помогли