Запретная драгоценность - Луиза Аллен

Паланкин опустили на землю и отодвинули боковую занавесь. Моргая от яркого света, Ануша выбралась наружу. Она стояла посреди внутреннего двора в окружении высоких, ослепительно-белых стен. С одной стороны виднелась широкая веранда и нижняя часть дома.

— Здесь я и увидела тебя, ты лежал на носилках, как мертвый, — сказала она, когда Ник подошел и встал рядом. Все казалось таким знакомым и в то же время другим. Двор как будто стал меньше, а дом больше. Вдалеке маячили неизвестно откуда взявшиеся деревья, а спешившие к ним слуги были ей незнакомы.

— Ануша! Ануша, мое дорогое дитя!

Стоящий на веранде мужчина был и одновременно не был ее отцом. Тот же сильный голос, рост и широкие плечи, только волосы теперь седые, а не цвета темного золота, как ей помнилось. На лице появились морщины, а вместо плоского живота выступал небольшой животик.

Десять лет. «Неужели я ждала, что он ничуть не изменится, если сама успела превратиться из ребенка во взрослую девушку?» Она сделала шаг вперед.

— Па… — Нет, того папы и его маленькой девочки давно не существует. Она опустила вскинутые было руки, соединила ладони и склонила голову, желая унять бешено бьющееся сердце. — Намасте, отец.

Тот, сияя, спустился по ступенькам и ухватил ее за плечи. На секунду Ануше показалось, что он сейчас подхватит ее на руки и поцелует, как всегда делал прежде. Но сейчас ему уже нет нужды поднимать ее на руки. Отец наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Какая же ты красавица, дитя мое! Точно как мать.

Ануша застыла в его руках, а сэр Джордж добавил:

— Это настоящая трагедия, что она умерла такой молодой. Должно быть, ты по ней очень тоскуешь.

Его голос звучал сдавленно, словно от переизбытка эмоций.

— Каждый день, — ответила она и посмотрела в его серые глаза, так похожие на ее собственные. «Что ты чувствуешь сейчас, отец? Свою вину?»

Отец нахмурил темные, не тронутые сединой брови. От гнева или замешательства? Он выпустил Анушу и быстрым движением обнял Ника:

— Николас, мальчик мой, спасибо, что вернул мне ее в целости и сохранности. Я получал из Дели сообщения по тайной связи, потому знаю, что вы проделали весь путь в одиночестве. И еще у нас есть новости из Калатваха: махараджа снял осаду и вернулся на свою территорию. Все обошлось без кровопролития.

Ануша почти физически испытала облегчение, она даже не осознавала, насколько волновалась за Калатвах. Тревога витала где-то на задворках ее сознания, напоминая стервятника в ожидании жертвы.

— Отличные новости, — сказал Ник и улыбнулся Ануше. — Значит, тебе больше не о чем волноваться.

— Волноваться? — Уже поднявшийся по лестнице сэр Джордж обернулся. — У тебя не было ни малейших причин для волнений. Крепость вокруг дворца неприступна и отлично охраняется. Ник, тебе надо было ей объяснить. Опасность представляли один-два негодяя, которые могли проникнуть во дворец и схватить тебя там. Ну и последующий переполох.

— Он мне все объяснил, но во дворце остались мои родные, — ответила Ануша, глянув на Ника. Тот заговорщицки улыбнулся в ответ. — Конечно, я за них беспокоюсь.

И снова брови отца нахмурились.

— Вы, должно быть, устали с дороги. Проходите в дом, там и поговорим. Не сомневаюсь, вы оба голодны и хотите перед ужином привести себя в порядок и переодеться. Ануша, дитя мое, мы заново обставили для тебя самую лучшую комнату. Помнишь ее? Ту, что выходит окнами в сад. Надеюсь, она тебе понравится.

Она услышала в его голосе сильные чувства, но ожесточила сердце, не желая им поддаваться.

— Да, спасибо, я вспоминаю ее. — Значит, это не та комната, которую он готовил для своей жены. Хоть какое-то облегчение, ибо иначе она отказалась бы спать в ней, а сил для открытой конфронтации у нее сейчас не было. Максимум для пассивного сопротивления.

В широком холле сновала вышколенная прислуга, вся как на подбор мужского пола, если не считать единственной женщины в глубине дома. Ее лицо закрывал дуппата. Она терпеливо ожидала, пока к ней обратятся.

— Это Надия, твоя горничная. Надия, покажи мисс Ануше ее покои. Ужин подадут через час.

— Намасте, Надия, — произнесла Ануша, когда горничная приблизилась.

— Добрый вечер, мисс Ануша, — ответила та, и Ануша осознала, что это совсем юная девушка. — Сахиб Лоуренс приказал, чтобы я говорила с вами по-английски. Ваша комната там. Правда, я хорошо говорю на этом языке? Горничная леди Хоскинс дала мне несколько уроков, как правильно прислуживать леди.

Они прошли мимо прислужника с опахалом, тот сидел, прислонившись спиной к стене, и неустанно двигал ногой, тем самым приводя в движение широкие матерчатые опахала по обе стороны от двери.

Горничная открыла дверь в глубине помещения и пропустила вперед свою новую хозяйку. Ануша уже и забыла, что бывает такая мебель: высокая кровать с тонким муслиновым пологом, жесткие стулья с прямыми спинками и более низкие с мягкими сиденьями. На покрытом циновками полу никаких подушек. Значит, ей придется сидеть на этих стульях, хотя ее мать всегда отказывалась от этой чести.

И еще… как же это называется?.. да, туалетный столик. На нем стояли всевозможные коробочки и пузырьки, лежали гребни для волос, а сзади было прикреплено зеркало. И еще был комод. Та дверь в стене, видимо, ведет в ванную. И все так просто, незатейливо. Яркими цветами выделялись лишь темно-красное покрывало на постели да одежда горничной.

Распахнутые узкие высокие окна прикрывали жалюзи ровно настолько, чтобы в комнате было не душно, но сохранялось уединение личных покоев, учитывая, что дом одноэтажный. Сквозь решетку над дверью доносились поскрипывание опахала и отдаленный гул разговоров.

— По-моему, очень хорошая комната, — сказала Надия и с беспокойством глянула на Анушу. — Водоносы уже наполнили ванну на случай, если вы пожелаете ее принять, а я пока приготовлю вашу одежду.

— У меня нет одежды, — ответила Ануша и заглянула в ванную комнату. Там стояла большая, полная воды ванна.

— Как вам, должно быть, было тяжело! Но сахиб Лоуренс попросил леди Хоскинс об услуге, и она прислала все, что нужно. Смотрите. — Надия стала двигать ящики. — Платья, юбки, корсеты, чулки и…

— Достаточно. Я искупаюсь и потом снова надену свою одежду, вывернув ее чистой стороной. Только без тюрбана.

Горничная уже открыла рот, чтобы запротестовать, но ей хватило одного взгляда на Анушу, чтобы закрыть его.

— Да, мисс Ануша.

Она помнила и дорогу в столовую, хотя все убранство дома теперь выглядело иначе. Стены выкрашены в простые неяркие цвета, мебель новая и, видимо, более европейская. Разумеется, чуждая и неудобная для того, кто привык к мягким подушкам, клубящимся шелкам и стеганому хлопку.