Феномен - Владимир Геннадьевич Поселягин

шесть зенитчиков, два миномётчика, остальные – танкисты. Все молодые, из училищ. Вот я и сообщил им, что едут они теперь не в те части, что у них в направлениях указаны, а в 13-й механизированный корпус. Написал и выдал каждому приказ.

Танкистов я сразу отправил к Климову, тот порадовался пополнению. Теперь нужно как можно быстрее их оформить и отправить документы в штаб округа, чтобы их не потеряли. Миномётчиков тоже с ними, оба получат под командование по батарее батальонных миномётов, полковые идут в моторизованный полк. Зенитчики принимали батареи, по четыре орудия в зенитках, найденных мною на станции, тоже оформят по прибытии. Орудия для своих батарей они уже отобрали, а людей получат, когда мои зенитчики с курсов прибудут. Уж я постараюсь.

Из этих двадцати зениток я собирался сформировать отдельный дивизион из двенадцати орудий и две отдельные батареи: одна из них будет прикрывать штаб, другая – медсанбат. Ну а у дивизиона будут задачи согласно требованиям, что встанут перед нами в дальнейшем.

Колонна ушла, остались только четыре грузовика, полные бойцов и командиров. С колонной ушли не все, потому что я надеялся, что будут ещё находки. Мы с лётчиком поднялись в небо и полетели в сторону Гродно.

Вот честно, я думал, нас остановят раньше, но только вечером следующего дня меня подозвали к телефону, и генерал Павлов лично наорал на меня и потребовал прекратить грабить другие части. Правда, после короткой словесной перепалки мы сошлись на том, чтоб уже забранное оставалось за дивизией, но пополнять я её больше не буду, и этого хватит. А вот это нечестно. Что я там награбил-то? Да и вообще, это не ограбление: ведь техника и вооружение в армию идут, а я что, не армия? Просто первым получил, проявив здоровую инициативу.

Именно это я Павлову и заявил. Тот на миг замолчал, видимо, потеряв дар речи, потом хмыкнул и сказал, что, мол, хватит свою дивизию пополнять, дай и другим что-нибудь получить. И назвал меня феноменом. Нет, в прошлой жизни, когда меня в штабе фронта так называли, пусть и недолго, это было приятно, было за что. А вот тут, когда за грабежи (ну, будем называть всё своими именами), меня это как-то неприятно резануло. А с другой стороны, да и пофиг, я и голым на центральной улице спляшу, если это поможет мне набить побольше немцев.

На обратном пути, сидя в люке КВ и покачиваясь на неровностях дороги, я довольно лыбился и щурился. Да что я там награбил-то? Двадцать 37-миллиметровых зениток, шестнадцать Т-34 с пушкой Ф-34, десять танков КВ, из них шесть КВ-1 и четыре КВ-2, два мощных трактора для рембата в качестве тягачей для эвакуации тяжёлых танков да сотня грузовиков, ну, сто шесть, если быть точным, всё новьё. Вот и всё. И за что тут ругать-то?

Свою колонну я вёл лично, чтобы не отобрали. Тут были шесть КВ (четыре «двойки» я отправил с другой колонной), восемь «тридцатьчетвёрок», три десятка грузовиков и два тягача. Я уже распланировал, как и что буду делать. В обоих танковых полках сформирую отдельные танковые роты с новейшими машинами. Там будут по семь «тридцатьчетвёрок», шесть взводных и командира роты, и три КВ-1. Итого десять машин, как раз рота.

Две оставшиеся «тридцатьчетвёрки» определю во взвод управления штаба дивизии. А на базе четырёх КВ-2 я решил сформировать самоходно-артиллерийскую батарею, первую в нашей армии. Эта батарея из «двоек» будет усиливать моторизованный полк. Неплохое усиление, я так думаю, хотя можно было бы и больше. В будущем я планировал развернуть батарею в полк. Командовать батареей, а потом и полком, поставлю капитана-артиллериста с дивизиона. Капитана я уже сманил, сейчас он со своими расчётами осваивает танки.

Колонна шла, малоопытные мехводы если и косячили, то незначительно: хорошо я вводную учёбу провёл. Топлива было с запасом, так что к полудню следующего дня доползли. Дальше рутина, но работы было выше крыши. Экипажи изучали танки, несколько сломали, но рембат восстановил, заодно все потренировались: одни – ломать танки, другие – ремонтировать. Прошли повторные учения всех полков – ну вот могут же, когда захотят, командир корпуса тоже остался доволен.

Хотя про ограбления командир мне всё же высказал и велел тридцать танков, можно лёгких, передать второй дивизии корпуса, 31-й танковой. Ну, я и передал двадцать пушечных и десять пулемётных, самые убитые. Пулемётные танкетки на базе Т-26 мне и самому пригодятся, неплохие машинки при грамотном применении. Ничего, набрал я неплохо; меньше, конечно, чем хотелось бы, но рад, что всё не отбирают. По всему округу моя фамилия прозвучала, уже одним этим в историю вписался. Да и ладно.

Двадцатого июня прибыли с курсов зенитчики, всё же удалось мне их вырвать. Осваивали зенитные системы: и ДШК, и на базе пулемётов Максима, да и более серьёзного калибра. Постепенно освоились, и небо бралось под контроль. У меня зениток было сверх штата, но на них пока никто не покушался. Радисты тоже порадовали, всё же дали связь, дважды проводились радиоигры.

А арестовывать меня прибыли двадцать первого июня, в десять часов. Мы уже два часа как отправили командирские семьи в тыл. Предупредили с вечера двадцатого, чтобы были готовы, на машинах забрали рано утром, в колонну выстроили и отправили под охраной: броневик, отделение бойцов и зенитка, в кузове грузовика установили ДШК.

Стоит отметить, что вывез я не всех: политуправление дивизии окончательно вышло из-под контроля. Да мне вовсе не нужна эта не подчиняющаяся дивизии служба: мало того что нос во все мои дела суют, так ещё имеют наглость отменять некоторые приказы! И ведь я хотел с полковым комиссаром нормально поговорить. Тот сначала лицом просветлел: решил, что я на попятную пошёл. А когда понял, что это не так, скривился – и как стена.

В общем, приказ они не выполнили, и их семьи остались с ними. Я пожал плечами и кинул клич среди работников гражданского сектора в городе Лапы. Слухов о скорой войне ходило множество, в воздухе чувствовалось напряжение, так что желающие нашлись. Свободных мест не осталось, и колонна убыла, старшим в ней был один из интендантов. Поезд для наших уже был заказан, как раз ночью прибудут на станцию и сразу отправятся в тыл.

Утром двадцать первого июня я собирал на совещание командиров подразделений. Они как раз прибывали в штаб дивизии и проходили в зал, где должно было состояться совещание. А тут на чёрной эмке, в сопровождении полуторки, в которой находилось отделение бойцов НКВД, нарисовались два командира – капитан и