Том 2 - Валентин Овечкин

— Как — без решения бюро? Мы потом утвердили это все на бюро. В бюро у нас девять человек, Алексей Петрович, а на партактиве было двести человек. Мы предварительно посоветовались с партийным активом района. Чем плохо?

— Так, так… Значит, потом рассмотрели этот вопрос на бюро?

— А как же!

— Но почему же, товарищ Мартынов, я узнаю обо всем этом не от тебя лично, а от своего аппарата, из писем ваших обиженных? Почему, когда ты задумал эту операцию, не сказал мне сразу? Не позвонил? Боялся? Чего?

— Да нет, Алексей Петрович, я не боялся…

— Но все же сомневался — разрешим ли? Давай-ка, мол, для верности поставлю обком перед фактом. Да?.. Напрасно молчал столько времени. Ведь и в других районах нам нужно укреплять колхозные кадры. Вы нашли форму, как лучше двинуть это дело. Надо поделиться с другими. Ты — старый газетчик, а ну-ка распиши это все для нашей газеты — как проходил у вас партактив… Когда пришлешь? Завтра? Хорошо.

Надежда Кирилловна заглянула смеющимися глазами в лицо мужу, запустила пальцы в его густые волосы, взлохматила их. Тот нетерпеливым жестом слегка отодвинул ее.

— Слушай, товарищ Мартынов…

— Я слушаю.

— Вот мы тут будем тоже делать передвижку кадров. Кого в районы, кого из районов… Если мы заберем тебя в обком, а?

— Как — в обком?

— Ну как — на работу в обком. Подберем тебе что-нибудь по плечу. Не инструктором — покрупнее дадим работу. А? В обкоме ведь тоже люди нужны.

— Ну вот!.. — вырвалось у Мартынова.

— Что — «ну вот»?

— Да зачем же меня срывать с района? Я еще тут ничего не успел сделать. Нет, нет! Ни за что!..

— Подумай.

— И думать об этом не хочу! Не буду думать!

— Зачем же так капризно отвечаешь? Ты не девушка, тебя не замуж сватают.

— Простите, Алексей Петрович. Не пойду я в обком. Никуда из района! Если только, может, снимете меня… Мы тут говорили как-то с товарищами: когда офицер много лет батареей командует — батарея стреляет хорошо. Зачем же меня так быстро выдвигать в область? Я еще района не освоил… Нет, Алексей Петрович, прошу вас — оставьте меня здесь. Только стало дело налаживаться! Мне ведь тоже хочется сделать что-то в районе своими руками… Нет, нет! Не надо. Очень прошу!..

— Не хочешь?.. Эх, брат, если бы ты знал, как мне трудно в обкоме!.. Ну ладно, спи спокойно. Не будем тебя пока трогать. Привет супруге!

— А вот она тут рядом со мною сидит. И вам привет передает.

— Спасибо. Может быть, я найду в ней союзницу? Вместе уговорим тебя?..

— Нет, не хочет, крутит головой.

— Значит, оставить тебя навечно командовать батареей?.. Тоже не совсем правильно. А кто же будет дивизиями, армиями командовать?.. Тридцатого — пленум обкома. Получил телеграмму? Приезжай пораньше, зайдешь ко мне перед пленумом, потолкуем обстоятельно о кадрах — какое тебе требуется подкрепление, на какие должности… С огоньком работаешь, товарищ Мартынов. Молодец. А хитрить не надо. В таких делах ты всегда найдешь у нас поддержку. Ну, спокойной ночи. Всего доброго!

— До свиданья, Алексей Петрович!

Надежда Кирилловна, сияя от радости, крепко обняла мужа и поцеловала.

— За что? — спросил Мартынов, вытирая тыльной стороной ладони губы.

— Ни за что… За то, что все хорошо кончилось!

— А, за это! Значит, если б выговор мне влепили, не поцеловала бы?

— Дурень! — рассмеялась Надежда Кирилловна.

— Вот-вот! Чего еще скажешь?.. Секретарь обкома не поругал, а от нее слышу: «Дурень».

— Критика снизу, товарищ секретарь! Похвалили его, предложили в газету написать о собрании!.. Зазнаетесь, кажется?

И долго еще Мартынов и Надежда Кирилловна разговаривали о событиях последних дней, подшучивали друг над дружкой, болтали о всяких пустяках, возбужденные и радостные оттого, что все закончилось благополучно и можно ждать завтрашнего дня без особых треволнений.

И утром, лишь только проснулся Мартынов и подошел к окну, откуда открывался вид на крутой спуск к реке, луг и молодые березовые рощицы за рекой и села на далеком взгорье, — первые его мысли были о ночном разговоре с секретарем обкома.

— Нет, нет, никуда мы отсюда не поедем. Лет пять хотя бы пожить. А, Надя? Полюбился мне этот городишко, район. Надо поработать здесь. Так поработать, чтобы люди потом добрым словом поминали нас!..

1954

Трудная весна

В конце февраля Мартынов, директор Надеждинской МТС Долгушин, председатель колхоза «Власть Советов» Опёнкин и новый председатель райисполкома Митин ехали из К-ска в Троицк, возвращаясь с пленума обкома.

Мартынов уступил место впереди толстяку Опёнкину, иначе Долгушин, Опёнкин и Митин, тоже крупный, полный мужчина, не уместились бы втроем на заднем сиденье «Победы». Ехали с приключениями: застревали в балках, оборачивались на полном ходу задом наперед, на горки толкали машину. Всю дорогу в ветровые стекла хлестал крупный дождь.

Стояла странная, необычная для средней полосы зима. В ноябре и декабре давили сильные морозы, выпало много снегу. А с января пошли дожди, чуть не каждый день ливни, по-летнему бурные, тучевые. В ночь под Новый год была даже гроза. Хлеборобы тревожились за озимые. Дожди вперемежку с морозами превратили снег на полях в толстый слой льда, под которым озимые задыхались.

Выехали из города в два часа и к вечеру не проехали и половины пути. Шофер Василий Иванович рано зажег фары. От напряжения лицо его покрылось мелкими капельками пота, он скинул шапку и то и дело вытирал рукавом стеганки лоб. Дорогу плохо было видно за дождем и туманом, поднимавшимся в низинах от нерастаявшего снега. Местами ехали по лужам воды, перед буфером вздымались фонтаны, задок заносило в кюветы. На ночь оставалось ехать еще километров шестьдесят, по льду и воде, при фарах. И было впереди опасное место, которое особенно беспокоило шофера, — Долгий Яр под Анастасьевкой, большой подъем с крутым обрывом у самой дороги.

— Можно бы на Кудинцево объехать, кабы знать, что там мост целый, — бормотал Василий Иванович, вытирая шапкой вспотевшее изнутри стекло. — Может, закончили уже ремонт. А тут как мы на гору выберемся?..

— Подтолкнем, — угрюмо отозвался Мартынов.

— Далеко толкать! Целый километр!..

Опёнкин — по привычке старого председателя колхоза использовать для сна каждую свободную минуту на заседаниях и в дороге — дремал, откинувшись головой на спинку сиденья. Долгушин рассказывал Митину что-то из своей московской жизни. Мартынов молчал, отвернувшись, глядя в окно, за которым, вырванные из темноты боковым отсветом фар, изредка показывались то скирда соломы на полевом току, то одинокий столб на развилке дорог со стрелкой-указателем расстояния до ближайшей деревни…

Мартынов вспоминал вчерашний разговор с секретарем обкома — не очень приятный разговор, с оттенком выговора ему.

Еще в декабре Крылов, побывав в Троицке, поездив с Мартыновым по району, посоветовал ему ввести в колхозах с нового года ежемесячное денежное авансирование колхозников. Мартынов согласился, что дело это хорошее, пообещал секретарю обкома обсудить его предложение с председателями колхозов, но сам как-то не очень загорелся, и кончилось тем, что авансирование ввели только в трех колхозах. Мартынову даже подумалось тогда, что секретарь обкома забегает вперед, увлекается нереальными на сегодня вещами. Ежемесячное авансирование, полагал Мартынов, можно вводить лишь в самых богатых колхозах, с устойчивыми доходами, без риска, что окажешься в конце года вралем перед колхозниками и не покроешь всем годовым фондом распределения выданных месячных авансов.

Крылов после пленума зазвал Мартынова к себе в кабинет и сердито отчитал за потерю времени.

— Три месяца прошло после нашего разговора, и ты, по существу, ничего не сделал! Я пощадил тебя и не распушил на пленуме только потому, что ежемесячное авансирование еще никем не декретировано. Это наше местное начинание, нельзя ругать человека за невыполнение того, чего по закону с нас еще не требуют. Эх! Понадеялся на тебя, как на руководителя, не лишенного чувства нового. Подвел, подвел, товарищ Мартынов! Ведь дал слово, что сделаешь. Я бы с другими секретарями райкомов договорился.

Мартынов, оправдываясь, стал высказывать свои опасения, что в колхозах с неустойчивым доходом рановато еще вводить такой порядок оплаты трудодней. Секретарь обкома перебил его:

— Если бы авансирование касалось только самых богатых колхозов, это было бы не так важно для нас. Я вижу здесь именно один из рычагов, который поможет нам поднять отстающие колхозы!

Только теперь, при вторичном разговоре с Крыловым, после довольно резкого упрека в консерватизме, Мартынов понял до конца мысли секретаря обкома, «диалектику» его предложений.