Сбежать от зверя. Прощение - Анна Григорьевна Владимирова

– Скажи мне, Тахир, ты правда будешь… – Стерегов цыкнул, делая вид, что подобрать слова помягче ему нелегко, – …работать на ведьмаков и их систему до последнего вздоха? Сдашь меня? – Я молчал, напряженно щурясь на дым. – Не решил еще. Хотя… Все ты решил. Ты тут просто пробуешь меня на прочность. – Он помолчал некоторое время и усмехнулся, покачав головой. – И блефуешь шикарно. В моих интересах выписать тебя из врагов.

– Мне не нужны твои инъекции, – подтвердил я. – Смысла мне сажать тебя уже нет. А вот последний препарат хотелось бы найти.

– Хочешь, чтобы я сотрудничал?

– Пожалуй. Ты же знаешь, кто таскает тебе препараты из университета.

– Нет.

Мне показалось, что я ослышался. И что мы с ним снова скатились к началу, когда сначала лучше схватиться за пушку, а уже потом продолжать беседу. Но Стерегов смотрел на меня открыто.

– Как нет? – напряженно переспросил я.

– Первый препарат мне передали в картине. Было весело разгадывать ее загадку, но я отыскал в ней тайник. У меня ушло время на поиски того, кто может помочь с разработкой лекарства. Кого-то даже пришлось убить… – И он снова затянулся. – Я ничего не терял. Ученый-биолог – оборотень, который на меня работает – за границей. Не в Бельгии. Друг друга мы поняли быстро, в частности он осознал, что шутить со мной не стоит. За ним следят мои сотрудники. Но вот уже год он бьется над готовыми формулами и что-то пытается из нее сообразить.

– Передача в картине для тебя была только одна?

– Еще три. Все они сейчас у меня в разработке. Быть может, что-то и выйдет.

И он уставился на меня спокойно. Потому что понимал: я его не выдам. Звериная солидарность – общий враг объединяет. Да, я решил, что буду стоять на стороне закона когда-то… Но те, кто проводили опыты над нашими детьми, к закону никакого отношения уже не имели.

– Марина мне рассказала о твоей проблеме. Меня не устроит, если тебя сделают козлом отпущения с этой кражей.

Мы все еще сцеплялись взглядами, хотя уже было непонятно зачем. Он не был мне больше угрозой. А пропажа нового препарата автоматом записывала нас в союзники.

– Тебя не спросят.

– Что ты намерен делать?..

Стерегов смотрел на меня долго. Настолько, что до меня, наконец, дошло: он не знал.

– …Если будут мысли на тему или нужна помощь, дай знать, – поднялся я.

Он проследил за мной обескураженным взглядом.

– Я убийца, Тахир.

– Я тоже. Только я в системе, а ты нет. Кто-то из нас лучше?

Он кивнул, удивленно усмехаясь.

– У твоей машины стоят пакеты, – сменил вдруг тему. – Не откажи мне в удовольствии передать Марине кое-что для творчества.

– Она может не взять, – нахмурился я.

– Ну, тогда выкинь собственный портрет, – пожал он плечами. – Она, может, поверит, что ты сам все это собрал.

– Сволочь ты, Миша, – беззлобно выругался я.

– Мы оба, Тахир, – оскалился он. – И если все же предпочтешь не хоронить в ней художницу за семейным бытом – заставь рисовать. А картины я раскручу. Это будет несложно. И даже прибыльно. Для всех.

– Это если тебя не посадят и не убьют.

– Ну кто в наше время может что-то гарантировать? – философски заметил он, скалясь.

И я вышел из номера.

Что по итогу?

Я узнал, что не собираюсь сажать Стерегова. И даже удавить его больше не хотелось. Он удивил меня. Это плюс. Гора с плеч. Второе: я понятия не имею, кто таскает ему препараты. И не подставлял ли все это время этот кто-то Стерегова, чтобы потом свалить кражу века на него? Его же легко было заинтересовать – он нуждается в лечении.

Рядом с машиной действительно стояли несколько бумажных пакетов, перевязанные пенькой. Причем три из них по форме напоминали мой портрет.

– Сволочь, – повторил я раздраженно и принялся грузить все это в багажник.

Придется довериться. Смысла ему бомбу мне закладывать в машину нет. Да и он бы скорее убил меня собственноручно. Попробовал бы по крайней мере.

Поэтому пусть Марина решает, взять это все или нет.

Камиль написал, что у них все спокойно, но я все равно превысил скорость и набрал Довлатыча.

– Ну, что у тебя нового?

Вед тяжело вздохнул в трубку:

– Катя пропала.

– Что?..

– Не отвечает. В корпусе института ее нет.

– Она умная взрослая женщина, Артур. Чего ты боишься?

– Она очень хрупкая на самом деле, Тахир.

– Чего ты боишься? – с нажимом повторил я.

– Что она глупостей наделает.

– Каких?! – рявкнул я.

– Я не знаю, Тахир! Я обещал присматривать за ней, когда ее родителей не стало. И не знаю, куда мне бросаться ее искать. Думал, что если будет на виду, то легче хоть как-то контролировать. Но Катя меня беспокоит.

– Куда делись ее родители? – зачем-то спросил я.

– Они погибли, когда лабораторию разнес беглый подопытный. Выходит, их убил Стерегов.

– А Катя знает?

Я задавал вопросы, не понимая, к чему должен прийти.

– Стерегов же нигде не фигурирует. А Марине он рассказал сам.

Рассказал Марине?.. А могла Катя.

Я медленно сбросил скорость и прижался к обочине. Довлатыч молчал. Только что-то в этом молчании было не так. Сейчас он напоминал бота, который отвечает только на поставленные вопросы.

– Как зовут мою собаку? – ляпнул я.

– У тебя нет собаки, Сбруев! – разозлился он.

Неправильный вопрос. Или…

– И… давно у меня нет собаки? – схватился я за идею.

– У тебя ее нет только в приделах города. А за городом она у тебя есть только на час тридцать три минуты и пять секунд, – усмехнулся он. – Да, Тахир. Все так…

Он не может мне послать любой императив, связанный с Катей, типа «поехали ее искать». Почему? Хороший вопрос.

– Погуляем сегодня с собакой? За городом? – продолжал подбирать коды к его странному ограничению.

– Уже гулял. Раз в день могу погулять.

Да твою ж мать! И ты потратил эту «прогулку» на то, чтобы трубку покурить?!

– Ладно. Тогда Катю поедем искать?

– Жду тебя у института, – вздохнул он вымотано.

Я отбил звонок и протер глаза. Что, черт возьми, все это значит?!

Пришлось попросить Камиля задержаться. Что сказать Марине, стоило обдумать отдельно. Но об этом позже. Следующим делом я набрал Руслана.

– Слушай, тебе не знакома такая тема, что высший ведьмак не может тебе чего-то сказать и сам дает это понять?

– Подробней, – подобрался Рус.

– Серый. Я про него. Мы говорили о его внучке – докторе Екатерине. Помнишь, я просил о ней разнюхать?

– Да.

– Так вот мне сейчас пришлось нести какую-то чушь, чтобы получить