Деревня 'Нюркин луг', или тайна печатной машинки - Акулина Вольских

Мне вспомнился Тимофей, свирепо бросившийся на защиту рыжей, не раздумывая о том, что станет с ним самим. Пусть это и было глупо, безрассудно. Даже ему было бы не справиться с этой толпой дикарей.

Дарëна, не испугавшаяся плюнуть в лицо тому, кто мог запросто лишить её жизни прямо там за эту выходку. Не струсила. Не смолчала.

И Себастьян. Никита. Поджав хвост свернул на кривую дорожку, бросил нас на растерзание. Нас всех. Ему и времени подумать особо не потребовалось. О чем тут еще размышлять, правда? Подлец! Какой же он подлец!

Щеки горели. Слезы высохли, а на языке вертелось такое количество ругательств, что даже охраннику Геннадию с его лексиконом не снились подобные выражения.

Около часа мы шли по лесу в неизвестность. Когда впереди показались очертания лагеря, сердце отчаянно затрепыхалось. Что с нами сделают? Сразу убьют или сперва поиздеваются? От этих мыслей, в голове начинался ураган. Страх начал преобладать над другими эмоциями, дышать становилось сложнее. Я посмотрела на Дашу. Скорбь на её лице читалась невооруженным глазом. Пожалуй, ей сейчас было тяжелее, чем мне. После той обители доброты и заботы попасть в мир, в котором один человек запросто причиняет вред другому, не испытывая при этом муки совести — было нелегко.

Тимофея увели вперёд. Не снимая веревок, бросили в некое подобие землянки и заперли тяжелую деревянную дверь. Нас всех повели дальше. Провели через весь лагерь. Оказывается, та толпа, которая схватила нас у подножия Медвежьей горы, была лишь малой толикой разбойничьей шайки.

Огромная поляна была сплошь уставлена палатками из плотной серой ткани. Кое-где были возведены деревянные хижины. Как в страшных сказках, один из жителей этого места сидел на чурбачке и точил длиннющий нож, иногда проверяя качество заточки. На кострах, которых в посёлке было три или четыре, что-то жарилось, варилось.

Мне всегда казалось, что разбойничье дело — прятаться, оберегать своё жилище от посторонних глаз. Но эти ребята, похоже обезумели и осмелели от собственной власти над местными.

Себастьян вместе с Ярой и Бородой ушли дальше, к деревянному домику. Нас с Дашей и животными повели ещё дальше, пока мы не дошли до ещё одной землянки, в самом конце поселения. Там нас развязали, забрали все вещи и деньги. До последней монетки. Даже грошовые бусы с шеи Дерëны, и те сдернули.

Когда тяжелая дверь захлопнулась за нашими спинами и лязгнул замок, Даша всхлипнула, бросилась к двери и принялась высматривать в щелку происходящее снаружи.

— Лес только видно. Больше ничего. Деревья мешают.

Рыжуля попробовала навалиться на дверь, но даже вспоминая, как она выглядела снаружи, было понятно, что дело дрянь.

Я попыталась нащупать стенки. Если землянка вырыта в земле, есть шанс сделать подкоп и сбежать при первой удачной возможности.

Проблемы было только две. Первая — стены нашей камеры были плотными и сделать ход руками было можно, но потребовалась бы уйма времени. И вторая проблема — где-то в другой землянке остался Тимофей, а уходить без него было бы совсем плохо.

Мы обреченно уселись на холодный, влажный пол и принялись думать.

— А если попробовать напасть на того, кто принесет нам еду? — предложила Даша.

— Ты думаешь, они собираются нас кормить? — грустно хмыкнула я. — Сомневаюсь. Ты же слышала того, с бородой.

— А вот мне дед рассказывал… Про чёрного разбойника, — начал козел.

— Боян, — хныкнула Дарья. — Давай не сейчас. Не до сказок.

— Что? Я тоже нервничаю. А когда нервничаю, всегда говорю.

— Лучше б ты думать начинал, — хрюкнул Борька. — Эх, посмотреть бы, что там снаружи творится. Разведать.

— Хорошо бы. А как? Через эти щели мы точно не пролезем.

— Пролезем, — воскликнула я. — Аська! Ты тут?

— Жжжж, — отозвался мессенджер.

— Слетай, милая. Посмотри, что там творится. Может, выход есть?

— Жжжжж, — снова подала голос синяя муха, поднялась со щетинистой спины порося и юркнула в щель.

В камере было темно. Свет проникал в помещение только узкими полосками через зазоры в дверном полотне. Звуки тоже были почти не слышны. Издалека раздавался гомон, но слов, конечно, было не разобрать. Одна надежда оставалось, что Аське удастся что-нибудь выяснить.

Муха незаметно вернулась обратно, прожужжала мимо нас и уселась возле уха Бориса.

— Празднуют, черти, — перевел нам слова Аськи хряк. — Пьют, едят, веселятся. И этот с ними сидит…

Общий сердитый вдох и мысленная череда проклятий, посылаемая Себастьяну. После чего, Борис удрученно добавил:

— Не выбраться нам отсюда. Много их, а выходы стерегут.

Отчаяние ворвалось и до краев наполнило помещение. Конец. Нам не выбраться отсюда. Остаётся уповать на судьбу и милость разбойников, на которую они едва ли способны.

— Аська, миленькая, а как там Тимофей? — спросила жалобно Дарëна.

— Жжжж, — прожужжала муха и снова нырнула в просвет. Вернулась минут через десять.

— Связан, говорит, — перевёл свин. — Дверь выбить пытается, да не выходит.

Мы непроизвольно прислушались. И правда, вдалеке еле слышно раздавались глухие удары по дереву.

Дарëна совсем загрустила. Замолчала, обхватила колени обеими руками. Хряк прижался сбоку к её ноге, к нему пристроился Боян, а с другой стороны к рыжей уселась я. Молча ожидать своей участи.

На улице темнело, и даже те скудные пучки света постепенно блекли. Стало холоднее и тише. Видимо, гулянка дикарей подходила к завершению, и большая часть из них отправилась на боковую. Но никому из нас не спалось. Как, впрочем, и Тимофею. Теперь чуть реже, но мы все таки слышали те же глухие удары, что и днём.

Когда время перевалило за полночь, снаружи вдруг раздался шорох. Шаги. Быстрые и шумные. Замок зашевелился и тишину ночи нарушил железный скрежет. И вот теперь стало по-настоящему страшно.

— Ну что? По голове чем-нибудь шандарахнем? — прошептала испуганно Дарëна.

— Чем? Здесь нет ничего. А они вон какие здоровые.

Руки затряслись. Ноги приросли к земле, а глаза устремились на дверь, и сердце отсчитывало такты, бешено колотясь о ребра.

Дверь скрипнула, отворилась наружу и в тусклом лунном свете показался силуэт. Знакомый силуэт.

— Чего