Триумф солнца - Уилбур Смит

Они отдыхали в полдень, укрываясь от палящего солнца в узкой полоске тени, отбрасываемой верблюдами. Эти животные находились под палящими лучами стоящего в зените светила и, казалось, не испытывали никаких неудобств, хотя любое другой зверь и уж тем более человек давно бы изжарились на такой сковородке. Порой казалось, что кровь закипит на невыносимой жаре. А как только полуденный зной немного спадал, они садились на верблюдов и продолжали свой путь вечером и ночью. На рассвете третьего дня, когда утренняя звезда еще светила на небосклоне, Пенрод оставил Якуба с верблюдами и взобрался на вершину небольшого холма конической формы, единственного в этой ровной и выжженной дотла пустыне.

День уже начался, и перед ним открылось изумительное зрелище. В двух милях сверкало нечто белое, как соляной столб, и изящное, словно расправленное крыло чайки, сверкающее на фоне безжизненного океана песка и скал. Он знал, что это такое, еще до того, как поднес к глазам бинокль. Пенрод долго смотрел на одинокий парус, казавшийся совершенно неуместным в этом пустынном мире, наслаждаясь приятным облегчением, которое охватило его измученную долгим путешествием душу: это было белое крыло одномачтового арабского судна, проплывавшего по темной воде Нила.

Они приближались к реке с особыми предосторожностями. Ужасы пустыни Матерь Камней остались позади, но их могли ждать еще большие опасности – люди. Тем временем судно с высоким белым парусом исчезло из виду. Берег показался им совершенно безлюдным и лишенным даже признаков человеческого существования. Только белые цапли большой стаей низко пролетели над темной водой Нила, устремившись острым клином на восток. Вдоль реки тянулась узкая полоска прибрежной зелени, прерываемая редкими пальмами и другими тропическими деревьями. Издалека казалось, что корни их погружены в воду, питаясь грязной прибрежной жижей. А посреди этого бедного растительного мира возвышалась величественная крона могучего платана, господствующего над окрестностями. Под его ветвями виднелась древняя гробница, выложенная из сырой глины. Ее стены потрескались от времени, а пересохшая на палящем солнце штукатурка облупилась и пластами осыпалась со стен. С тонких веток свисали разноцветные ленты, давно выгоревшие на солнце и утратившие свой первоначальный блеск.

– Это дерево аль-Маула, святого отшельника, который жил в этих местах сто лет назад, – пояснил Якуб. – Многочисленные паломники оставляют здесь свои ленточки в его честь, чтобы святой всегда помнил о них и вознаграждал благословением их дела и помыслы. Сейчас мы в двух лье к западу от водопада и примерно на таком же расстоянии до деревни Корти, которая находится на востоке.

Они отошли подальше от берега, чтобы их не заметили с проходящих мимо судов, и направились на запад по каменистой почве, временами возвышающейся невысокими холмами. Вскоре они подошли к скалистому обрыву, нависавшему над широкой водной гладью Нила, и остаток дня терпеливо наблюдали за рекой с высокого обрыва.

Нил был главной торговой и транспортной артерией для территории, превосходящей площадью всю Западную Европу, однако за все это время на реке не появилось ни единого судна и никаких признаков жизни. И это обстоятельство насторожило Пенрода. По всей вероятности, что-то нарушило привычную суету оживленного торгового пути. Бахита была права, предупреждая его об этом. Значит, действительно где-то поблизости идет интенсивная передислокация войск дервишей. А ему нужно как можно скорее перебраться на другой берег и скрыться в пустыне Монассир, избегая нежелательной встречи с ними, и успеть в Хартум, чтобы помочь осажденному в городе генералу Гордону. А на берегу Нила его постоянно подстерегала опасность.

Солнечные лучи высветили воду, обнаружив удобные для переправы отмели. Затопленные камни явственно отмечали путь через реку, противоположный берег которой обозначался полосой вязкого ила. Река здесь была темно-зеленой, но достаточно узкой – не более ста пятидесяти шагов в поперечнике. Пенрод постарался запомнить это место. Если они используют пустые бурдюки в качестве надувных подушек, то смогут переправиться вместе с верблюдами. Разумеется, в ночное время. Днем на этом участке реки можно стать легкой добычей неприятеля в случае неожиданного нападения дервишей. А перебравшись на другой берег, они тут же наполнят бурдюки водой и скроются в пустыне Монассир.

Пенрод оставил Якуба с верблюдами на вершине крутого обрыва, а сам отправился на берег, чтобы осмотреть спуски и почву. Пройдя вдоль реки, он с удовлетворением констатировал, что за последнее время войска неприятеля здесь не проходили.

Когда сгустились сумерки, Якуб спустил вниз верблюдов, опустошил бурдюки, надул их воздухом и прикрепил к животным. Затем придирчиво осмотрел их и удовлетворенно хмыкнул – у каждого было по два огромных мешка с воздухом, и, связанные друг с другом тугим ремнем, они не могли разделиться в воде.

Верблюды не хотели заходить в реку, но Пенрод с Якубом загнали их туда кнутами, и они медленно поплелись по выступам скал. В середине пути вода дошла мужчинам до подбородка, и им пришлось ухватиться руками за ремни верблюдов. Высокий рост животных и длинные ноги позволили им передвигаться над водой, и только у самого берега они перестали доставать до дна и неохотно поплыли. Пенрод и Якуб плыли сзади и постоянно подстегивали их кнутами, направляя к нужному месту. Верблюды легко преодолели быстрое течение, поддерживаемые огромными кожаными бурдюками с воздухом. Как только животные коснулись дна, Пенрод и Якуб вывели их на илистый берег и отвели подальше от реки, чтобы они как следует просохли. Пока верблюды наслаждались теплым воздухом, мужчины наполнили бурдюки водой и вдоволь напоили животных перед дальней дорогой. Затем уничтожили следы своего пребывания на берегу и двинулись дальше.

Переправа отняла больше времени, чем рассчитывал Пенрод, и когда они снова тронулись в путь, на востоке уже появилась светлая полоска, предвещающая скорый рассвет. Верблюды важно покачивали наполненными водой животами и охотно откликались на нетерпеливое постегивание седоков. Несмотря на свои старания, они так и не смогли устранить все следы и надеялись, что ветер и речная вода помогут им оставаться незамеченными, пока их не обнаружат разведчики дервишей.

Однако как только они вышли на караванную тропу в пустыне Монассир, Пенрода охватило дьявольское предчувствие беды, не отпускавшее ни на минуту. С каждым часом оно возрастало и в конце концов привело его к нерадостному решению вернуться назад к реке и проверить обстановку. Не долго думая он выбрал самого низкорослого и послушного верблюда, поскольку успел уже ознакомиться со всеми животными, оседлал его и повернул назад, приказав Якубу следовать намеченным маршрутом. За несколько миль до реки он свернул в сторону и поехал вдоль высоких холмов, которые приметил еще во время переправы. Они нависали над гладью воды и позволяли незаметно подобраться к берегу. Он спешился, стреножил верблюда и ползком приблизился к обрыву, откуда открывался вид на реку. То, что он увидел на берегу, потрясло его до глубины души. Сердце чуть не выскочило из груди, а нервы напряглись, как натянутая струна.