Вопрос чести - Мари Грей

Мари Грей

Вопрос чести

Клод вынужденно подслушивал разговор за соседним столиком – тем самым, за которым еженедельно проходило «заседание молодых, разведенных и обиженных».

Уже не в первый раз его уши ловили порой шокирующие, порой смешные, порой патетичные откровения женщин, упивающихся своими же байками. По воле случая, они всегда располагались за соседним столиком. Неизвестно, встречались ли они еще в течение недели, но в пятницу вечером они неизменно располагались рядом, так что было легко – слишком легко – следить за ходом их беседы.

Четыре сплетницы и не догадывались, насколько удобно и заманчиво следить за их невероятными приключениями, подобными сериалу. О, они не бездействовали, эти разведенные и обиженные! Клоду казалось, что каждую неделю, по крайней мере, у одной из них случалась какая-нибудь история (как правило, с кошмарной развязкой), достойная того, чтобы рассказать о ней на этом собрании.

Однако, что больше всего задевало Клода, это были истории, многочисленные и разнообразные, касающиеся, как правило, одного и того же – мужчин и их хронической неспособности по-настоящему удовлетворить женщину. Согласно их опыту, мужчины были либо слишком озабочены тем, чтобы показать свою выносливость, и «накачивали» их, не заботясь об их удовольствии, либо наоборот, «извергались» слишком рано. Да и вообще, они утруждали себя лишь несколькими поцелуями и – оп! – сразу в койку! Более того, никто из них, казалось, и не подозревал о таких понятиях, как «предварительные ласки» или «ласки клитора». Послушать их, так все мужчины были убеждены, что лишь их крайняя часть тела способна доставить удовольствие женщине, и при этом совершенно неважно, как вести себя с женщиной.

До Клода доносились как тонкие, так и грубые шутки.

– Этот козел не потрудился даже снять сапоги! И когда он в четвертый раз отдавил мне ноги, я должна была изобразить восторг оттого, что он, наконец, кончил!

– Ну, с моим это произошло еще до того, как он спустил брюки. Он был так унижен… Напрасно я повторяла, что нет ничего страшного, что мы все равно можем получить удовольствие, и что в следующий раз все получится. Как же! Он же считал своего самого лучшего друга непобедимым!

– А у моего последнего он был такой маленький, что сначала я подумала, будто это его палец. Я решила: «Вот человек, который что-то умеет!», но нет, это был его пенис, которым он двигал туда-обратно три минуты, почти не двигаясь сам, затем встал, надел брюки и предложил мне выпить.

Клод посчитал все это печальным. Конечно, можно допустить, что подобные характеристики относились к значительному числу мужчин. Одни были бестолковыми, другие – просто невежами, третьи – чистыми эгоистами. Но обобщать и клеймить весь мужской род – слишком несправедливо. Ведь есть среди них и те, кто искренне старается! Несомненно, эти женщины стали жертвами несчастного стечения обстоятельств, что было весьма прискорбно.

Эта последняя мысль пробудила в его голове одну идею. Она мало-помалу приняла более четкие очертания. Еще один стаканчик – и Клод отправился домысливать ее в постель, в полном одиночестве.

Две недели спустя четыре «разведенные и обиженные» судачили на том же месте, что и обычно.

Для Вероник разговор казался чем-то вроде шумового фона. Напрасно она пыталась сосредоточиться на словах, ничего не выходило. Она лишь на краткие мгновения отводила взгляд от двери, чтобы убедить подруг в том, что она участвует в беседе, и тут же поворачивалась обратно в пустой надежде увидеть Клода.

Стройный силуэт обрисовался против света, и заставил вздрогнуть сердце Вероник. Это он? Тот немного странный молодой человек, который провел с ней незабываемую ночь? Нет, этот слишком стар и крепок. Ее разочарование было мучительно.

Маловероятно, чтобы он пришел после того, что произошло… Известно ведь: «Все мужики – сволочи!». Это была еще один лозунг их «клуба», появившегося на свет около года назад, члены которого решили встречаться каждую неделю, независимо от погоды. За одним и тем же столиком они перемывали косточки мужчинам, которые заставили их страдать. Хотя они знали, что это не залечит старых ран и ничего не изменит, этот ритуал доставлял им огромное удовольствие.

Этим вечером Вероник вполне могла позволить себе пропустить пару шуток, так как они касались все того же – мужчин и их тупости. Она, в общем, разделяла мнение своих товарок – трех молодых женщин, которые были очень разными, но все они были симпатичными, умными, образованными, щедрыми и веселыми, связавшимися в свое время с четырьмя кретинами, также очень разными, но которые все были трусами, эгоистами, лжецами и потребителями. Единственная голова, которой они пользовались (и это еще вопрос!), находилась на конце предмета их мужской гордости, хотя… это вовсе не означает, что все мужчины – мерзавцы. Возьмем, например, Клода. Она ясно отдавала себе отчет в том, что на самом деле ничего о нем не знала, кроме того, что он был нежным, терпеливым, чувственным, и что это был единственный мужчина, который довел ее до оргазма три раза подряд, не потребовав ничего взамен! Он, казалось, желал секса, наслаждался им, но совершенно не так, как все остальные мужчины, которых она знала до этого. Он проявил такое старание, такую сосредоточенность во время занятия любовью, что она не могла не изменить свое суждение о мужском роде. Занимаясь с ней любовью… – нет, это не слишком точное выражение, подумала она – доставляя ей удовольствие – это будет точнее, так как он не стал вторгаться в нее, сказав, что хочет увеличить желание к следующему разу. Возможно, у него были какие-то проблемы? Ее цинизм и презрение к мужчинам побуждали ее думать, что здесь что-то не так. Но даже простое воспоминание о том удовольствии, которое он ей доставил, подняло внутри горячую волну, которая опалила живот и заставила покраснеть щеки.

– Ну что с тобой сегодня?

– О, ничего, совершенно ничего.

– Послушай, ты ведь совершенно красная! Этот блуждающий взгляд… ты постоянно смотришь на дверь… Ты кого-то ждешь?

– Возможно…

Большего не понадобилось – члены клуба «молодых, разведенных и обиженных», хоть и были настроены против мужчин, однако всегда были рады услышать историю романтического приключения или свежую сплетню. Они принялись расспрашивать Вероник столь настойчиво и умело, что, в конце концов, она все рассказала.

«Его зовут Клод. Я встретила его в бакалейном магазине… представьте себе! Перед банками с томатным соусом!» В общем-то она не собиралась им все рассказывать. Однако после колких шуток и продолжительного допроса она призналась – этот мужчина пробудил в ней желание столь сильное и страстное, что она пригласила его к себе тем же вечером. Она так же поведала о том, что как только закрылась дверь, ее подхватили сильные руки и сжали в объятьях, поразивших ее своей теплотой и почти материнской нежностью. Это все, что было необычным? О нет. Вначале он даже не пытался заняться с ней любовью, во всяком случае, так, как она привыкла. Возбудив ее поцелуями, один пламеннее другого, он отвел ее в спальню и опустил на кровать, одновременно снимая с нее одежду. Затем он расстегнул свой пояс и слегка стянул ей щиколотки, привязывая к ножкам кровати, затем проделал тоже с кистями рук, использовав ее пояс. После чего он долго смотрел на нее и, видя ее неуверенность, сказал:

– Как ты красива… Не бойся…

Она глубоко вздохнула, понимая, что, возможно, допустила большую ошибку, пригласив его к себе. У нее не было дурных предчувствий, она доверяла своим инстинктам, но что если… ну, тогда это будет ей уроком.

Ее опасения развеялись, когда Клод начал ласкать ее бедра кончиками пальцев, вызывая восхитительную дрожь наслаждения. Его руки скользили, легкие и ласковые, по всей длине ее ног, затем нежно завладели грудями, которые он принялся щекотать, перед тем как жадно приникнуть к ним губами. Эти восхитительные губы проложили обжигающую дорожку по всему телу, чтобы закончить свой путь между раздвинутых ног. Там божественный язык принялся лизать, скользить, надавливать с потрясающим талантом. Она тут же почувствовала первый оргазм, заставив улыбнуться своего «мучителя».

Она постепенно восстанавливала дыхание, голова Клода покоилась на ее животе, а его пальцы дразнили ее источник наслаждений, источающий влагу, так нежно, что эти движения казались почти рассеянными. Он продолжал так какое-то время, затем его прикосновения стали более требовательными и жесткими, он погрузил в нее палец, затем второй. Она взмолилась, чтобы он овладел ею, ей так хотелось ощутить его в себе! Но Клод удовольствовался тем, что ласкал ее все быстрее и быстрее, до тех пор, пока ее не накрыла новая волна экстаза.

Он так и оставил ее привязанной к кровати в течение этих долгих часов, прервавшись лишь за тем, чтобы принести ей выпить между двумя оргазмами. Она была покорена. Всякий раз, когда она была убеждена, что не сможет испытать удовлетворение снова, он возобновлял свои восхитительные ласки, чтобы вознести ее к новым вершинам блаженства. Он покинул ее посреди ночи, отказав ей в удовольствии почувствовать его нагое тело рядом со своим. Она уснула утомленная и насытившаяся.