Триумф солнца - Уилбур Смит

Осман вошел в ворота мечети, представлявшей собой большое открытое пространство, отгороженное от остального мира стеной из глинобитного кирпича высотой не менее двадцати футов. Площадь мечети превышала восемьсот шагов в одну сторону, и всю эту громадную территорию заполняли стоявшие на коленях верующие, облаченные в традиционную джиббу. А в самом дальнем конце мечети оставалось небольшое свободное пространство, огражденное от людей плотным кольцом ансаров в черных одеждах – личных палачей Махди.

Осман медленно прошествовал к этому почетному месту сквозь густую толпу правоверных, которые услужливо расступались, давая ему дорогу, и награждали молитвами, как самого важного из всех великих эмиров. В первом ряду верующих его аггагиры расстелили на земле молитвенный коврик из прекрасно обработанной шерсти, а рядом положили шесть больших бивней слонов, добытых во время охоты в долине Атбара. Осман не спеша опустился на коврик и повернулся к узкой двери в стене, ведущей в личные покои Махди.

Постепенно дикий галдеж верующих перешел в тихий ропот, сменившийся гулкой тишиной, за которой последовали торжественные звуки омбейи, и через открывшуюся дверь в стене на площадь вышла небольшая процессия. Во главе ее величественно шествовали три халифа. Предварив таким образом свое появление, Махди всецело следовал древнему обычаю, установленному еще первым пророком Мухаммедом.

Правда, здесь должен был быть еще и четвертый халиф – аль-Сенусси, правитель Киренаики, но тот отказался признать святость Махди. Некоторое время назад он послал своего эмиссара в Судан, чтобы тот навел справки о человеке, которого все называют Махди. Посланник прибыл на место в самый разгар резни в Эль-Обейде. Он с ужасом наблюдал, как ансары казнили людей, подвергая их чудовищным пыткам, как кромсали маленьких детей и насиловали женщин. Посланник так и не решился навестить Махди, а просто сбежал оттуда и, благополучно добравшись домой, сообщил халифу о зверствах, которые видел своими глазами.

– Это чудовище не может быть истинным Махди, – заключил аль-Сенусси. – Я не хочу иметь с ним ничего общего.

Таким образом, в распоряжении Махди оказались лишь три халифа, первым из которых был, разумеется, Абдуллахи. По сравнению с ним двое других являлись полным ничтожеством. Абдуллахи повел их к молитвенным коврикам, расстеленным на небольшом возвышении. После того как они заняли свои места, наступила еще одна томительная пауза. Служитель мечети крикнул в очередной раз, и на площадь вышел главный оруженосец Махди, несший в руках символ могущественной власти своего хозяина – длинный меч, сверкающий на солнце. Его золотая рукоятка, украшенная многочисленными бриллиантовыми звездами и полумесяцами, завершалась золотым двуглавым орлом Священной Римской империи, под которым виднелась выгравированная надпись «Vivat Carolus».[9] Эта вовсе не исламская реликвия, принадлежавшая христианским крестоносцам и являвшаяся фамильным достоянием одного из европейских монархов, через несколько столетий каким-то образом оказалось в руках Махди. А за оруженосцем на площадь вышел и сам пророк Аллаха собственной персоной.

Махди был в белоснежной джиббе, искусно украшенной замысловатым золотым шитьем. Голову венчал золотой шлем с цепочкой драгоценных камней, которая могла принадлежать одному из военачальников легендарного Саладина. Он величественно ступал по дорожке между склонившимися перед ним правоверными, и многие шейхи, эмиры, муллы и воины припадали к земле и пытались подползти поближе к своему кумиру и поцеловать его ноги, оставляя перед ним священные дары. Постепенно возле пророка вырастала гора золотых украшений, драгоценных камней, бесценного жемчуга и искусных изделий из серебра. Махди подносили рулоны шелка и дорогой парчи, украшенной золотым шитьем. Он отвечал ангельской улыбкой и прикасался рукой к склоненным головам, благодарно принимая каждый подарок. А пока преданные ансары следовали за ним по пятам и собирали подношения, он читал молитву и благословлял дарителей.

– Аллах беседовал со мной много раз и постоянно напоминал, что вы не должны носить дорогую одежду и драгоценные украшения, поскольку они отвлекают вас от истинной веры и порождают гордыню. Надевайте традиционную джиббу, которая подчеркивает вашу любовь к пророку и Махди. Вы поступаете мудро, отдавая мне на хранение свои побрякушки и погремушки.

Многие верующие не слышали этих слов, поэтому стоящие на коленях в первых рядах громко повторяли их, передавая откровения Махди, и воздавали хвалу Богу за то, что им выпала большая честь приобщиться к мудрости пророка.

А правоверные тем времен сыпали под ноги Махди золотые и серебряные монеты, сверкающие на солнце талеры Марии Терезии, золотые мухуры[10] и английские соверены.

Осман Аталан пополз вперед, таща за собой самый большой бивень, а его слуги волокли остальные. Махди улыбнулся Осману и даже остановился, чтобы обнять его.

Позади послышался удивленный шепот, вызванный таким знаком внимания со стороны божественного пророка.

– Ты знаешь, что эти богатства не обеспечат тебе достойного места в раю, – глубокомысленно заявил Махди. – Если кто-то укрывает дома сокровища и не приносит их мне по доброй воле и без принуждения, Аллах сожжет его священным огнем, а земля поглотит бренное тело. Слушайте мои слова и повинуйтесь им. Верните мне все то, что припрятали для себя. Пророк, да благословенно имя его, неоднократно говорил мне, что любой человек, который пытается скрыть от меня все, что портит его душу и мысли, будет безжалостно уничтожен. Покоритесь благословенным словам пророка.

Верующие снова закричали от радости, что услышали слова Господа, его пророка и божественного Махди, и заспешили в первые ряды, чтобы вручить последнему свои драгоценные подношения.

Закончив обход мечети, Махди вернулся на самое почетное место и уселся на свой шелковый молитвенный коврик. Один за другим к нему подходили халифы, опускались на колени и подносили свои дары. Первый из них хлопнул в ладоши, и его слуги ввели на площадь резвого жеребца черной масти, сиявшего на солнце как тщательно отполированный обсидиан. Его седло было вырезано из эбонита, а уздечки и поводья сделаны из золотых ремней, украшенных перьями ма– рабу и орлов.

Второй халиф преподнес пророку королевский ангареб – широкую кровать с пышными подушками и покрывалами, каркас которой был искусно вырезан из слоновой кости и инкрустирован золотом.

Абдуллахи лучше других знал своего хозяина и преподнес божественному Махди женщину, но не совсем обычную. Он сам ввел ее на территорию мечети и подвел к хозяину. Она была покрыта арабской накидкой с ног до головы, но даже это просторное одеяние не могло скрыть прекрасные формы, делающие ее похожей на юную газель, а босые ноги поражали изяществом и красотой. Халиф подвел женщину к Махди и открыл переднюю часть накидки, так чтобы скрыть ее от глаз посторонних.