Правосудие королей - Ричард Суон

увидела, что по ним ходят дозорные в красно-желтых с голубым ливреях Империи. Должно быть, в ясную погоду они видели все на тридцать миль вокруг. Над ними кричали морские птицы, искавшие ошметки рыб в городе внизу.

У ворот к нам подошли стражники. Они узнали нас с предыдущего визита и позволили войти, не задерживая. Мальчишки-конюхи быстро увели наших лошадей, и дежурный сержант выбежал из сторожки у ворот, чтобы официально поприветствовать нас.

– Правосудие, – сказал он, кланяясь. Сержант был крепким и сильным, но при этом полноватым – что было обычным делом для тех, кто питался из замковых погребов. Маркграф слыл строгим человеком, но он хорошо обращался со своими людьми. Состоять в гарнизоне Моргарда и патрулировать побережье было тяжело, но, как ни странно, эта служба привлекала лучших военных лордов Империи. Среди аристократов считалось престижным служить здесь; замок был огромен и хорошо содержался, и они гарантированно могли поучаствовать в схватках с врагом. Многие аристократы старались заполучить титул маркграфа Моргарда с тем же рвением, с каким они стремились возглавить форты храмовников на южном Пограничье и на восточной границе, шедшей вдоль реки Кова.

– Сержант, – ответил Вонвальт. – Я желаю немедленно видеть маркграфа.

Сержант взволнованно поклонился.

– Я могу проводить вас в замок, сир, но не могу пообещать немедленную аудиенцию с маркграфом.

Мы последовали за сержантом в наружный двор, который лишь благодаря щедро разложенной соломе не превратился в грязное, вонючее месиво, истоптанное несколькими дюжинами вооруженных мужчин и их лошадьми. Затем мы прошли через вторые ворота, поменьше, и оказались во внутреннем дворе. Двор был вымощен булыжником, и над ним возвышалась широкая деревянная пристройка с приставными ступенями, обеспечивавшими единственный доступ внутрь. Крепость не была отделана вычурными украшениями, какие я видела в других имперских укреплениях и путевых фортах – а некоторые из этих укреплений представляли собой просто большие поместья, окруженные зубчатой стеной.

Сержант повел нас по лестнице к главному входу – к небольшой двери с аркой, перекрытой несколькими железными решетками. Поговорив с еще одним стражником, мы вошли в низкий обшарпанный коридор, который вел к комнате, где нас попросили разоружиться. Там Вонвальт отдал свой меч и кинжал извинившемуся стражнику, а затем мы прошли в главный вестибюль.

Там мы и остались.

Мы прождали, наверное, около получаса, прежде чем появился дружинник из свиты маркграфа – молодой юноша в дорогой на вид одежде из овечьей шерсти.

– Сэр Конрад, прошу меня извинить, – сказал он, низко и неискренне кланяясь. – Сейчас лорд Вестенхольц занят неотложными делами военного толка. Он приветствует вас в своем замке и просит принять его гостеприимство. Мне было поручено отвести вас в ваши покои и предоставить вам еду и напитки… если вы изволите?

Вонвальт заскрежетал зубами. Будучи представителем Императора, он обладал большой властью. Он был воплощением имперского правосудия. Я видела, как он входил в залы прямо во время деликатных переговоров между высокопоставленными сованскими дворянами, прерывал важные судебные заседания и даже как-то раз остановил свадьбу. Но он всегда избегал вмешательств в военные дела. Благодаря своим полномочиям Вонвальт имел право присутствовать на самых секретных военных совещаниях, проводимых самыми высокопоставленными генералами этих земель, однако он по праву считал это неблагоразумным. Орден магистратов Империи давным-давно уяснил, что, вмешавшись в дела императорских армий, можно расшибить себе лоб о глухую стену Его исполнительной власти.

Маркграф был явно хитер и понимал, что если Вонвальт не решит действовать опрометчиво, то ему останется лишь ждать. Таким жестом Вестенхольц показывал нам, кто здесь хозяин, и это оскорбило Вонвальта до глубины души.

– Вот как, – наконец сказал Вонвальт. Он заговорил в основном для того, чтобы смутить посланника, которому явно не хватало трудностей в жизни.

Какое-то время мы стояли молча. Наконец слуга сказал:

– Не желает ли Правосудие пройти за мной в его покои?

Снова молчание. Юноша беспокойно замялся.

– Что ж, ведите, – наконец сказал Вонвальт.

По замку мы шли в неловкой тишине. Наш проводник двигался вперед неохотно, словно боялся, что Вонвальт в любой миг может напасть на него сзади. Донжон был хорошо утеплен гобеленами, коврами и очагами, и, несмотря на редкий леденящий сквозняк, врывавшийся в амбразуры, здесь было тепло и уютно. В более новых сованских крепостях, большая часть из которых находилась на границе c Конфедерацией Ковы на востоке, под деревянными полами располагались воздуховоды, позволявшие более эффективно перенаправлять и разносить нагретый воздух. Каким бы множеством разнообразных недостатков ни обладал Аутун, недостатка изобретательности среди них не было.

Нас привели в роскошные покои, предназначавшиеся для важных гостей, и, в отличие от внешнего облика замка, их внутреннее убранство не страдало от нехватки великолепия. Как и в других частях донжона, стены и полы были увешаны и уложены гобеленами и коврами, а из небольших окон – свинцовых решеток со стеклянными вставками – открывался потрясающий вид на Северное море. Трудно было представить себе место, более разительно отличавшееся от нашего убогого ночлега в сторожевой башне на кургане Габлера.

– Распорядитесь принести в мою комнату еды и эля, – сказал Вонвальт. – На двоих. Мой секретарь будет ужинать со мной. Я не желаю сегодня спускаться в общую столовую.

Юноша поклонился, желая поскорее избавиться от недовольного гостя.

– Конечно, сир.

– И сообщите маркграфу, что он должен явиться ко мне в тот же миг, как только разберется со своими военными делами. Передайте ему это слово в слово.

Юноша, поставленный в невыносимое положение, мог лишь неохотно кивнуть.

– Хорошо, – сказал Вонвальт. – Наш багаж тоже принесите сюда. И распорядитесь, чтобы кто-нибудь постирал наши вещи.

– Как скажете, сир.

– Можете идти, – наконец велел ему Вонвальт. – И лучше выполните мои указания побыстрее, иначе я велю высечь вас вместе с вашим господином.

* * *

Больше к нам никто не приходил. Весь вечер Вонвальт молча кипел от злости, и находиться в его обществе было крайне сложно. Наконец, когда стало ясно, что маркграф не собирается с нами встречаться, мы разошлись по кроватям.

В ту ночь мне снилась одинокая сторожевая башня, стоявшая на бескрайней белой равнине. Меня переполняло ужасное предчувствие, но я, сама того не желая, приближалась к ней. Стоило мне переступить порог, как я проснулась в слепой панике, уверенная, что слышу голос сэра Отмара, что-то шепчущий мне на ухо. Однако в комнате стояла тишина и слышались лишь обычные стуки и шумы замка, в котором всегда кто-нибудь бодрствовал.

Остаток ночи я спала урывками, как в бреду, и проснулась перед рассветом. С красными глазами, невыспавшаяся, я ждала, когда комнату наполнит тусклый свет зимнего солнца.

* * *