Прощай, Питер! - Николай Викторович Камелин

даже прошло несколько модных показов. Я помню, как она все говорила о том, что хочет написать книгу о себе и своей жизни.

Правда, мне почему-то кажется, что она уже ее не напишет. У Эли было два мужа. Первый все время выпивал и лупил ее, а второй о ней заботился. Но и со вторым она тоже развелась. С ней у нас не было отношений в том смысле, в каком их можно придумать. Мы просто то какое-то время были близки и проводили время вместе. До того момента, пока она не подставила меня. У Эли были проблемы с алкоголем и контролем над собой. В какой-то момент она позвонила мне и попросила приехать, чтобы помочь ей дойти до дома. Я приехал туда, куда она сказала, и попал прямо в центр скандала.

Оказалось, что она там со всеми перессорилась, всем наговорила кучу гадостей, всем угрожала и сказала, что сейчас приеду я и всем там наваляю. В общем, поставила меня в довольно неудобное положение. Еле-еле удалось урегулировать конфликт мирным путем. Оказалось, что там она пропивала деньги, которые я дал ей на покупку парикмахерских ножниц. С ее слов она хорошо умела стричь и для того, чтобы выбраться из тяжелой жизненной ситуации ей не хватало именно парикмахерских ножниц, чтобы она могла начать стричь на дому.

Так вот, эта художница постоянно получала от своего первого мужа. Как-то раз он ее избил особенно сильно – приехал к ней в квартиру, выбил все окна, поколотил ее и ушел. Я тогда предложил заступиться за нее и поговорить с ним по-мужски. Но Эля отказалась и сказала, что он ее любит, просто темпераментный и глупый. Сказала, что трогать его не надо. А через несколько дней второй муж ставил в ее квартире новые окна взамен тех, которые выбил первый.

Иногда мне начинает казаться, что несчастные пьяные женщины – это фирменный стиль Питера. И ведь нельзя их ни в чем обвинять. У всех нас достаточно поводов, чтобы выпить. Например, моя соседка, у которой при взрыве погиб брат. Вполне понятно, почему с тех пор их семья начала крепко прикладываться к бутылке. Возможно, их это и не оправдывает, но тем не менее – повод у них был. И повод достаточно сильный.

Или соседка Егора по коммуналке, женщина в годах, как нам тогда казалось. Сколько ей было на самом деле я уже не помню. Возможно пятьдесят или шестьдесят лет. Всякий раз как наша молодая компания собиралась на гулянку она заглядывала в дверь и говорила: «Вы, конечно, можете послать меня куда подальше, если вам этого так хочется. Но я буду крайне признательна, если нальете немного вина».

Потом она проводила вместе с нами какое-то время, выпивала пару бокалов и уходила к себе. Вроде ничего особенного, но легкий флер романтики клубился над всеми девушками и женщинами, которых я знал в этом городе. Чего стоила пьяная женщина, которую я встретил посреди недели на Весельной улице и просто вынужден был проводить домой, так как сама она на ногах уже практически не стояла. Пикантности ситуации добавляло то, что я и сам был навеселе. Однако мы прошли уже почти весь остров.

Действительно, ребята уже прошли по Малому проспекту, свернули на набережную Макарова, прошли ее до конца и теперь находились на Стрелке. Самым быстрым способом попасть на площадь Восстания был Дворцовый мост. И хоть внешне он казался спокойнее, а обстановка вокруг была более умиротворенной, чем возле Благовещенского моста, легкий холодок все-равно пробежал у Никиты по спине, когда они ступили на главный питерский мост.

***

На Миллионной улице он бывал раза три или четыре. Никита и по Дворцовой площади гулял нечасто, а на Миллионную практически и не заходил никогда. Но в тот раз так получилось, что Никиту туда буквально затащили. Сам он не собирался на Миллионную.

Сначала они встретились с Юлей – тверской девочкой, с которой Никита познакомился по интернету. Встретились и пошли гулять по городу. День гуляли, два, а на третий попали на Миллионную. Юля смешливая девчонка и очень компанейская. Никита никогда бы к незнакомцу на улице без веской причины не стал подходить, а она взяла и подошла.

Перед ними в магазинчике стоял какой-то паренек. Юля подошла к нему сзади и накинула капюшон ветровки на голову. Никита даже подумал сначала, что они знакомы. Но оказалось, что нет. Познакомились и дальше пошли гулять вместе.

Новый знакомый все рассказывал про своего друга, который уже несколько лет кодит и не выходит из дому. Еду ему привозит служба доставки, все остальное тоже на заказ доставляют. Деньги на карточках – человек на улице не был года три. Парень в ветровке предлагал вытащить своего приятеля на улицу и они пошли к нему в гости, на Гороховую. Только почему-то не дошли, осели на Миллионной. Там Юля познакомилась еще с какими-то ребятами, а Никита и новый знакомый оказались предоставлены друг другу.

Вдруг в голове у Никиты завертелась шальная мысль. С Юлей они уже друг другу поднадоели за эти три дня. От любого общения устаешь, а когда оно непрерывное устаешь вдвойне. Юля нашла для себя способ отвлечься, а Никита довольно давно накачивал себя пивком, потому что ему эта затянувшаяся прогулка тоже стала надоедать. И тут новый человек оказался в его поле зрения.

Можно даже сказать, что симпатичный. Хотя скорее забавный. У него реакция такая на все – очень прямая и открытая. Свесив ноги вниз они сидели на знаменитом портике с Атлантами. Ночь, лето, по площади гуляли случайные парочки, фонари горели волшебным светом. И Никита начал делать парню в ветровке неоднозначные намеки. Вопросы задавать – было ли у него что-нибудь с парнями, как он к геям относится, не хотел бы попробовать? Спрашивает, а сам подсаживается все ближе.

В какой-то момент Никита так увлекся, что даже начал чувствовать влечение. Но новый знакомый стойко выдержал домогательства – не стал лезть в драку, убегать или орать как потерпевший. Хотя Никита почему-то ждал и хотел примерно такой реакции. Но нет. С начала визави и делал вид, что не понимает куда клонит Никита, а потом начал твердо обозначать, что он не из таких. Наконец, он просто и прямо сказал, что его такие предложения не интересуют. Протрезвев Никита спрашивал себя, зачем он все это затеял. Но ответа не приходило. Разве что ради забавы.

Уже на следующий день Никита с Юлей прощались на вокзале.