О чем мечтает герцог - Дженна Питерсен

Глава 12

Наступил ещё один новый день. И снова гости собрались внизу, но Саймон с трудом мог сконцентрироваться на своём чае и дружелюбной беседе с окружавшими его леди. Произошло слишком много событий, которые терзали его воспалённый разум.

Первой и наиболее важной в этом густом потоке была мысль о Лилиан.

С той самой минуты днём раньше, когда она убежала, услышав его предложение, девушка стала всячески избегать его. Вчера вечером причиной её отсутствия послужила «головная боль», поэтому она не смогла присоединиться к гостям за ужином и к карточной игре после него. Ему хотелось ворваться в комнату Лилиан, как в день пикника, чтобы только увидеть её, но он поборол себя и сумел сдержаться. В конце концов, она не сможет прятаться в своей комнате вечно, разве нет?

Или всё же сможет?

Сегодня она попросила принести поднос с завтраком ей в комнату, предпочтя одиночество, и то же самое повторилось во время ленча. Саймон был на грани срыва, готовый нарушить её уединение и потребовать разговора о том, что между ними произошло.

К счастью, ему не пришлось предпринимать отчаянных мер. Каким-то образом леди Габриэлле удалось уговорить Лилиан спуститься на чай и составить им компанию, но она держалась от него так далеко, как только это было возможно. Девушка ни разу не посмотрела в его сторону, ничем не выдала, что ощущает, как он пристально смотрит на неё через всю комнату, охваченный желанием поговорить с ней. Коснуться её. Объясниться и заставить её снова улыбаться ему. Удивительно, насколько сильно он стал зависеть от её улыбки за такое короткое время.

Но, возможно, вся эта ситуация была безнадёжна. Саймон вздохнул и рассеянно стал помешивать чай. Да, он сказал ей о своих намерениях. Но, Боже, как глупо было послушаться совета Риса и предложить Лилиан стать его любовницей! Всё же он сделал это и теперь не мог вернуть назад свои слова. Так же, как и не мог изменить тот факт, что она отказала ему.

Умный человек умыл бы руки и вернулся к своей прежней задаче: поискать себе более подходящую девушку на роль будущей герцогини. Умный человек постарался бы полностью выкинуть Лилиан из головы.

Очевидно, он непростительно переоценивал способности своего интеллекта.

Нет, он должен подумать о чём-нибудь другом. Должен отвлечься от соблазнительных мыслей о мисс Мэйхью. Но, к сожалению, когда он не думал о Лилиан, его начинали одолевать совсем другие мысли: совершенно запутанные и весьма неприятные.

Его отец…

Саймон всегда верил в отца именно таким, каким он представал перед всем светом. Они были поразительно близки, и Саймон никогда бы не подумал, что образ отца был всего лишь ширмой, за которой мог скрываться кто-то другой, совершенно незнакомый ему человек. Но теперь, чем глубже он копался и искал, тем очевиднее становился тот факт, что покойный герцог действительно что-то скрывал. Притворялся и лгал.

Его отец, по меньшей мере, несколько раз позволил себе несколько грязных политических игр. В то же самое время, выступая в защиту каких-либо проектов, он без зазрения совести давал и принимал деньги от людей, которые действовал против тех проектов, которые сам же и защищал.

И Саймон опасался, что в хаосе разбросанных по всему кабинету документов и корреспонденции ему предстояло открыть нечто ужасное. Несомненно, там будут свидетельства шантажа, лжи и мрачных секретов из прошлого отца. Наконец, поднявшись на ноги, Саймон с извиняющейся улыбкой кивнул окружающим его дамам, но мысленно он был очень далеко отсюда. Без сомнения, они прибыли сюда, ожидая заполучить полное внимание хозяина, и ему было искренне жаль, что он не смог оправдать их ожидания.

Однако у него были дела. Неизбежные обязанности, которые он теперь вынужден был выполнять.

— Я искренне приношу вам свои извинения, леди, — объявил он гостьям. — Как бы я сегодня ни наслаждался вашей компанией, у меня есть несколько дел, которые мне необходимо разрешить прежде, чем мы снова встретимся позже за ужином. Надеюсь, вы отнесетесь к этому с пониманием. Желаю вам приятного дня.

Не дождавшись ответа и даже проигнорировав потрясённые взгляды, полные гнева, а может и разочарования, Саймон развернулся и большими шагами покинул комнату. Оказавшись в коридоре, он почувствовал некоторое облегчение и заторопился в кабинет отца. И едва перешагнул порог заветной комнаты и вознамерился прикрыть за собой дверь, как чья-то рука резко толкнула дверь назад.

Саймон удивленно отступил, глядя, как его мать почти влетела в комнату. Глаза вдовствующей герцогини блестели от переполнявших её гнева и разочарования от крушения надежд. Он прекрасно всё это заметил и лишь понимающе кивнул.

— Мадам, — заговорил Саймон. — Я могу вам чем-нибудь помочь?

Прежде, чем ответить, его мать хлопнула дверью и резко повернулась к нему, почти не контролируя себя. Он чуть не отшатнулся, увидев во взгляде матери что-то ещё наряду с бешенством… Ненависть. И она была направлена прямо на него.

— Чем-нибудь мне помочь? — взорвалась она. Ненависть исчезла из её взгляда, но теперь она звучала в её голосе. — Прекрати разрушать всё то, что я делаю для тебя. Всё, что ты имеешь!

Саймон отвернулся и прошел к окну, лавируя между стопками документов.

— Я понятия не имею, о чём вы говорите, матушка.

Не позволяя ему дистанцироваться, герцогиня пересекла комнату и оказалась рядом с сыном.

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю. Ты вёл себя как отвратительный грубиян, покинув комнату во время чаепития. Едва ты только вышел за порог, как некоторые компаньонки заговорили о возвращении в Лондон, поскольку очевидно, что им здесь больше нечего делать.

Саймон повернулся к ней. Всё, что она сказала, действительно грозило обернуться проблемой, потому что ему необходимо было найти себе жену, и в последнюю очередь ему нужны были слухи, которые сделали бы эту задачу трудновыполнимой в будущем. Но почему-то он не мог заставить себя волноваться по этому поводу.

— Мне искренне жаль, если гости думают, будто попусту тратят на меня время… — начал, было, он, но вдовствующая герцогиня перебила его.

— Они действительно попусту тратят на тебя своё время! — отрезала мать, раздраженно взмахнув руками. — Ты игнорируешь всех своих гостей за исключением наименее подходящей из них, ты ускользаешь…

Саймон выгнул бровь. Она испытывала его и без того не безграничное терпение, поэтому он не особо старался смягчить свой ответ.

— Будьте добры, не смейте обвинять меня в подобных вещах. У вас нет на это права, поскольку вы сами много раз ускользали из дома на пару часов, а иногда даже дней с тех пор, как я себя помню.