Большая Красная Кнопка - Макс Острогин

Поезд затормозил, но это было уже бесполезно, он врезался в толпу, смял ее, расплющил людей между вагонами, разметал по сторонам и растер по стенам. Масса на платформе подалась в сторону и вывалилась на противоположные пути. И тут же в них врезался другой поезд. Толпа оказалась зажата между двумя составами, машинисты открыли двери, и из вагонов стали выдавливаться люди, но толпа поднажала, и вагоны качнулись и впустили в себя еще немного. Те, кто хотел попасть внутрь и у кого это не получилось, протискивались в окна, забирались на крыши вагонов и пробовали втиснуться между ними.

Под потолком метался вопль, было видно, что некоторые люди в центре толпы уже умерли, их задавило насмерть, но они не могли упасть, болтались вместе с остальными.

Изображение сосредоточилось на этих мертвецах, на мужчине, с раздавленным лицом и выпученными глазами. Он стоял, запрокинув голову, покачиваясь вместе с остальными и прикусывая с каждым движением вывалившийся язык. Скоро он этот язык совсем откусил. Камера отвернулась и стала смотреть в стену, мелькнули чьи-то глаза, и начался другой рассказ. Голос объявил, что это репортаж.

Город изменился, как-то погас, посерел, утратил беззаботность и стер с лица детскую наивность. Воздух был заполнен вертолетами, их было так много, что я удивился – отчего они не сталкиваются? Боевые с острыми мордами и подвешенными под короткие крылья ракетами. И грузовые, с отвисшими животами, и разведывательные, маленькие и шустрые, сновавшие между своими большими братьями. Сам воздух изменился, он наполнился дымом, из-за крыш поднимались многочисленные черные столбы, подпиравшие небо, горизонт затянут красной лентой.

По улицам катили танки и бронированные автомобили, везде солдаты, так много, что нормальных людей среди них не проглядывалось. Камера висела над толпой, видимо, она крепилась на вертолете.

Вертолет поднялся над крышами. Я не узнал местность, город, какой-то из его многочисленных районов. Солдаты и техника двигались, наверное, в сторону центра. И вертолет полетел за ними. Все это не сопровождалось никакими словами, кажется, их просто не успели записать на пленку, просто звуки мира: рев моторов на земле и в воздухе, крики, сирены, далекий гул. Камера плыла над крышами и вдруг заволновалась, затряслась и стала набирать высоту, и в это мгновенье что-то произошло.

Камера погасла, и некоторое время мы смотрели на мельтешение серых и белых линий, они походили на пеструю собачью шерсть, из которой вяжут носки.

Затем камера включилась, но теперь она не летала, а крепилась неподвижно, как мне показалось, на фонаре. Или на балконе, не так высоко. Улица та же самая, но теперь она была погружена в панику. По асфальту бежали люди. Они спасались. То и дело оглядывались, падали, падали друг на друга, поднимались. Некоторые бежали порожняком, другие с сумками, с чемоданами, волочащимися на колесиках, с детьми на руках. Наперекор течению пробирались небольшие группы военных, не очень быстро, их то и дело сносило, но они упорно давили и давили.

На противоположной стороне на тротуаре сидел мальчик. Он, кажется, плакал, и никто не обращал на него внимания, все были испуганы.

Камера дрогнула, наверное, от взрыва, люди заспешили еще больше, а дальше произошло… В толпе появились чужие. Черные, похожие на быстрые кляксы, неуловимые осьминоги, только сухопутные, они набрасывались на людей, сбивали их с ног, в воздухе повисали кровавые фонтанчики.

Мне показалось, что они откусывают людям головы. Много и жадно.

Мальчишка закрыл лицо руками.

Выстрелы. Я сразу опознал игрушечные трели штурмовых винтовок.

Какая-то девушка схватила мальчишку за руку, и они побежали, смешались с толпой.

Солдаты стреляли много, и, кажется, не очень разбираясь.

Черные продолжали возникать, я не мог понять, откуда, то ли прямо из-под земли, то ли выскакивали из окон, они врывались в толпу, выхватывали из нее людей, и в воздух взлетали красные фонтанчики.

Как в книге про морских обитателей, так я подумал. Там была фотография, показывающая, как чайки нападают на косяк небольших рыбок, вроде бы они назывались сардинами. Падали с разгона, сложив крылья, втыкались в воду, выхватывали живое серебро и тут же жадно его проглатывали. А снизу несчастных сардин ждала другая напасть, длинные и острые рыбы выныривали из морской темноты, впивались в бешено вращающийся живой шар, рассекали его на половины, и в толще воды сияла чешуя.

Очень похоже. Люди были беспомощны, военные скорее мешали, они стреляли много и беспорядочно, однако вреда от них получалось больше, чем толка. Они попадали совсем не в тех.

Затем взорвалась граната. Толпу расшвыряло по сторонам, звук исчез, и сразу же последовал второй взрыв. Наверное, бочка с горючим. Или канистра с напалмом. Или зажигательная граната, я слышал про такие – сначала в воздухе распыляется огнеопасный газ, затем пробивает искра. Огонь растекся и всполз по стенам почти до второго этажа, и теперь улица напоминала чашу, в которой пылал огонь, люди продолжали еще шевелиться, шагали, падали, шевелились.

Это продолжалось долго, по счетчику камеры больше двух минут. Огонь не унимался, в домах вокруг начали трескаться стекла.

Глава 14

Призраки Рождества

– Ох ты…

Здание дрогнуло, с потолка просыпались лампочки, шлеп, шлеп, шлеп, как лягушка по стеклу. Землетряс. Стало надоедать. Еще толчок, я не удержался на ногах, даже костыль не помог, Егор ухватился за штырь в стене, устоял.

– Вроде не очень высокое… – сказал он. – Не должно обвалиться…

– Не похоже на землетряс, – сказал я. – В пятки обычно толкает, а тут вроде бы сверху… Сходи посмотри.

– Как?

– Ногами.

– Но…

– Сходи, сходи. Только осторожно.

Егор поморщился. А что, я же не буду всю жизнь за ним присматривать? Пусть и сам что-нибудь сделает.

– Быстренько посмотри – и обратно. Чтобы я тебя не шлепнул, постучи три раза, вот так.

Я показал.

Что-то мне эти тряски надоедать стали, часто слишком. Еще на самом деле провалимся под землю. Кстати, может, другие районы города уже провалились, мы же не знаем. Вдруг и города уже никакого нет? Недаром ведь шахтеры наверх лезут, что-то их внизу совсем не устраивает…

Егор повесил на шею двустволку, набрал гранат, вздохнул тяжко и вышел. Понятно, после такого фильма кто хочешь испугается. Даже я испугался, совсем немного, на полногтя. Представляю, в каком состоянии были те люди. Жили себе жили, а тут сумраки и другие тоже, не лучше…

Я продолжил просмотр. Отрывки шли разные, как про обычную, прежнюю жизнь, так и то, что интересовало меня.

Несколько историй. Аэропорт, там тоже приключилось. Сначала люди пытались забраться в самолеты, их не пускали военные, но народу прибыло слишком много, толпа сдвинула танки и рванулась к летательным аппаратам. Начался штурм, несколько самолетов попытались взлететь и столкнулись в воздухе. Взрыв, пожар, но толпу это не напугало и не остановило, люди продолжили прорываться.

Площадь. Только теперь не праздник, хотя народа много. На площади делали уколы. Стояло несколько машин с красными крестами, развевались белые флаги с красными же крестами. К машинам тянулись бесконечные очереди в два человека, людям делали инъекции, после чего они шли дальше, а на одежде их красовался красный знак. От чего делали прививки, непонятно, наверное, от китайского бешенства.

Товарная станция. В вагоны грузятся хорошо одетые спокойные люди, усиленная охрана, кажется, утро. На заднем фоне звучат выстрелы. А люди грузятся, не спешат. Красивые собаки, диваны из полосатой кожи, лампы на тяжелых бронзовых подставках, картины, обернутые в бумагу. Статуи из белого камня. Коробки. Странное животное, с виду похожее на старинного бегемота, только ростом чуть выше колена. Эвакуация. Но не обычные люди, не простые, а руководство. Оно отступало. Переселялось в подземные бункеры или собиралось на космодром, чтобы улететь на Луну, а то и на Марс, к далеким звездам.

В дверь постучали. Условно.

Я открыл.

Егор. Запыхавшийся.

– Это они…

Егор плюхнулся на пол.

– Кто они? – спросил я.

– Китайцы.

– Опять?! – поразился я.

Егор помотал головой.

– Другие. Дирижабль зеленый. Они пытаются сесть на крышу, вот все и трясется. Дом ветхий, обрушиться может…

Я поглядел на кассеты. Много. Слишком много, с собой не унести. А если китайцы прилетели тоже за этим? За информацией? Они выгребут здесь все, и мы уже никогда не узнаем.

– Так… – Я прикусил губу.

– Что так?

– Сиди здесь. Сиди и никуда не выходи. Смотри кассеты. Если что интересное заметишь, откладывай.

– А ты?

– Я разберусь.

Подхватил двустволку, нацепил рюкзак. Хотел взять пулемет здешний, слишком тяжелый оказался.

– Зачем они опять?

Я не ответил. За своими товарищами или… Китайцы вполне могли интересоваться тем же, чем мы. Или…