Феномен - Владимир Геннадьевич Поселягин

Я с командирами стоял у крыльца, несколько человек курили. Адъютанту приказал приготовить чаю на всех командиров: попьём, пока совещание идёт. А сам общался с комполка 25-го моторизованного, нормальный мужик, между прочим. А тут незваные гости.

Кто им нужен, они знали хорошо и сразу направились ко мне. Козырнув, капитан представился:

– Капитан госбезопасности Малкин. Вы полковник Никифоров, командир дивизии?

– Да, вы не ошиблись.

– У меня приказ на ваш арест.

– Факел-двенадцать! – громко сказал я.

И тут же из соседнего здания, где была казарма охраны, выбежал поднятый по тревоге дежурным комендантский взвод и взял гостей на прицел. А из-за казармы выполз танк Т-26 и развернул пушку в их сторону. Во взводе обеспечения у меня были три машины: две «тридцатьчетвёрки», которые усиливали блокпосты на дорогах, на въезде в город, и этот лёгкий танк, охраняющий штаб.

То, что меня придут арестовывать, я предполагал и даже раньше их ждал, поэтому с охраной штаба отыгрывал разные ситуации захвата штаба переодетыми под наших бойцов диверсантами и его обороны. «Факел-двенадцать» – это сигнал взять гостей, но живыми, разоружив их, что охрана сейчас и сделала. Видя, что всё серьёзно и выхода у них нет, капитан и старлей дали себя разоружить.

Дежурному я приказал:

– Задержанных в подвал. На кухню сообщить, чтобы включили в список довольствия. Поставить усиленную охрану, никого из командиров не подпускать, только меня и начальника штаба.

Арестованных увели, несмотря на ругань капитана, обещавшего нам всевозможные кары, оружие грудой закинули в кузов грузовика, а обе машины отогнали во двор казармы, где стоял танк. Шофёры также были отправлены в подвал.

Я внимательно изучил документы прибывших. Ко мне подошёл главный особист.

– А ведь это настоящие сотрудники, – заметил он, забрав у меня документы.

– Я знаю. Идём, совещание начинается.

Пройдя в зал, я встал у школьной доски, которую приказал принести из школы и повесить здесь, мы её временно арендовали. Осмотрев командиров, я начал:

– Здравствуйте, товарищи командиры. Собрал я вас для важного дела. Необходимо обсудить завтрашний день, и многие, как я вижу, догадываются, о чём я. Завтра, в три часа пятнадцать минут, без объявления войны, нацистская Германия «внезапно» нападёт на нашу страну. Все командиры об этом знают, но им приказали молчать. Мне тоже приказывали, вон даже прислали группу для ареста, видя, что я готовлю дивизию. Завтра, как начнётся война, их выпустят и отправят обратно.

Но я напомню: мы – воины, наша работа – Родину защищать. И завтра мы будем делать именно это, несмотря на все препоны вышестоящего командования. А сейчас обсудим, как нам заставить немцев умыться кровью…

* * *

Очнулся я от сильных болей по всему телу. Что помню последним? Привезли в какое-то здание, точно не Лубянка, и начали допрос. Думал: дойдёт до жести – достану стволы и пойду на прорыв. Но тут мне прилетел удар сзади, и я потерялся, меня сбили со стула на пол и начали, не жалея, месить сапогами. Я даже сделать ничего не успел: вырубили и дальше, видимо, пинали бессознательную тушку. Моё выживание явно не было запланировано.

Причём били не немцы, а свои. Никифоров не попал в плен, нет, это свои самолётом вывезли меня с оккупированной территории. По приказу из Генштаба прислали самолёт, а я, как идиот, согласился. На аэродроме в Подмосковье меня встретили командиры со строгими лицами в форме политуправления. Явно из госбезопасности, маскируются. Я думал, меня в Генштаб или в Кремль, ведь обещали генерала дать, но привезли к себе, и вот что дальше было – с ходу пошёл жёсткий допрос. Насторожило присутствие Мехлиса в комнате для допроса, который молча наблюдал за происходящим.

Судя по запахам, я сейчас находился в тюремной больнице; видимо, какие-то вопросы у них ко мне ещё остались. Состояние такое, что двигаться не могу, а надо валить, иначе забьют. Сейчас сил наберусь и двину. Жаль, что не дали закончить всё, что я спланировал, сбили, как говорится, на взлёте. Эх.

А ведь так всё отлично начиналось. Девятый армейский корпус вермахта я всё же встретил на своих условиях. Так встретил, что две дивизии в ноль стёрлись в ловушках, да и третью мы потрепали так, что она, скуля, бежала, бросая всю технику и тяжёлое вооружение. Мы там и пленных взяли, и трофеев немало, а потом отходили. Авиация била нас мало: в первый день она потеряла восемнадцать самолётов, на второй – одиннадцать. После этого она уже не рисковала устраивать крупные налёты, мелкими старалась, на которые наши зенитчики вполне справно реагировали.

В общем, мы отступали. Штаб корпуса прибился к нам, это единственная часть, которая не поддалась панике, и воюет отлично. Наверх слали победные рапорты, как будто это их победа. Потом я встретился с моторизованной дивизией СС, которую срочно перекинули к нам. Потрепала она нас серьёзно, но и сама была так бита, что от неё едва полк остался. Некоторые её батальоны попадали в мини-котлы и полностью уничтожались. Военных электриков в плен не брали: письменный приказ об этом из штаба дивизии разошёлся по частям.

Это пока были все победы дивизии на тот момент. Артиллеристы наши – молодцы, немало потерь нанесли немцам своими ударами, хоть и имели устаревшее вооружение. Часто лажали разные подразделения, но я постоянно был на связи, так что вовремя корректировал их действия и наносил немцам серьёзный урон.

Потом нам пришлось отступить в Беловежскую пущу. Выведя дивизию в леса, я дал ей отдохнуть и выполнил обещание, данное капитану-артиллеристу. На одной из станций нами был найден брошенный эшелон с двадцатью КВ-2, а у нас всего одна единица осталась, три потеряли в боях. Был сформирован самоходно-артиллерийский полк пятибатарейного состава, которым и принял командование капитан. Штаты расписали, и командир корпуса подписал приказ о создании полка.

Тут поступил приказ прорываться к Минску. Только моя дивизия пошла не туда, куда рванули все (это было бессмысленно, но меня не слушали), и мы прорвались, мини-склады нам здорово помогли. Собрав разрозненные части, я сформировал корпус и громил тылы немцев.

Мой корпус дошёл до Минска, под которым попал в новое окружение, но и тут я прорвался и в составе шестидесятитысячного войска вышел к своим. Новое окружение произошло в районе Могилёва, мы его как раз и обороняли. Ну откуда у немцев столько войск? Причём они ими отлично оперировали, находили наши слабые стороны и били. Ну и я тоже бил их как мог.

А тут мне пришёл срочный вызов в Москву, вот я и вылетел. Из Генштаба