Прощай, Питер! - Николай Викторович Камелин

уже случилось. И навсегда осталось в истории и в моем сердце. Это все уже никуда не денется и навсегда останется со мной. А зачем скучать по тому, что никуда от тебя не уйдет? Конечно, мы меняемся. Становимся другими, вырастаем. Изменяются наши интересы и круг общения. Уходят старые друзья.

Когда я ушел в ремиссию и перестал употреблять алкоголь от меня отвернулась большинство из тех, кто был со мной раньше. Просто у нас стали разные интересы. Глупо пить молоко на каком-нибудь празднике, где все пьют вино. Точно также глупо пить вино там, где все пьют молоко. Для каждого занятия и каждого дела есть свои время и место.

Мы приходим в эту жизнь для того, чтобы встретиться, сказать друг другу какие-то важные слова, попрощаться и двинуться дальше. Каждый в свою сторону. И все, что у нас остается – это то, что остается внутри. Я не про какие-то сокровища или материальные блага, а про самые настоящие сокровища. Про дорогих нам людей и дорогие чувства. Я верю, когда-нибудь мы обязательно встретимся снова. И, как видишь, с тобой так и получилось. Кстати, куда мы идем?

– Мне очень нужно попасть туда, где я рассталась с жизнью. Я хочу вспомнить свои последние мгновения, чтобы понять, все ли я сделала так, как хотела.

– И куда же мы направляемся? – спросил Никита.

– На Площадь Восстания.

НАТАША

Слова разлетаются на куски. Вопросы оставленные без ответа.

С надеждою смотришь в мои зрачки – ты хочешь увидеть еще одно лето.

Придет без сомненья лихой февраль. И снова завьюжит, и снова закружит.

А мне моего прошлого не жаль. Оно со мной дружит, оно со мной дружит.

А мне моего прошлого не жаль – оно со мной дружит.

Они шли утопающему в тенях Васильевскому острову. С кладбища вышли на Малый проспект, потом повернули налево и двинулись в сторону Петровского стадиона. Разумеется, было бы здорово иметь под рукой какой-нибудь транспорт. Но никакого транспорта не было. Хотя гулять по городу и вспоминать прошлое было довольно приятно. Никита украдкой взглянул на Наташу. Ее лицо было полно решимости, волосы слегка развевались от ходьбы. В целом Наташа выглядела достаточно спокойной.

– Знаешь, – сказала Наташа, – Мы ведь с Егором прожили вместе несколько лет. Даже хотели, чтобы у нас был ребенок. Но из-за моих проблем со здоровьем это никак не получалось. Егор тогда работал на стройке и хорошо зарабатывал. Большую часть денег мы тратили на то, чтобы поправить мое здоровье. И самое обидное, что когда это получилось и я наконец-то забеременела, мы расстались, по его инициативе. Я попыталась с ним встретиться и объяснить ситуацию, но у него уже была другая. Ему пришлось отказаться от от меня, а мне пришлось отказаться от ребенка.

Помолчали.

– А что там, на Невском? – спросил Никита.

– Там послание, которое я оставила. Возможно, когда я его увижу, смогу вспомнить все до конца. Слушай, а расскажи мне про свое детство, – вдруг попросила Наташа, – Был ли ты счастлив когда-нибудь?

– Сейчас мне кажется, что детство – самое лучшее время. Самая яркая и сильная часть жизни. Ведь чем старше я становлюсь, тем чаще мысленно в него возвращаюсь.

***

Ленинград, конец эпохи. Дедушка разменял большую трехкомнатную квартиру на Наличной улице, которую ему дало государство, на двухкомнатную квартиру на Шевченко и однушку в одном из спальных районов Ленинграда. Он сделал это ради первого брака своего сына, чтобы ему с женой было где жить. Сын, кстати, потом развелся и оставил однушку жене.

Сам дед вместе с женой и двумя дочерьми переехал на Шевченко, поближе к своему институту. Позже одна сестра уехала в Карелию, а вторая заняла ее комнату. На какое-то время жизнь устаканилась. Пока в двухкомнатную квартиру на Шевченко, в которой жили дедушка, бабушка и одна из сестер, не вернулась из Карелии мать Никиты, с новорожденным ребенком. В квартире был длинный узкий пенал с одним окном, два на шесть метров, и зал с двумя окнами, размером четыре на четыре метра. Ванна стояла в кухне – еще одном пенале, размерами метр восемьдесят на пять метров. Также в кухне были плита, стол, раковина, холодильник, большой вертикальный пенал, детский стульчик и газовая колонка.

В конце-концов Никита с матерью оказались в дальней узкой комнате. Дед, бабушка, и сестра уместились в зале. Сестра быстро оценила ситуацию и съехала вместе с внезапно появившимся мужем на другую квартиру, подаренную на свадьбу. А Никита, мать и родители остались на Шевченко.

Первое осознанное воспоминание о себе всплыло в памяти внезапно, когда Никите было около двадцати лет. Ранняя весна. Мать ведет двухлетнего Никиту за руку. Он робко шагает по гранитной ограде Василеостровского сквера, невысоким гранитным блокам, и смотрит по сторонам. Никита вспомнил меховой воротник, шапку на ушах и варежки. Уже начинал таять снег. Ярко светило солнце, хоть было довольно холодно. Так хорошо идти.

***

– Детство тоже бывает разным, – сказала Наташа, – Я ведь никогда не рассказывала тебе про свое детство. А там было о чем рассказать. Хорошо помню, как меня наказывала мать – лупила шнуром от утюга. Она раздевала меня, ставила в середине комнаты, орала и хлестала меня шнуром от утюга. Это называлось воспитанием.

Наверное, она меня била потому, что ревновала к соседу, который меня домогался. Но когда ей об этом говорила она делала вид, что не верит. В то время мы жили в небольшом Северном городе и единственный кто мог мне помочь, мой самый верный и надежный товарищ, мой друг – очень быстро сторчался и погиб из-за наркотиков.

Из-за наркотиков в нашем городе вообще очень много людей умерло. В какой-то момент одна банда не поделила что-то с другой и по городу началась резня. Буквально в течение суток было убито несколько моих друзей и подруг. До меня в тот раз не добрались каким-то чудом. Потом было следствие, допросы, угрозы. Из-за этого мне пришлось тогда уехать.

– Да, – сказал Никита, – Действительно, у каждого из нас за плечами своя грустная история. Егор мне что-то рассказывал об этом. Удивительно, что после всего ты осталась такой жизнерадостной и уверенной в себе. Хотя знаешь, если подумать, то большинство моих знакомых девушек имеет непростую судьбу.

Например, на соседней со мной улице жила художница, которая была старше меня на десять лет. Она сама со мной познакомилась, когда я купался в Ленэкспо. Эля была довольно необычная и яркая девушка. Она была художницей и модельером. У нее