Эммануэль. Мадам как яблоко и мед - Эммануэль Арсан

Ее оставили одну в книжном хранилище Зевса, куда раньше не допускали. Она так давно мечтала исследовать его богатства, но теперь уже было поздно, ей было не до того. Она собиралась выдержать последнее испытание и сбежать отсюда как можно скорее. Если, конечно, ей позволят уйти.

В скалистых стенах были высечены семь дверей. Она попробовала открыть каждую, но все они оказались запертыми, кроме той, через которую она вошла. Неужели она может воспользоваться ею, чтобы выйти на свободу? Аурелия сначала хотела так и сделать, но, странное дело, желание доказать этим шести Избранным, что она – не тряпка какая-нибудь и готова выдержать любое испытание, заставило ее отказаться от этого намерения. «Что бы ты ни обнаружила в этом хранилище, – сказал ей Зевс, прежде чем оставил ее в одиночестве, – знай, что ты должна показать себя достойной нашего сообщества. Убеди меня в том, что ты не безропотная рабыня, как большая часть человечества… Докажи мне, что мы правильно сделали, посвятив тебя в наши тайны… Если ты проявишь слабость, значит, мы ошиблись в выборе. Поклянись доказать мне, что имеешь право быть среди Избранных…»

Она поклялась.

Языки пламени в жаровне разом вспыхнули и качнулись в одном направлении. Аурелия отложила книгу, которую листала от скуки, просто так, чтобы не терять даром времени в одиночестве, и обернулась в сторону южной двери. Кто-то с той стороны открывал засов… Она вздрогнула, сердце ушло в пятки, но девушка не тронулась с места. Неосознанный ужас сковал ее члены, и она вжалась в диван, расположенный ближе других к той двери, через которую она вошла.

Страх ее парализовал, она не могла и пальцем пошевелить, в ушах стоял звон от пульсирующей крови. В глубине грота, за открывшейся дверью, в темноте обозначился силуэт, который она не могла не узнать даже в полной темноте.

Давид!

Она бросилась к нему навстречу, но остановилась как вкопанная в двух шагах от мужчины, пригвожденная к месту его суровым отстраненным взглядом, в котором сквозили гнев и недоверие. Слезы брызнули из глаз, она протянула к нему руки. Не сразу, но и Давид устремился к ней, и они бросились друг другу в объятия.

– Давид! О!.. Давид! Зачем ты пришел сюда?

Она невольно стала говорить шепотом, и он ответил ей так же, продолжая крепко прижимать к себе:

– Чтобы увезти тебя отсюда, дурочка. Я и сам не знаю, зачем мне это нужно.

– Это они заставили тебя прийти?

– Нет, не думаю.

– Значит, мы можем уйти? Прямо сейчас?

– Как только наступит рассвет, моя принцесса. Яхта тебя уже ждет.

От наплыва переполняющих ее сильных чувств Аурелия почувствовала, что у нее подкашиваются ноги.

– Что с тобой?

– Ничего страшного… Просто мне надо присесть…

Давид, обхватив ее за талию, помог добраться до ближайшего дивана и присел рядом с ней.

– Как ты меня нашел?

– Сначала мне было все равно, что бы с тобой ни приключилось. Потом я начал беспокоиться. Я разыскивал тебя повсюду, в отеле «Сесиль», на вилле Софии, у Элен и, в конце концов, у Анаис. Она-то мне и сказала, что ты, по всей вероятности, вернулась в Европу. Ты ведь никогда не говорила мне, откуда ты приехала, поэтому я и представить себе не мог, где тебя искать. Но когда моя мать стала расспрашивать о тебе, только тогда я понял, в чем дело.

– Твоя мать? Но почему?

– Ты помнишь, что она тебе говорила о древних культах, о сектах? Она хотела тебя предостеречь… Но когда я попытался узнать у нее подробности, она не захотела мне ничего рассказывать. Тогда я вспомнил об Анаис, уж она-то все знает о прошлом этого города…

– Это она сказала тебе, где меня найти?

– Не сразу… Но вчера она сама позвонила мне и сказала, что мне следует поторопиться, если я хочу тебя отыскать.

– Ты взял яхту напрокат?

– Откуда у меня на это деньги? Нет… но все как-то само собой сложилось. Я отправился в яхт-клуб к своему другу, чтобы попросить его отвезти меня на остров, но там неожиданно ко мне обратился какой-то грек… Он сказал, что давно рассчитывал на нашу встречу и у него есть ко мне разговор. Оказывается, он и сам как раз собирался порыбачить неподалеку от этих мест. Мне это показалось подозрительным, но у меня не было другой возможности добраться до тебя. Вот я и согласился…

– Вы всю ночь мокли на яхте в бухте?

– Нет. Сам Цивелос вышел на берег нас встречать. Мы даже пообедали на яхте вместе с ним.

Беспокойство закралось в душу Аурелии:

– Они с этим греком в сговоре?

– По правде говоря, я так не думаю.

– Хочется надеяться, что ты не ошибаешься…

Она сжала руку Давида. Он, сам того не желая, сам попался в ловушку Избранных. Этот таинственный грек на яхте, разумеется, их сообщник. Равно как и Анаис. Но как ему все это объяснить, не вдаваясь в подробности, не раскрывая истинной причины его появления на острове?

Аурелия сама легко бы нарушила клятву, данную Зевсу. Но разве мог он предоставить ей такую возможность? Теперь Давид, как и она сама, оказался в полном распоряжении этих Избранных. Если девушка нарушит данное им слово, разве не рискует она в таком случае свободой своего друга, да и своей собственной? Им бы ничего не стоило запереть их обоих на этом острове и никуда не выпускать.

До сего дня все эти игры напоминали, как ни странно это звучит, неприличные детские шалости. Но ведь дети, оставшись без присмотра, могут заиграться и совершить непоправимые ошибки.

Аурелия едва удержалась от того, чтобы броситься к открытой двери на свободу. Но в тот момент, когда она уже собиралась все рассказать Давиду, таинственный шепот, прозвучавший где-то совсем рядом, заставил их обоих вздрогнуть от неожиданности. Они даже обернулись, чтобы посмотреть, откуда он прозвучал:

– Аурелия! Не забудь, ты же обещала…

Они посмотрели наверх, и им обоим показалось, что они заметили мелькнувшие в потолочном отверстии бледные тени.

– Это – акустический эффект, – прошептал Давид, склонившись к самому уху Аурелии, – оттуда, сверху, они слышат, о чем мы тут с тобой говорим, так же хорошо, как мы слышим их шепот…

Помолчав, он добавил:

– А о каком обещании идет речь?

Вместо ответа Аурелия крепче сжала руку музыканта. Она перебирала в уме все возможные способы уйти от выполнения данных им обещаний, но все напрасно, она не видела другого способа уйти отсюда, кроме как выдержать последний экзамен. Но если раньше она мечтала заполучить Давида, готового исполнять ее малейшие прихоти, то теперь ей претила сама мысль о том, чтобы заставить своего друга идти у нее на поводу ради забавы Избранных. Это похоже на насилие. Нет, она не такая, как они. Никогда она не будет получать удовольствие от такого принуждения! Она не сможет подчинить себе человека, который пришел к ней на помощь, который любит ее настолько, что пошел на такой риск!

Аурелия не знала, что предпринять в такой ситуации, и замерла в нерешительности, вцепившись в руку Давида, невольно изо всей силы вонзив ногти в его ладонь. А он не убирал руку, внимательно глядя на нее своими глазами цвета крепкого кофе, которые так восхитили ее в первую встречу на набережной Корниш, сто лет тому назад… Ей вдруг вспомнилось, как она бродила по городу в поисках своего прекрасного незнакомца, как подолгу стояла напротив его ветхого дома…

– Что это за история с обещанием? Расскажи…

Она склонила голову, не в силах вымолвить ни слова. Не дождавшись ответа, Давид высвободил свою руку и встал:

– Если хочешь позабавиться со своими друзьями, то я пойду. Выкручивайся сама.

Его голос стал резким, насмешливым, как тогда, когда он старательно избегал с ней встреч. Она вспоминала также, какой стыд она испытала, когда он оставил ее в притоне у Мустафы, вспомнила унижения, которым подвергала себя, предлагая другим свое тело и свою любовь…

Он – такой же, как и они. Такой же, как эти Избранные. Сам себе хозяин: захочет – возьмет, захочет – откажется. А что, если они все заодно? Что, если они опять играют с ней, заманив в этот колодец и подглядывая за ней в эту самую минуту? Они с самого начала издевались над ней!

Давид в это время ходил по кругу, пробуя открыть каждую из семи дверей. Напрасно. Они все были заперты. И тогда она горько рассмеялась. Теперь он увидит! Все они увидят! Она встала.

– Вот видишь, – сказала она твердым голосом, – мне не позволят развлекаться в одиночестве. Тебе придется остаться.

Давид покачал головой.

– Да, в самом деле. А во что мы играем?

Аурелия расстегнула застежки, удерживающие ее тунику на плечах.

– Догадываешься?

Она развязала пояс, и белоснежное льняное покрывало соскользнуло к ее ногам. В самом деле, она чувствовала себя более уверенно и сама себе казалась красивее, оставшись без одежды. На этот раз он не посмеет отвергнуть ее…

Давид наблюдал за ней с иронической усмешкой на губах, скрестив на груди руки. Он едва заметно вздрогнул, услышав голос Элен, доносящийся сверху.