Друзей моих прекрасные черты. Воспоминания - Борис Николаевич Пастухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 4. Покорители полюса
Я мало слежу сейчас за тем, что делается в Арктике и Антарктике. Говорят, что теперь многие ездят и летают на полюсы, как на прогулку.
Вот в «Российской газете» работают многие замечательные журналисты, пришедшие туда из «Комсомольской правды» и комсомола, и, к их чести, не стыдящиеся говорить о своем происхождении, немало пишут о таких походах и о том, как путешественники купаются по пути в холодной воде Ледовитого океана. Но начиналось-то все с экспедиции Шпаро. И тогда мало кто верил, что эти отчаянные ребята сумеют довести до конца свое совершенно немыслимое по тем временам предприятие.
Дмитрий Шпаро и его товарищи
Не буду скрывать, что я испытывал нечто похожее на серьезный стресс, когда шел по вызову к Михаилу Андреевичу Суслову и мне предстояло рассказать, как проходит экспедиция Шпаро, которую мы – ЦК комсомола – организовали и отправили, по сути, без всяких консультаций с ЦК КПСС. Теперь мне предстояло держать ответ за наше лихое самоуправство.
Михаил Андреевич Суслов устроил мне тогда серьезный допрос. Интересовала его не идеология, а совершенно реальные вещи. Он спрашивал, например, какие имеются у экспедиции средства связи с Большой землей. Я рассказал, что в экспедиции есть человек от ведомства Ю. В. Андропова, который непосредственно отвечает за постоянную и надежную связь, и для этого используются новейшие, даже еще не попавшие на вооружение армии системы.
– Какое оружие имеется у членов экспедиции на всякий случай? Моржи и особенно белые медведи – это ведь очень сильные и опасные звери, – спрашивал Суслов.
– У них на этот случай есть охотничий карабин, – отвечал я, – и находится он в руках опытного человека, который хорошо знает Арктику и с медведями уже не раз встречался…
Трудный был разговор, но с Сусловым легких встреч быть не могло. Однако никаких серьезных последствий она для меня не имела.
Михаил Андреевич жестко отчитал меня за самоуправство. Я, конечно, не стал возражать ему и рассказывать, что с самого начала делались многократные попытки получить разрешение в высоких инстанциях. Но чиновники, что военные, что гражданские, – это не те люди, которые легко дадут разрешение на столь опасное путешествие. И если бы мы затеяли полномасштабные консультации, экспедиции просто не суждено было бы состояться. Думаю, что и сам Михаил Андреевич это не хуже меня понимал и потому ограничился просто устным выговором.
Судьба самого Дмитрия Шпаро после этой экспедиции кардинально изменилась. Тогда он был доцентом кафедры математики Московского института стали и сплавов. За этот беспримерный переход он был награжден орденом Ленина.
После экспедиции Шпаро учреждает фирму, которая занимается организацией подобного рода экстремальных путешествий и походов. И вот что удивительно, фирма Шпаро существует по сей день, а в качестве руководителя в эти экспедиции ходит теперь его сын.
Рыночная экономика вторглась буквально во все области человеческой деятельности. И вот даже этот несгибаемый, бескорыстный Шпаро вынужден искать спонсоров и думать о рентабельности своих отчаянных походов. И все-таки надо признать, что бизнес, который воспитывает мужество и патриотизм, это все-таки достойный бизнес, и я его признаю.
Надо сказать и о том, что, когда Шпаро рассказывает о начале своего пути, он всегда говорит о том, что без поддержки и помощи комсомола ему пришлось бы очень трудно. Это правда. Во все время организации экспедиции мы взяли ответственность на себя, были рядом, помогали как могли, рисковали вместе с ним и никогда не пожалели об этом.
Тут было не просто доброе отношение к хорошему мужественному человеку. Это была наша принципиальная позиция. Потом, когда я готовил выступление на очередном съезде комсомола, я включил туда краткий рассказ о лыжной экспедиции Дмитрия Шпаро на Северный полюс и сказал, что у каждого человека в жизни должен быть свой полюс и он должен покорить его.
Тогда после этих слов мне (а вернее, Дмитрию Шпаро) дружно аплодировали, сейчас я вряд ли дождался бы аплодисментов. Вот ведь как получается. Всего 20 лет прошло после крушения СССР, а многие принципиальные вещи в представлении людей, особенно молодых, совершенно изменились.
Как бы там ни было, даже в самые тяжелые времена русские люди шли на смерть (в штыковую атаку), они шли за веру, царя и Отечество, шли за Родину, за Сталина, ну а теперь за кого и за что – за деньги, за Абрамовича?!
Снова возвращаюсь к той любимой моей первой экспедиции Шпаро.
Да, М. А. Суслов сурово отчитал меня, когда экспедиция уже шла по льдам Ледовитого океана. Но он прекрасно понимал, что подобные экспедиции – это и есть самый лучший и самый правильный способ воспитания патриотизма, и потому принципиально поддержал нас. Понимал это и Михаил Васильевич Зимянин, с которым мне тоже пришлось иметь дело по поводу экспедиции. Он высоко ценил такие вещи, потому что прошел фронт и воевал в партизанских отрядах.
И вот я докладываю по телефону Суслову об успешном завершении экспедиции, прошу скромно наградить ребят. В ответ: «Дмитрию Шпаро – орден Ленина. Правительственные награды всем другим».
В разные времена было немало написано хорошего о партийном руководстве комсомолом, заботе старших о подрастающем поколении, и все это, даже если авторы в экстазе перебирали, – правда.
На одном из юбилеев экспедиции лыжников на Северный полюс в Голубом зале газеты «Комсомольская правда» встретились участники экспедиции, сотрудники редакций, несколько комсомольских работников тех времен. Мне казалось, что о переходе ребят на Северный полюс я знаю довольно много, но я был приятно удивлен, когда среди выступавших на том вечере слово взял контр-адмирал, подводник, Герой Советского Союза, командир соединения подводных лодок. В дни перехода ребят на Северный полюс, весной 1979 года, он командовал той самой атомной подводной лодкой, которой было приказано сопровождать экспедицию в подводном положении и, если потребуется, пробить толщу льда, всплыть, хоть на самом Северном полюсе, чтобы в крайнем случае забрать семерку путешественников. А следующее слово получил седовласый генерал-полковник авиации, совсем недавно командовавший авиацией Северного флота, который в те памятные дни 1979-го был командиром тяжелого стратегического
