Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Александр Дмитриевич Прозоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не то чтобы аббат так уж сильно радел за общественную нравственность, его просто бесило, что пенки-то со всего дела снимал епископ, а не он сам.
«Турфирма „Паломник“», как Вожников называл созданное им транспортное предприятие, весной пополнилась еще двумя кибитками о шести колесах каждая (Грузоперевозки компании «Ганс и Георг». Всегда трезвые грузчики!), а также тремя экипажами класса «люкс» – легкими колясками на железных рессорах, рассчитанных уже на куда более состоятельных людей, нежели паломники и студенты.
К этим коляскам в рекламных целях «прицепили» комикс, посвятив путешествиям целый номер, обильно сдобренный эротическим картинками и описаниями различных красот и чудес в Констанце и Нюрнберге – туда тоже уже открылся маршрут, благодаря комиксам быстро ставший популярным у местной «золотой молодежи».
Дела шли в гору, но Егору было радостно не только от этого – еще в начале весны он получил с польскими купцами письмо от любимой супруги, а затем – почти сразу – и от архиепископа Новгородского Симеона, в котором тот хвалил «княгинюшку нашу Елену» за строгость и решительность «в важных государственных делах».
Послание же Еленки, окромя обязательного «сиропа», типа – люблю, жду, надеюсь и «мне без тебя плохо», содержало еще и четкие инструкции, как вести себя мужу в отдалении от жены и вообще – «в краю чужом и опасном».
«Женок же гулящих – пасись, хоть то, я понимаю, трудно, однако же можно болезнь нехорошую поиметь. Путешествующим одиноко или долгое время в иных краях без семьи живущим лучше молиться беспрестанно, иль, уж в самом крайнем случае – женку простую найти, купить на базаре служанку добрую – цена им шестьдесят золотых монет, больше платить не нужно».
Сие вполне открытое предложение несколько озадачило князя и даже вызвало к жизни некие дурные мысли на предмет верности дражайшей супруги! А если и она так вот… купит кого-нибудь? Ишь, цены-то уже знает. Хотя нет… то – позор для женщины, а мужчине ничего, наложниц иметь можно, а человеку знатному – и нужно даже, в том зазора ни мужу, ни жене нет – и Еленка то хорошо понимала, все-таки немало времени провела на востоке, в Орде.
«Все письма твои, любезнейший супруг мой, я получила, – писала княгиня дальше. – Миша растет славно, не болеет… Черчение твое, что во втором письме прислано, я кузнецам переправила – те станок печатный изладили, и уже первую книжицу отпечатали – Азбуку».
– «Азбуку», – умиляясь, тихо повторил князь. – Вот, молодцы какие! Не то что мы тут – одни комиксы гоним в погоне за золотым тельцом.
«Также сообщаю, любимый, что большие баркасы – как ты хотел – ходят по Волхову до Ладоги и обратно каждую пятницу и среду, а когда большая ярмарка – ежедневно. О других делах: московиты воду тайно мутят, но покуда, силы нашей убоясь, сидят смирно, на Заозерье я летом собираюсь – могилкам родным поклониться, да проверить – как оно там? Все же – родина. Да! Приезжал из Орды муж ученейший именем Карим Заурбек, хотел с тобой поговорить насчет векселей да бумажных денег, кои бы и мы у себя на Руси, и они бы в Орде, заместо злата да серебра принимали, ибо уже невозможно купцам монет всяких изрядную толику за собою возить. Да не везде еще их и получишь монеты-то, товар на товар бедолаги меняют, часто и не нужный, покуда деньгу где найдут».
– Здесь, в Европе, так же, – вспомнив разговор с Фуггером, усмехнулся Егор. – Права Еленушка – пора ассигнации вводить.
«Теперь – об уборных».
– О! Это правильно! Самый, пожалуй, важный вопрос. Гигиена!
«Указ я, о благостный муж мой, самый строгий издала, чтоб всем, даже и малых усадьбах выгребные ямы устроить, а у кого нету – тех пребольно батожьем бить».
– Да-а, – взяв со стола недопитую кружку с вином, князь восхищенно присвистнул. – Вот ведь, слава тебе, Господи, повезло мне с женой. И красива – глаз не оторвать, и ума – палата, хотя, между прочим – блондинка. Впрочем, обидные про блондинок анекдоты – завистницы сочиняют, а дураки мужики – подхватывают, особенно когда какую-нибудь юную златовласку за рулем крутой тачки видят. Обидно им, понимаете ли, завидно! Нет чтоб искренне восхититься красотою двойною – и машинной, и женской – они ведь того стоят, наверное… А об уборных… Неплохо бы и здесь – батожьем! Очень даже неплохо – подкинуть идейку епископу?
«А еще, по римскому древнему примеру, трубы в землю кладем – уборные с водосливом ставим, пока, правда, не каждому то по силам. В общем, работаем».
Егор закашлялся – вдруг сдавило грудь, до слез, почти до рыданий… Ленка. Ленка… Когда же увидимся-то? Хотелось бы верить, что – скоро. Скоро… Но время-то идет – вот бы и не расставаться больше!
«В общем, работаем» – это ж, его, Егора, фраза, княгинюшка ей от мужа своего научилась. Как и следующей, в письме последней – «Люблю. Жду. Лена».
А сексуальную проблему – права женушка премудрая! – нужно было как-то решать. Князь, как и любой здоровый мужик, похаживал, конечно, в баню, но туда и приезжие частенько заглядывали – а что они с собой принесут, чем наградят банных дев? В Италии, между прочим, сифилис – почти эпидемия, это уже не говоря о чем попроще. Ничего пока еще толком лечить не умели! Вожников, правда, надеялся на свои видения, но… все же предпочел бы подстраховаться. Именно так и поступить, как мудрая супруга присоветовала, она вообще много чего советовала, и устно, и – вот сейчас – в письмах. Все муженька направляла, считая вполне искренне, что без нее Егор бы совсем пропал, сгинул.
Так Вожников и поступил уже в ближайшее воскресенье – отстоял вместе со всем местным истеблишментом обедню, получил благословенье епископа, из собора Святой
