Фридрих Барбаросса - Василий Балакин

Единство государства, с таким трудом восстановленное в результате семи лет непрерывных усилий, огромных жертв и самого изощренного дипломатического искусства, еще не настолько окрепло, чтобы теперь подвергнуть его столь суровому испытанию. Хотя эрцканцлер Райнальд и пускал в ход все свое красноречие, чтобы побудить императора к решительным односторонним действиям, хотя поддержать всей мощью Империи своего ставленника Виктора IV и представлялось весьма заманчивым, Барбаросса понимал, что решать церковные вопросы — не его дело. Сама церковь должна принимать решения, а он, ее фогт и покровитель, обязан быстро и точно приводить их в исполнение.

Необходимо было созвать церковный собор, на котором был бы представлен весь западный христианский мир. Откликнувшись в минуту грозящей опасности на зов императора, собор возьмет в свои руки судьбу народов. Честь Империи от этого ничуть не пострадает, зато свобода совести будет соблюдена. Епископ Павии, умный, опытный и отменно благочестивый человек, был направлен к королям Англии и Франции. Гонцы поскакали ко дворам Венгрии, Чехии, Дании и Польши. Были разосланы приглашения иерархам церкви всей Империи, включая Бургундию и Италию; им предстояло избрать в качестве преемника Адриана такого человека, «который бы на благо всем верующим мирно реформировал церковь и нашел бы взаимопонимание с Империей». Ни единым словом не упоминалось об избрании папами сразу двоих — как будто ни Виктора, ни Александра не существовало. Предпочитая даже не упоминать о случившемся расколе в церкви, говоря полунамеком, Фридрих писал архиепископу Зальцбургскому: «Относительно избрания мнения уже разделились. Я весьма сожалею об этом… Мы надеемся, что ты не свяжешь себя опрометчивым решением, а предварительно посоветуешься с нами; мы просим тебя действовать только в согласии с нами». И далее уточнялось, на каких условиях возможно согласие: «Лишь того мы потерпим на престоле Святого Петра, кто будет единодушно и единогласно избран к славе Империи и для воцарения мира в церкви».

Первые ответы на разосланные императором приглашения обнаружили, что большая часть итальянских епископов не видела необходимости в принятии каких бы то ни было новых решений, считая Александра III законным папой. Откликнулся на обращение императора и архиепископ Зальцбургский Эберхард, заявивший, что хотя и примет участие в церковном соборе, однако ни в коем случае не согласится признать Виктора IV. Французская и английская церкви уклонились от ответа, лишь архиепископ Реймсский открыто высказался за Александра. Короли Англии и Франции охотно согласились прислать собственных представителей, ни единым словом не обмолвившись при этом о делегировании своих князей церкви. Таким образом, собор утрачивал значение вселенского, и лишь присутствие обоих «пап» могло сделать его правомочным принимать решения.

Виктор принял приглашение, ни минуты не колеблясь. Ничего не было для него важнее, как отстоять свои спорные права. Он знал, что может твердо рассчитывать на поддержку канцлера Империи, которому как архиепископу Кельнскому предстояло играть весьма важную роль на этом собрании князей церкви. Александр же, получив помпезное приглашение: «Мы вызываем Вас от имени Господа Бога и всей католической церкви на собор, дабы Вы могли выслушать и уважить решение собравшихся архиепископов, епископов, аббатов и прочих благочестивых мужей», отверг его, заявив, что папу римского никто не может судить. «Наши отцы ради собственной свободы жертвовали всем. Мы были бы недостойны их, если бы сейчас убоялись подвергнуться, ежели потребуется, какой угодно опасности», — гордо ответил он императору. Он остался при своем мнении и после повторного приглашения, лишь послав в Павию наблюдателем одного из своих кардиналов. Собор, еще не открывшись, лишался смысла, однако окружение Райнальда ликовало, полагая, что победа Виктора над Александром, а вместе с ней и торжество имперской идеи обеспечены.

Открытие собора, первоначально намеченное на 13 января 1160 года, из-за продолжавшейся осады Кремы перенесли на 5 февраля, в надежде, что к тому времени строптивый город капитулирует. Как только начались переговоры об условиях капитуляции, в Павию потянулись епископы, особенно итальянские. Расправа, учиненная над Кремой, произвела должное впечатление. Такую же участь пророчили и Милану, вследствие чего враждебный Империи папа неизбежно должен был лишиться поддержки в Ломбардии. В этой обстановке даже наиболее осмотрительные имперские епископы решились участвовать в работе собора.

На собор прибыли собственной персоной архиепископы Майнцский, Кельнский, Бременский и Магдебургский с подчиненными им епископами. Из числа наиболее влиятельных представителей церкви отсутствовали архиепископы Трирский и Зальцбургский. Оба они ссылались на болезни, причем второй из них и вправду был болен. Эберхард находился уже на расстоянии всего одного дня пути от Павии, но был вынужден повернуть назад, направив вместо себя верного человека. Князья церкви из Бургундии, архиепископы Арля, Безансона и Лиона, извинившись за свое отсутствие, прислали представителя, в верительной грамоте которого сообщалось, что все эти иерархи заранее присоединяются к решениям собора. Посольство от короля Англии Генриха II вручило императору составленное в самой уважительной форме послание, из коего следовало, что Англия пребывает в согласии с Империей. Яснее выразился Людовик VII, заявивший, что воздержится занимать ту или иную позицию, пока не узнает о принятых на соборе решениях. От датского, венгерского, чешского и польского дворов прибыли дипломатические представители, но ни одного князя церкви. Всего собралось около 50 епископов, в основном из Германии, Бургундии и Италии — королевств, составлявших Священную Римскую империю.

Виктор со своей многочисленной свитой остановился в загородной резиденции близ Павии. 3 февраля прибыл двор императора. Жители Павии устроили Барбароссе триумфальную встречу, чествуя победителя Кремы как отца отечества. Особый блеск торжествам придавало присутствие почти всех наиболее влиятельных князей Империи. Однако, вопреки ожиданиям тех, кто настроился долго и шумно праздновать, Фридрих распорядился устроить день покаяния и молитвы, что, по его мнению, было более уместно в канун открытия церковного собора.

Оно состоялось 5 февраля в главном храме города. Император произнес перед собравшимися приветственную речь; он заявил, что считает не только правом, но и своей обязанностью созвать церковный собор. Так поступали и его выдающиеся предшественники: Феодосий и Юстиниан, Карл Великий и овеянный славой Оттон I, возродивший Римскую империю. Их примеру он следует. Но, созвав сей собор, он выполнил свою задачу, ибо принимать решение по спорным вопросам предстоит не ему. Эту тяжкую ответственность надлежит взять на себя собравшимся прелатам. Пусть каждый решает по совести и постоянно помнит о том, что и самому не избежать Божьего суда. После этого император со своей мирской свитой покинул храм, предоставив свободу действий участникам открывшегося собора.