Солнце против правил - Анна Витальевна Литвинова

Василиса беднягу очень жалела. Что за ужасная жизнь: спать в одной постели с усатой Луизкой, готовиться при этом к выпускным и ждать появления на свет чужого младенца!

Луизу из учебного заведения, разумеется, немедленно попросили. Но виновнику интересного положения аттестат получить позволили — так как свою вину признал, на даме сердца женился и, по слухам, еще и школьную директрису щедро отблагодарил.

Витькиного отца в Германии быстро обследовали, допустили к операции, и Толиковы родители продолжали безропотно оплачивать поиск донора, работу хирургов, поддерживающую химиотерапию, дорогущий реабилитационный период.

Василиса не сомневалась: после того, как сделка произошла, Толик с Виктором постараются никогда в жизни больше не встречаться.

Но она ошиблась.

* * *

Глупышка Луиза с удовольствием декламировала: в будущем ребенке есть несомненные плюсы. Хотя бы теперь не надо поступать в институт. Когда бывшие одноклассники корпели в школе над итоговыми контрольными, юная беременная специально именно в это время прогуливалась под школьными окнами. Но живот рос стремительно, и походка ее — и раньше мало похожая на летящую — с каждым днем все больше и больше походила на слоновью.

Поступаемость у класса оказалась высокой. И МИФИ вам, и медицинский, и Плешка, а пара школьных фрондеров и вовсе пробились на журфак МГУ.

Василиса — по способностям — пошла в педагогический, хотя училкой работать не собиралась. Толик, разумеется, попал в МГИМО. Виктор — в скромный МАДИ.

У Толикова родителя к лету 1988 года уже имелось несколько кооперативов, а также один из первых в Москве «шестисотых» «Мерседесов» и трое угрюмых охранников. Из рабочего района семья еще в апреле перебралась на Остоженку — сына, чтоб не менять на самом финише школу, каждый день возили на занятия на авто. На выпускном Барбашев пригласил Василису танцевать, девчонки косились завистливо, а она равнодушно разглядывала его прыщавое лицо, нос с жирными точками пор, слюнявые губы и от предложения сходить в ресторан «Прага» категорически отказалась.

Толик уже с первого курса пошел подрабатывать в одну из отцовых фирм и неожиданно позвал в помощники Виктора. Зарплату посулил сумасшедшую, график свободный, и молодой отец предложение принял.

Василиса — на правах подруги — по этому поводу целый философский спич приготовила. Про идиотизм и скользкость ситуации. Сосед внимательно выслушал, усмехнулся:

— Других жить учить — оно проще всего. Вон, целая страна советов была. И что с ней стало? Правильно, развалилась. Ты лучше научи, как мне семью кормить? Стипуха сорок рублей. Младенец ночами орет, Луизка няньку хочет. И отцу дорогие лекарства нужны.

— Пусть Толик няню оплачивает! И вообще платит за своего сына!

— Нет. Он мне сполна уже заплатил, — отрубил Виктор.

И улыбнулся:

— Не переживай. Мне кажется, мы сработаемся.

И действительно: хотя в школе никогда не дружили, командой оказались неплохой. Анатолий струил идеями, придумывал смелые проекты и частенько срывался с катушек. Виктор охлаждал его пыл, подводил под безумные мечты экономическую основу и не позволял пьяным садиться за руль.

Василиса — опять же, на правах доверенной подруги — знала: Луиза сотрудничество между отцом ее ребенка и законным мужем категорически одобряет. Вечно норовила заявиться на традиционные пьянки в конце рабочей недели, а то и на переговоры. Виктор ее дружеским объятиям, а то и поцелуям с шефом не препятствовал. Впрочем, Толик всегда появлялся на мероприятиях с собственными дамами (всегда молодыми, прекрасными и зубастыми), поэтому стать первой леди на вечеринках у еще больше располневшей Луизы не получалось.

Сын ее рос беспокойным, ночами подолгу плакал, личико вечно напряженное, пальцы сжаты в кулачки, лицо в слюнях. Врачи говорили про «некоторую задержку развития» и официальной ее причиной называли гипоксию при родах. Но Василиса полагала: тут скорее дело в «волшебных таблеточках», коими угостилась в день зачатия молодая мать. Да и огромное количество алкоголя, что приняли в новогодний праздник родители, роль, наверно, сыграло.

Денег в семье хватало, вокруг мальчика порхали две няньки, а вскоре Луиза и вовсе сплавила его в коммерческие ясли — самые первые в стране.

По горячему настоянию тщеславной супруги семья Виктора тоже переехала в центр, но сам он минимум раз в неделю в прежнем районе появлялся — навещал родителей.

Реабилитация прошла успешно, и отец даже смог, с третьей группой инвалидности, вернуться на работу. Мама Виктора светилась от счастья и не стеснялась при всех называть сына «наш бог».

А вот в некогда счастливой семье Василисы случилась беда. Ее папа скоропостижно скончался — сердечный приступ. Мама, против ожиданий, горевала недолго. Не прошло и полугода вдовства — выскочила замуж. За степенного, обеспеченного и очень нудного финна.

Василису материно легкомыслие возмутило. Дядя Ярко ей не нравился, учить финский она не хотела и уезжать из страны отказалась. Мама и свежеприобретенный отчим особо не настаивали, и в итоге девушка в восемнадцать лет осталась одна на, как тогда говорили, «чистом флэте». Иная бы на ее месте пошла в разнос, но Василисе совсем не хотелось расплачиваться за легкомыслие абортами или ранними родами — слишком уж у Луизы получился печальный опыт. В гости в основном девчонок приглашала. Да и сложно в педагогическом с мальчиками. Зато к москвичке с квартирой активно клеились гости из других регионов, и однажды она даже почти влюбилась. Но жених оказался недальновидным и заговорил о прописке и совместной приватизации ее жилья еще до свадьбы, поэтому до бракосочетания не дошло.

Все кругом бесконечно трещали о том, что жить выпало в удивительное время. Но лично Василисе быстро приелось разоблачать прошлое, перемывать кости покойникам Ленину и Сталину. Возможность болтать о том, за что раньше могли исключить из комсомола, а то и выкинуть за сто первый километр, — конечно, хорошо. Но еще ведь и жить как-то надо. А все продукты по талонам. Минимально приличная одежда — на Малаховском рынке. И в кафе «Космос» за любимым мороженым два часа стоять в очереди.

Виктору на скудную свою жизнь Василиса гордо не жаловалась. Специально подкапливала продуктовые карточки, чтобы раз в неделю, когда бывший одноклассник наведывался на чай, на столе обязательно имелись и колбаса, и конфеты с печеньем. Сидели чинно. Друг рассказывал, как рушит старое — у него даже курсовик про то, что Московскую кольцевую надо разгромить до основания, а потом перестроить. Василиса с просветленным лицом фантазировала, что уже совсем скоро повсюду откроются маленькие недорогие кафе, и бармен там обязательно тебя будет знать и готовить капучино именно так, как ты любишь. Но Виктор безжалостно приземлял ее возвышенные мечты:

— Какие семейные кафе? Разорятся они за неделю