Конвой для ведьмы - Леока Хабарова

воспользоваться правом мужа для её защиты? — кардинал вскинул бровь.

— Моя супруга невиновна, ваша милость.

— Покидая Зелёный Простор, вы поклялись доставить её на Божий суд. — Флавий сложил пальцы домиком, и рубиновый перстень заблестел.

— Так и есть, — подтвердил Кай. — И, как видите, слово своё сдержал.

Председатель совета хмыкнул. Кардинал бросил на него быстрый взгляд, но старик лишь качнул головой — продолжайте, мол.

И Флавий продолжил.

— Где вы впервые встретили эту женщину?

Кайден посмотрел на жену. Воспоминания нахлынули лавиной. Припомнилось даже, что воздух в тот день сладко пах печёными яблоками…

— Вилланы селения Таррен хотели повесить её, — спокойно изрёк он. — Но самосуд в Просторе под строжайшим запретом, ваша милость. Поэтому мы с товарищами отбили девушку у разъярённой толпы и увезли в замок лорда.

— За что же обитатели деревни так разъярились? — кардинал скривил губы.

"Он всё знает, — понял Кай. — Хитрый лис Лавидий всё ему доложил".

Теперь малейшая ложь станет капканом: Флавий сцапает его, как цапля жабу, а несчастную Вейлинн зажарит до хрустящей корочки.

Надо. Говорить. Правду.

Кайден облизнул губы, набрал в лёгкие воздуха и выдал:

— В поселении начался мор, и жители решили, будто виной всему злое чародейство.

— И причём же здесь ваша жена?

Несостоявшийся тесть — Лавидий Корвудский — злобно ухмыльнулся и сложил руки на груди. "Давай-давай, — подначивал хитрый взгляд. — Попробуй-ка соври, парнишка".

— Жители деревни поймали её рядом… рядом с колодцем, — прохрипел Кайден. — Глубокой ночью. При полной луне.

— И что же она делала рядом с колодцем глубокой ночью при полной луне?

— Я… — Кай нервно сглотнул и понурил голову. — Я не знаю.

Члены Священного совета принялись шептаться, а сердце у Кайдена упало. Он беспомощно посмотрел на Вейлинн. Взгляд супруги оставался тёплым и нежным, как если бы это он, а вовсе не она, нуждался в поддержке и защите.

Прости меня, я идиот. Прости меня!

— Это ведьма заставила вас сделать остановку в Дикой чаще? — вопросил тощий, похожий на замороженную камбалу, судья.

— Нет, — уверенно отозвался Кайден. — Причиной привала, как вы уже слышали, стала гроза.

— Её наслала ведьма?

— Нет, — Кай нахмурил брови. — Просто погода испортилась, вот и всё.

— Просто так сама собой взяла и испортилась? — не унимался худосочный блюститель церковного правосудия. — Не слишком ли подозрительно, коллеги?

Председатель Священного Совета смерил товарища долгим мрачным взглядом и обратился к Кайдену:

— Нам уже известно, что вы, юноша, дали ведьме сбежать, когда на отряд напали. Будьте любезны, объясните суду, зачем вы так поступили.

Кай повернулся и встретился со стариком взглядом: пусть видит, что каждое сказанное слово — правда.

— На нас напали люди лорда Галивия, — заявил он. Кто-то в зале охнул. Отец Айли сжал зубы так, что на челюсти проступили белые пятна. — Зачем и почему — не имею понятия. Знаю одно — нас хотели убить.

Старый судья внимательно смотрел на него, и, казалось, видел насквозь. Он едва заметно кивнул, и Кайден продолжил:

— Мы… — Кай отыскал глазами Айвана. Лысый воин помрачнел. Понурился. — Мы — мужчины. Солдаты. Смерть в бою для нашей породы — штука привычная: с каждым случиться может. Но… — он облизнул губы. — Я подумал тогда о девушке… О том, как ей, должно быть, страшно.

Все присутствующие уставились на Вейлинн, а она смотрела на него, Кайдена. Изумрудные глаза блестели от непролитых слёз.

— Она-то сражаться не умеет. — Кай снова поймал взгляд председателя. — Что стало бы с ней, если б меня убили? Её бы насиловали снова и снова, а потом бросили на растерзание лесному зверью, или что похуже.

— Вы уже тогда не верили в то, что обвинённая — ведьма? — уточнил кардинал Флавий.

Кай почувствовал, что багровеет.

— Ни тогда, ни сейчас, — выцедил он. — Я никогда не верил в то, что она — ведьма. Когда на нас напали, я взял с неё слово, что она будет ждать меня три дня и три ночи в заброшенной хижине. И она сдержала клятву, хотя могла сбежать. Я обязан этой женщине жизнью. Она выходила меня, умирающего от ран. Считай, с того света вернула. Только благодаря Вейлинн я сейчас здесь.

Судьи зашептались, низко склонив головы. Кардинал, прищурившись, взглянул на узницу. Кайден стоял, ни жив ни мёртв, и боялся даже дышать.

Достаточно ли убедительно прозвучала его пылкая речь? Хватит ли этих показаний, чтобы пошатнуть обвинение?

"Богородица заступница, помоги нам!" — взмолился он мысленно и тут же вздрогнул от нового вопроса.

— Ваш товарищ видел, как вы целовались с ведьмой в лесу, — председатель совета причмокнул, а старческие глаза его лукаво заблестели. — Многие тут убеждены, что это был результат приворота. Что вы скажете на это, милейший?

— Скажу, что я еще довольно молод, — пожал плечами Кай, не обращая внимания на перешёптывания в зале, — а Вейлинн — весьма привлекательная женщина.

— С большими титьками! — раздалось с задних рядов, и мужская половина обывателей дружно загоготала.

Старик судья хмыкнул. Лавидий Корвудский заёрзал на лавке и потемнел лицом.

— А как же ваша невеста? — вопросил кардинал. — О её красоте, говорят, слагают легенды.

— Нас с Айли обручили, когда мы были детьми. — Кайден вперился взглядом в несостоявшегося тестя. — Меня никогда не влекло к ней. А её — ко мне. Наш союз стал бы роковой ошибкой и не принёс нам ничего, кроме горя.

Кто-то ахнул. Кто-то охнул. Одна из присутствующих дам прослезилась, другая принялась отчаянно обмахиваться надушенным платочком. Лавидий сжимал кулаки и скрипел зубами, председатель Священного совета кривил губы в полуулыбке…

…а Кай ощутил странное облегчение, словно занозу из сердца вырвали. Чудны дела твои, Господи! Почему же он раньше не признался, что не хочет жениться на Айли? Неужели только потому, что рядом не было зеленоглазой ведьмы? Или…

Кардинал Флавий жахнул молотком по кафедре, призывая присутствующих к порядку, и устремил на Кайдена цепкий взор.

— Однако не будем забывать, что под влиянием ведьмы вы сотворили тяжкий грех — соврали Настоятелю обители святого Эльма. Признаёте вы это?

По залу снова прокатился ропот.

— Признаю, что соврал, — холодно отозвался Кай. — И готов понести наказание. Любое, какое суд сочтёт нужным назначить. Но вот супруга моя здесь совершенно не при чём: в ту ночь она лишилась чувств от холода, голода и усталости. Я боялся, что нам откажут в убежище, потому и назвал её своей женой. Никакого приворота не было. Клянусь своей честью и жизнью.

Председатель совета переглянулся с