Эммануэль. Мадам как яблоко и мед - Эммануэль Арсан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Аурелии засосало под ложечкой, волосы на затылке зашевелились от дурных предчувствий. Адреналина в крови было предостаточно, и она кожей чувствовала угрозу, проникавшую через застекленную крышу вместе с лучами лунного света и исходящую от тысячи тайных и эротических книг, покоящихся в высеченных в скале ячейках… Опасность витала в воздухе. Но она не должна была показать, как ей страшно. Ни в коем случае!
Пробил роковой час! Она догадалась об этом с самого утра, как только проснулась. Сразу после того, как закончился первый урок, за ней пришла старуха. Она помыла ее, натерла фруктовым воском, замешанным на глине, чтобы удалить волосы с тела, намазала ароматическими маслами, подвела глаза черным карандашом, накрасила рот, соски и интимные губы красной краской… подготовила к последнему ритуальному обряду… Станет ли она его жертвой?
– Ты боишься?
– Нет, – солгала Аурелия, не моргнув и глазом.
– Пей…
Зевс протянул ей кубок из агата. Она приблизилась, взяла кубок из его рук и поднесла к носу, недоверчиво принюхиваясь к содержимому.
– Не бойся, моя голубка, – прошептала София. – Ты же не думаешь, что мы хотим тебя отравить?
Аурелия с сомнением покачала головой.
– Выпей, – настаивала Элен. – Этот напиток поможет тебе расслабиться…
– Она боится, – резко оборвала Барбело. – И вы хотите сделать из нее Избранную? Посмотрите на нее, она даже нам не доверяет.
– Я не боюсь!
Аурелия закрыла глаза, поднесла к губам кубок и одним махом выпила горькое содержимое.
Поначалу ей стало хорошо. Приятное тепло разлилось по всему телу, постепенно скапливаясь внизу живота. Внезапно у нее закружилась голова, да так сильно, что пришлось прилечь на персидский ковер. Потом ей вдруг показалось, что вся кровь прилила к ее клитору, и он разбух до размеров мужского члена. Она раздвинула ноги, чтобы посмотреть, как это выглядит. Нет, она не заметила, чтобы у нее вырос пенис. Если бы у нее был пенис, она бы точно знала, как поступить. Она бы схватила Барбело за талию, развернула к себе и вонзила бы его прямо ей в щель. Она бы заставила ее пищать, как свинью. Но она не могла понять, почему она не видит разбухший член, явственно ощущаемый между ног, почему она не может ухватиться за него. Может быть, ей это снится, и тогда она увидит его, когда проснется? Ах, вот в чем дело, нужно просто подождать, пока он вырастет…
Аурелия удивленно вскрикнула, когда наконец нащупала свой неисправный пенис. Он был какой-то холодный, но все-таки находился на месте. Должно быть, она правильно рассудила: надо было просто немного поспать… Но, по правде говоря, разве это возможно? По-видимому, она видит сон. Или она совершенно пьяна. Ее шестеро приятелей показались ей какими-то расплывчатыми, в каком-то золотистом ореоле… Вот София поднялась со своего места… Она подошла и села на нее сверху. Пенис Аурелии исчез в ее густых черных кудряшках на лобке… Почему же Аурелия ничего не почувствовала, кроме тяжести веса своей подруги? Наверное, ее пенис действительно не совсем в порядке. Но Софии, похоже, он доставил удовольствие. Так же, как и Элен. И Барбело, вставшей на четвереньки, чтобы погрузить устройство в свою вагину…
Но они не задерживались надолго. Достаточно было сделать два-три толчка, как они уходили. Потом по очереди подошли Фаусто и Бутрос. Они брали устройство в рот. Потом к ней приблизился Зевс, и Аурелия вскрикнула от неожиданности и боли, почувствовав на своей щеке одну за другой две увесистых пощечины.
– Проснись же!
Голос Бутроса донесся до нее как будто издалека. Он был похож на жужжание пчел в улье:
– Ты плохо рассчитала состав своего зелья, София. Она ничего не понимает…
Ее спасение зависело теперь от того, как быстро она придет в себя: Аурелия поднялась на локтях, потом встала на ноги. Они дрожали мелкой дрожью. Она посмотрела на свой живот. Ниже пупка покачивался искусственный фаллос, небольшой, но небезобидный.
– Да нет, я все понимаю. Я вас слушаю…
Стены библиотеки ходили ходуном, но сама она твердо стояла на ногах посреди комнаты, на персидском ковре, спиной к жаровне, тепло которой приятно согревало поясницу. Надо было сосредоточиться. Сосредоточиться во что бы то ни стало. Ей на помощь пришли упражнения на правильное дыхание, которым ее научила Барбело. Мало-помалу стены вокруг нее перестали двигаться, а предметы вокруг обрели положенную четкость очертаний.
– Я вас слушаю, – повторила Аурелия твердым голосом.
– Пришло время принять тебя в наши ряды. Ты должна понимать, какие обязательства это на тебя налагает. Ты станешь седьмым членом нашего сообщества. Тебе придется подчиняться нашим правилам, где бы ты ни находилась. И каждый раз, когда тебя вызовут, ты должна будешь явиться. Ты согласна?
Ей ничего не стоило дать слово. Что они могут ей сделать? Как только они отпустят ее, она сбежит от них куда подальше…
– Да.
– Тебя обучили искусству любви, ты познала все науки о любви. Либертинизм научил тебя предаваться своим страстям и получать от этого удовольствие, не отдавая предпочтения ни одной из них. Благодаря тантризму ты научилась управлять скрытой в тебе сексуальной энергией. Ты овладела магией и можешь теперь общаться с невидимыми могущественными силами. Опираясь на философские знания, ты размышляла о тайнах высшей теологии. Теперь ты готова приобщиться к Вездесущему и Всеединому, составными частями которого являются наши тела и души. Веришь ли ты, что смешение мужского и женского начал есть единственно верное учение?
– Да, верю.
– Веришь ли ты, что предаваться сладострастному наслаждению в любой форме означает его сохранение на веки вечные?
– Да, верю.
– Ты готова победить смерть?
– Да.
– Да будет так. В последний раз опустись на колени по принуждению.
Один за другим они подходили и прикладывали свои гениталии ко рту Аурелии. Она глотала сперму мужчин и слизывала выступающий сок у женщин. Каждый из Избранных подолгу наслаждался ею и ждал, пока не наступит оргазм. После этого, прежде чем уступить место следующему, каждый из них произносил вместе с Аурелией ритуальные слова: «Ты и я, мы с тобой Всеедины».
Потом ей опять пришлось выпить горький напиток из агатового кубка. И опять он всколыхнул ее чувства и затуманил разум. Алебастровый фаллос без всякой пользы болтался у нее между ног, тогда как ее влагалище стало гостеприимным приютом для языков и пенисов. Стоя на коленях, она охрипшим от спермы голосом молила своих учителей пощадить ее.
– А как же я? – спросила Барбело, ехидно улыбаясь.
– В самом деле, а как же она?
Барбело подошла к Аурелии и толкнула ее вперед, чтобы заставить девушку опуститься на четвереньки. Она просунула колено между ее ног.
– Она истекает соком! Она хочет мужчину! Надо ей его предо…
Барбело не успела закончить фразу, как Аурелия вскочила, неловко вывернулась и замахнулась кулаком на насмешницу.
– Заткнись, ты! Иначе я тебе врежу как следует!
Фаусто вскочил и встал между ними, чтобы прекратить ссору.
– Calma, calma…
Голос итальянца, как обычно, подействовал на нее умиротворяющее. Она опустила кулаки.
– Ладно, черт побери, не буду… В конце концов, я не против того, чтобы играть в ваши похабные игры, но я не позволю над собой издеваться! Когда все это закончится? Что вам еще от меня нужно?
– Чтобы ты доказала нам, что мы можем позволить тебе уйти, – ответила Барбело, встав подальше, чтобы Аурелия своими кулаками не достала ее.
– Что это значит?
– До сих пор, – вступила Элен, – ты только и делала, что подчинялась нам.
– Так вы же сами об этом просили. Взамен вы занимались моим образованием. Своего рода контракт – разве не так?
– Есть ли у тебя ощущение, что ты усвоила все науки? – задал вопрос Бутрос.
На этот раз Аурелия ответила искренне.
– Да, – призналась она.
– Теперь, – пояснила София, – ты должна доказать нам, что и сама умеешь отдавать приказания.
– После этого ты будешь свободна и сможешь сама выбрать, – сказал Зевс, подводя итог, – уйти… или остаться.
20
Впервые с тех пор, как она попала на остров, Аурелии было позволено прикрыть свое тело. Ее одеждой стал кусок белого льняного полотна, закрепленный на плечах застежками и стянутый вокруг талии шелковой лентой, расшитой золотом, как у древних греков.
Странные ощущения вызывал у нее этот наряд: то ли это стало последствием выпитого горького зелья, то ли отсутствие привычки носить одежду, но каждая клеточка ее кожи, касаясь мягкой льняной ткани, трепетала в ответ, как будто ее щекотали крылышки колибри.
Ее оставили одну в книжном хранилище Зевса, куда раньше не допускали. Она так давно мечтала исследовать его богатства, но теперь уже было поздно, ей было не до того. Она собиралась выдержать последнее испытание и сбежать отсюда как можно скорее. Если, конечно, ей позволят уйти.
