О чем мечтает герцог - Дженна Питерсен

— Генри Айвз, — вслух произнёс Саймон имя ребёнка, которое было выведено в письме.

— Никогда не слышал о нем — признался Рис. — Вероятно, он не из нашего круга.

Саймон лишь пристально смотреть на имя, написанное аккуратным почерком отца. Письмо было написано в такой холодной манере, будто это была всего лишь очередная плата по счёту. В нём не было никаких деталей этой постыдной сделки. Не было даже намёка на то, что отец хоть как-то заботился о ребёнке, который никогда не смог бы носить его имя. И он ни разу не упомянул имя матери ребенка.

Хуже всего, отец сделал пометку о том, что теперь, когда деньги уплачены, дело закрыто. У него совершенно не было никакого желания ещё хотя бы раз вернуться к мысли о ребёнке или его матери.

— Биллингем, эта бухгалтерская книга начата в год твоего рождения, чуть больше тридцати лет назад.

Саймон заставил себя сконцентрироваться на словах друга и посмотрел на него.

— И? Что из этого?

Рис неловко помялся.

— Ну, принимая во внимание бесстрастность, с которой твой отец планировал детали этого дела, полагаю, что, возможно, это был не первый случай, когда он делал такую выплату. И…

Саймон тяжело опустился на ближайший стул.

— И так как он прожил ещё тридцать лет, вероятно, эта выплата была не последняя. Ты считаешь, что есть и другие дети? Другие бастарды?

Потянувшись, Рис рассеянно коснулся его плеча, пытаясь хоть как-то подержать Саймона.

— Я думаю, это вполне возможно.

Саймон снова посмотрел на имя, выведенное на бумаге.

Генри Айвз.

Оставленный на произвол судьбы брат, который жил бог знает какой жизнью. Он мог быть торговцем, приходским священником, или обычным бандитом.

А, может, он уже умер.

Сердце Саймона болезненно сжалось при одной этой мысли. У него закружилась голова, когда он вдруг осознал вероятность того, что возможно где-то у него есть ещё братья и сёстры. Есть дети, которых его отец наплодил, а затем бросил, откупившись деньгами, которые якобы должны были восполнить всё то, в чём они нуждались.

— Если она знала… — задумчиво произнес он скорее себе, чем Рису. — Неудивительно, что она ненавидела его.

Рис поднял голову.

— Что ты сказал?

— Пустяки. Не обращай внимания, — сказал Саймон, поднимаясь на ноги, и махнул рукой в сторону двери, добавив: — Я хотел бы побыть один.

Кивнув, Рис стал отступать назад.

— Понимаю.

Когда Уэверли ушел, Саймон огляделся вокруг. Его затошнило от осознания, что он находится в комнате, некогда принадлежавшей отцу. Саймону хотелось заорать. Хотелось как следует встряхнуть отца. Но больше всего ему хотелось выпить.

А ещё он хотел стереть из памяти всё то, что узнал за сегодняшний день. Любым известным ему способом.

— Посмотри на её походку, — прошептала Лилиан, подтолкнув Габби локтем и наблюдая за матерью Саймона со своего места. — Нет сомнений в том, что она чем-то расстроена.

Габби хмуро потерла бок и свирепо взглянула на подругу.

— Да, дорогая. Ты уже несколько раз обращался моё внимание на этот факт. Очевидно, леди Биллингем весьма расстроена исчезновением своего сына.

Лилиан сжалась.

— Не говори так, — прошептала девушка, с беспокойством глядя на небольшую группу дам. — Исчезновение… Звучит так, будто он может не вернуться.

Габби пронзила её взглядом.

— Тебя это так беспокоит?

Лилиан взволнованно сжала руки перед собой. Ей хотелось сказать, что она ничуть не беспокоится о Саймоне, но Габби слишком хорошо знала её, чтобы проглотить подобную ложь. Конечно, Лилиан беспокоилась. Девушка места себе не находила, когда сегодня в самый разгар чаепития Саймон покинул комнату. Она беспокоилась, когда его мать решительно последовала за ним с неприкрытой яростью в холодном взгляде. И она не осталась равнодушной, когда он не появился ни за ужином, ни тем более на этом собрании после трапезы.

Одним словом, она волновалась до безумия, несмотря на то, что прикладывала огромные усилия, чтобы этого не делать. Совершенно очевидно, что Саймона что-то беспокоило. Нечто неприятное, неизвестное другим и непременно касающееся его отца, если учесть их прежний разговор. Девушка убеждала себя, что только по этой причине интересуется его проблемами.

Но и это было ложью.

— Я собираюсь его найти, — тихо прошептала Лилиан.

Тяжело дыша, Габби с неодобрением повернулась к ней.

— Лилиан!

Но Лилиан лишь пожала плечами.

— Я ведь не могу упустить шанс узнать хоть что-нибудь о покойном герцоге, ты не согласна?

— Это не имеет никакого отношения к твоему желанию отыскать Саймона, и ты прекрасно об этом знаешь, — прошипела подруга. — Это связано с нарастающими чувствами, которые ты испытываешь к нему. Признай это.

Лилиан застыла от обвинительных слов Габби.

— Ч-чувства? К Саймону? Не будь глупой.

— Я была бы по-настоящему глупой, если бы не заметила этого. — Спокойно взглянув на Лилиан, подруга сделала глоток напитка. — Неважно, что привело тебя сюда, и что ты опасалась явных преследований со стороны Саймона, но ясно одно: ты начинаешь влюбляться в него. И с каждым днём твои чувства всё больше усиливаются и становятся сильнее.

Лилиан покачала головой.

— Его намерение сделать меня своей любовницей ясно доказывает, что он ничуть не лучше своего отца…

Недовольное фырканье Габби прервало речь Лилиан.

— Прошу тебя! Ты хотела, чтобы он обидел тебя, и возможно некая часть тебя задета возмутительностью сделанного им предложения. Но при этом твои глаза сверкают, когда ты думаешь о том, чтобы остаться в жизни этого мужчины, даже в такой скандальной роли.

У Лилиан раскрылся рот от изумления, хотя она должна была признаться, что каждое произнесенное Габби слово было правдой. Но девушка никогда не произнесла бы этого вслух.

— Я бы никогда не смогла…

Она замолчала, увидев недоверчиво приподнятую бровь Габби.

— Хорошо, думай что хочешь, — отрезала Лилиан немного громче, чем намеревалась. Вздохнув, она попробовала вернуть себе самообладание. — Несмотря ни на что я собираюсь его найти. Ты придумаешь какую-нибудь причину моего отсутствия, если кто-нибудь поинтересуется об этом?

Подруга издала многострадальный вздох.

— Ты же знаешь, что придумаю. Но не думай, что хотя бы на мгновение я поверила твоим словам.

Лилиан проигнорировала её обличающее признание и так незаметно, как только могла, ускользнула из комнаты.

В коридоре девушка позволила себе медленно вздохнуть. Теперь, когда она была одна, обвинения Габби показались ей ещё более тревожащими. Неужели подруга была права? Нет, Лилиан отказывалась признавать, что у неё могли появиться чувства к этому мужчине. Саймон был лишь средством достижения цели, и она не должна об этом забывать.