Фридрих Барбаросса - Василий Балакин

Оно состоялось 5 февраля в главном храме города. Император произнес перед собравшимися приветственную речь; он заявил, что считает не только правом, но и своей обязанностью созвать церковный собор. Так поступали и его выдающиеся предшественники: Феодосий и Юстиниан, Карл Великий и овеянный славой Оттон I, возродивший Римскую империю. Их примеру он следует. Но, созвав сей собор, он выполнил свою задачу, ибо принимать решение по спорным вопросам предстоит не ему. Эту тяжкую ответственность надлежит взять на себя собравшимся прелатам. Пусть каждый решает по совести и постоянно помнит о том, что и самому не избежать Божьего суда. После этого император со своей мирской свитой покинул храм, предоставив свободу действий участникам открывшегося собора.

Начали с признания того очевидного факта, что, хотя немецкий и североитальянский клир представлен почти полностью, говорить о вселенском соборе не приходится. Кроме того, отсутствие Александра III вынуждало изменить заявленную в приглашениях цель собрания. Теперь вместо того чтобы, выслушав обоих пап, принять решение, предстояло установить законность избрания по крайней мере присутствовавшего на соборе Виктора IV. Однако из-за отсутствия его противника непросто было внести ясность и в этот вопрос, так что итальянцы предложили перенести все обсуждение на будущий собор, который следовало созвать позже и на который явились бы по крайней мере представители Александра, если не сам он. Против этого дружно запротестовали немцы: для итальянцев еще одна поездка на собор потребует грошовых затрат, для них же обернется непосильными расходами, а посему надо приступить к дебатам и, поелику возможно, принять решение.

Пришлось начинать, и первым делом предоставили слово Виктору. Тот отлично подготовился к выступлению и потому изложил суть вопроса самым обстоятельным образом. При этом он не утверждал ничего такого, что невозможно было бы тут же подтвердить свидетельскими показаниями уважаемых людей, к числу коих принадлежали и три последних верных ему кардинала. Один за другим выходили клирики соборного капитула, сенаторы, рыцари, аббаты и простые священники из Рима и клятвенно подтверждали, большей частью в качестве очевидцев, правдивость его слов. Были предъявлены высокому собранию и письменные свидетельства, так что, казалось, уже не оставалось сомнений относительно законности избрания Виктора.

И все же нельзя было принимать решение, не выслушав предварительно и другую сторону. Постановили направить с нарочным приглашение к кардиналам Александра, Оддо и Генриху. Поскольку те в свое время активно участвовали в борьбе за избрание папы, их свидетельские показания были особенно важны. Однако оба наотрез отказались прибыть, и переубедить их не удалось, даже намекнув, что они могли бы дать делу Александра благоприятный для него поворот.

Тем временем собор приступил к тщательной проверке всех показаний. Особое значение его участники придали письму соборного капитула Святого Петра, члены которого единодушно утверждали, что на их глазах Роланду помешали надеть папскую мантию, тогда как Октавиана видели облаченным в пурпур. Клир и народ Рима преклонили перед ним колена и возгласами одобрения признали его папой. Поскольку показания многих очевидцев были признаны заслуживающими доверия, участники собора одобрили показания Виктора. Тем самым было завершено следствие по первому важному вопросу и установлено, что 7 сентября 1159 года, в день официально назначенных выборов, Виктор IV, облаченный в пурпурную мантию, предстал для аккламации перед народом и клиром как папа.

Раз дело обстояло именно так, то какие еще могли быть сомнения в правомерности его избрания? И все же оставался один вопрос, на который обязательно надо было ответить, если не хотели ограничиться поверхностным разбирательством: как могло случиться, что настроение в Риме за неделю переменилось столь основательно? Виктор свалил всю вину на лживые манифесты Роланда, затуманившие головы римлян. Зачитали один из таких манифестов, в котором утверждалось, что лишь два или три кардинала проголосовали за Октавиана, а все остальные были против, за что и подверглись насилию. Учитывая, что на соборе в Павии как раз и присутствовали только трое из 23 кардиналов, эти утверждения не могли показаться невероятными. Однако требовалось удостовериться в этом. Если все так и было, то дело принимало иной оборот. Возражение двоих или троих обладавших правом голоса кардиналов не могло, согласно каноническому праву, помешать констатации факта «единогласного», как требовалось, избрания. Но Виктор утверждал, что против Александра было подано не менее семи голосов.

Расследование показало, что таких голосов семь, а восьмой голос признали сомнительным. Трое из тех, кто голосовал за Виктора, присутствовали на соборе, относительно двоих других удалось узнать, что их успели подкупить, и они переметнулись на сторону Александра; еще один будто бы направлялся в Павию, но по дороге заболел, а еще один, как стало известно, был захвачен противниками. Что касается восьмого, сомнительного голоса, то его обладатель, как выяснилось, сильно проголодавшись, раньше времени покинул место проведения выборов. Итак, манифесты Александра были признаны лживыми, и загадочная перемена настроения римлян получила свое объяснение.

Рассмотрение свидетельских показаний позволило предъявить Александру и еще одно обвинение. В бытность канцлером курии он, кардинал Роланд, со своими «сицилийцами» постоянно нарушал Констанцский договор: не столько покойный папа Адриан IV, сколько Роланд и его кардиналы пошли на соглашение с правителем Сицилийского королевства, а также постоянно подстрекали Милан и другие враждебные императору города к мятежу. В подтверждение участникам собора были предъявлены перехваченные письма, неопровержимо доказывавшие обоснованность обвинения. От разоблачения Александра в государственной измене одни преисполнились праведным гневом, а другие испытали чувство неловкости: все же собор созывался вовсе не для отстаивания имперских интересов. Тем не менее под нажимом Райнальда Дассельского и других сторонников императора действия Роланда были подвергнуты осуждению как несовместимые с папским достоинством. Виктора IV признали законным папой, избранным хотя и меньшинством коллегии кардиналов, но зато, как было заявлено, ее лучшей, здравой частью, не согласной с политикой курии.

Можно было приступать к составлению заключительного протокола. По общему решению в нем записали, что собор «в надежде на мир и согласие» признал Виктора папой, поскольку Роланд со своими сторонниками присоединился к врагам Империи — Сицилии, Милану, Брешии и Пьяченце. Церковный собор, пожалуй, мог бы завершиться и с другим результатом, если бы Александр III присутствовал на нем или хотя бы прислал своего представителя. Не случайно перед самым подписанием протокола неожиданно разгорелся спор. Большинство итальянцев, признав результаты расследования, все же потребовало, чтобы принятие решения было отложено до созыва вселенского собора, на котором бы и Роланд получил возможность выступить. Им возразили, что ради него и так уже затрачено впустую слишком много усилий, а для большей убедительности, в качестве последнего довода, зачитали только что полученное от его кардинала Генриха письмо, в котором говорилось, что ни сам Александр, ни его кардиналы никогда не позволят судить себя.