Разговоры с живым мертвецом - Павел Владимирович Рязанцев

– Что ты делаешь? – говорить становилось тяжело, слова застревали в горле. Попытавшись коснуться своего горла, Арсений осознал, что не может этого сделать. Он не чувствовал рук и ног, не мог ими пошевелить. Паника нарастала, на лбу выступила испарина.

– Совмещаю приятное с полезным, – Валерия вскинула бровь и переложила руки Кожухова с кровати на живот. Теперь они лежали на кристалле.

Язык распух, и Арсений уже не мог озвучить глупый, но такой естественный вопрос, терзавший его с тех самых пор, как она впервые написала ему в соцсетях. Впрочем, он подозревал, что вслух произносить и не обязательно, достаточно чётко сформулировать вопрос в голове, глядя Зиминой в глаза.

«Ты собираешься убить меня?»

Он оказался прав.

«Не совсем, – её голос прозвучал будто из недр Арсеньева мозга и отдался в затылке. – Твоё тело нужно мне целым и невредимым».

Валерия закрыла глаза, и в комнате потемнело. Даже уличный свет, ранее струившийся через крошечный интервал между оконной рамой и ставнями, казалось, погас. Мир перестал существовать, лишь парализованный Арсений, усевшаяся на его бёдра Валерия и светящийся чёрным светом кусок кварца парили над бескрайним хаосом. Внутри кристалла что-то происходило, и это «что-то» приковало внимание Арсения к камню…

Детские руки, возводящие замок из песка. Серенькая девочка, сидящая с другой стороны замка и укрепляющая ближайшую к ней стену. За её спиной – парк, где взрослые сидят на скамейке с тряпичной куклой на коленях и переводят взгляд с маленьких строителей на двух резвящихся девочек и обратно. Маленькая рыжеволосая попрыгунья кружится вокруг тощей акселератки, та же, глядя на весёлую младшеклассницу, беззлобно смеётся. Сквозь кроны деревьев просачивается солнечный свет.

Выстрелы. Крики боли и ужаса. Детский плач. Деревья горят в огне пепельного цвета. Солнечный свет тускнеет и превращается в свет скорбной луны. На месте двух девочек – одинокая осина, на месте скамейки со взрослыми – склеп. Кругом кресты. Детские руки превращаются во взрослые, сжимающие ружьё. Песочного замка больше нет, но та, что помогала его строить, здесь, повзрослевшая. Она смотрит на Арсения из недр кристалла светло-серыми глазами. В её зрачках он видит обладателя рук с ружьём. Себя? Нет, но кого-то похожего на него…

Вдруг по просторам тёмной бездны стал расходиться гул с одинаковыми интервалами, отвлекая от образов в кристалле. Зимина, не открывая глаз, ощупала карманы брюк Арсения и извлекла на свет кристалла мобильник, принимающий вызов. Не медля ни секунды, Валерия отшвырнула телефон в сторону. Он исчез во мраке, и гул постепенно стих.

– Алёна больше не хочет тебя видеть, – слова звучали в недрах сознания, а не слетали с губ, – можешь расслабиться и дать мне закончить, бороться нет смысла.

Ладони Зиминой опустились на морион. Кожухов ощутил покалывание по всему телу. Теперь он сам светился тем же светом, что и кристалл. Покалывание усилилось, тело будто растаскивали на кусочки. Горький привкус во рту. Адская боль, к которой Арсений моментально привык и в которой растворился. Остатки реальности постепенно исчезли: свет мориона тускнел, пока не погас окончательно. Кожухов ослеп, хотя точно знал, что его тело светится фиолетовым светом. Просто знал. Затем стало исчезать и всё остальное: привкус крови во рту, едкий запах дезинфицирующего средства, тяжесть камня и женского тела.

Он умер? Не совсем. Тело осталось целым и невредимым. Но его душа была здесь лишней.

Прежде чем отойти в небытие, Арсений услышал возбуждённый шёпот той, что назвалась Валерией Зиминой. Теперь он точно знал, что это не настоящее имя; знал, что эта тошнотворно чистая квартира была нужна исключительно ради их ночных игрищ (что служили лишь тестом на «физиологическую совместимость») и конкретно этой ночи; знал, что редкие улыбки и порывы нежности «снежной королевы» были не более чем репетицией. Знал, что последние в его жизни слова обращены не к нему:

«Всё было ошибкой. Я не виню тебя за то, что случилось. Ты был напуган и защищался. И мне пришлось защитить себя. Прости. Но мы можем построить новый мир на руинах старого. Я хочу этого. Я хочу, чтобы ты был рядом. Ты солнце, что восходит над горизонтом, твои лучи заставляют меня сиять по ночам.

Облачись в своё новое тело! Взгляни мне в глаза!

Amen!»

Последнее слово сокрушило тьму, словно луч прожектора, и тело, когда-то принадлежавшее Арсению Кожухову, ответило. Морион раскололся на множество осколков, но он больше и не нужен. Как и сам Арсений. Безмолвие прервано.

Вячеслав не был в восторге от просьбы Дока подвезти едва знакомого человека, ещё вчера стоявшего одной ногой в могиле. Казалось бы, мог уже и привыкнуть, что на хороших воду возят, а на добряках с машиной – людей. Мог бы научиться уклоняться от лишней ответственности, облегчить себе жизнь. Но нет!

«А если он живёт на другом конце города? И вообще, какого рожна его уже выписывают?! Он живым до дома со своим сотрясением может и не доехать!»

Тем не менее вчерашняя жертва нападения уверенно шла к нему без сопровождения. Вид у человека был на удивление здоровый.

– Знакомые все лица, да? – Вячеслав сделал несколько шагов навстречу и протянул руку для рукопожатия. – Вячеслав.

Симеон пожал руку и последовал за фельдшером к машине.

Воздух был по-летнему тёплым, но крепчавший ветер гнал облака к солнцу, угрожая сделать апельсиновый мир тусклым и серым, как пепел после пожарища. Метеорологи обещали безоблачную погоду, но доверия к ним, по очевидным причинам, зачастую было меньше, чем к астрологам и хиромантам.

– Пристегнись, – по голосу Вячеслав понял, что слова эти не совет и не просьба, а что-то сродни обязательному условию. Не скрывая насмешливую улыбку, водитель пристегнулся.

– Обжёгся на молоке, теперь дуешь на воду? Понимаю, – фельдшер пронаблюдал за тем, как пассажир тоже приковывал себя к сидению ремнём безопасности. – Так жизнь будет по чуть-чуть становиться безопаснее. Но и скучнее. Разве не так?

В салоне повисла напряжённая пауза. Вячеслав успел пожалеть о сухости пассажира и своей разговорчивости, как тот устало отозвался:

– Да, так.

– Ну, куда едем?

Симеон назвал адрес. Вячеслав повернул ключ зажигания, заводя двигатель.

По мере того, как «киа» фельдшера приближалась к пункту назначения, тучи всё сильнее сгущались. Казалось, между небом и землёй шла гонка, и Вячеслав с Симеоном были экипажем гоночного болида от подлунного мира. А на кого в таком случае ставила небесная твердь, лучше даже и не думать.

– В последнее время природа вытворяет совсем уж странные кульбиты, – пассажир откинулся на спинку кресла и, кажется, расслабился.

– Да уж, это точно, – Вячеслав обрадовался, что его