Крещение огнем - Гарольд Койл

Если расследование и суд прошли с ошеломляющей быстро­той, то события, предшествовавшие исполнению приговора, тя­нулись мучительно медленно. На ночь лейтенанта Чполиции пе­ревезли из здания суда в городскую тюрьму. Вечером ему разре­шили увидеться с женой и детьми; Джен со съемочной группой присутствовала при свидании. От этой сцены даже у Джо Боба слезы навернулись на глаза: жена полицейского отчаянно рыда­ла, а детишки цеплялись за отца, будто этим могли его удержать. Лейтенант же молчал, потрясенный событиями последних дней. Переполненная сочувствием к несчастной женщине, Джен пред­почла не дожидаться, когда настанет момент прощания. Прекра­тив съемку, она ушла вместе с группой. Журналистка знала: зав­тра их ожидает трудный день.

Она не ошиблась. Когда на следующее утро съемочная группа приехала в тюрьму, лейтенант бодрствовал. Рядом с ею посте­лью стоял нетронутый завтрак. Бедняга не спал всю ночь, одна­ко выглядел собранным и умиротворенным. В коротком интер­вью он с готовностью признал свою вину, будто исповедовался священнику, стремясь снять грех с души. Лейтенант подтвердил, что поступал дурно, поощряя подчиненных пренебрегать своим долгом и брать взятки.

— Попустительствовать лавочникам и торговцам, которые наживаются за счет бедноты, — это преступление, которое не­обходимо пресечь, — сказал он. Когда Джен спросила, не счита­ет ли лейтенант, что вынесенный ему приговор слишком суров, он, прежде чем ответить, несколько секунд смотрел на нее. — Ведь это — революция, сеньорита; вернее, продолжение той ве­ликой революции, за которую боролись наши деды и которая сделала Мексику великой страной. Я виновен в том, что предал дело революции, и, как мужчина, готов заплатить жизнью за свой грех.

Хотя Джен подозревала, что до ее прихода с лейтенантом поработали, у нее не было сомнений: он не кривит душой, когда говорит, что встретит смерть как настоящий мужчина. Во дворе тюрьмы их ожидали три группы людей. В центре стояла коман­да, которой надлежало привести в исполнение приговор. По­скольку осужденный был офицером полиции, команду сформи­ровали из десяти полицейских, причем все они были из разных участков. Командовал ими тоже полицейский — лейтенант, как и приговоренный. Вторая группа состояла из полицейских раз- ного ранга. Их созвали сюд&, чтобы наблюдать за казнью и из­влекать уроки. В третьей были простые горожане, среди кото­рых Джен заметила женщину, подавшую жалобу на лавочника, и самого лавочника; они присутствовали, чтобы проследить, как вершится правосудие. Съемочная группа стояла в стороне. Хотя Тед обычно снимал, водрузив камеру на плечо, этим утром он предпочел поставить ее на штатив. Пусть это ограничит его воз­можность передвигаться по площадке, зато он будет уверен, что в решающий момент камера не подведет: он терпеть не мог вы­стрелов и, слыша ружейные залпы, каждый раз невольно вздра­гивал.

Джен молча наблюдала за приготовлениями; Джо Боб нала­живал звукозаписывающее оборудование, чтобы каждое слово попало на пленку.

Когда все было готово, приговоренного к смерти лейтенанта, в сопровождении священника, подвели к стене. Как в плохом фильме, священник произнес последнюю молитву, дежурный офицер вслух зачитал обвинительный приговор, а осужденный мужественно отклонил предложение завязать ему глаза.

"Только на сей раз это — не плохой фильм", — напомнила себе Филдс. Она знала, что сегодня все будет но-настоящему. Человек, стоящий меньше чем в пятнадцати метрах от нее, вот- вот умрет, и она ничего не может сделать, чтобы его спасти. Ей, как и всем остальным, собравшимся во дворе, остается одно — наблюдать. В конце концов, это ее работа — видеть и рассказы­вать о том, что видишь. Она не создает события и не в силах их изменить. Она всего лишь наблюдает за ними в процессе съем­ки. "А это, — снова и снова повторяла она себе, — просто очередное событие. Такое же, как торнадо, пожар или любой другой сюжет. Это — просто сюжет".

И все равно, когда офицер, командующий расстрелом, стал отдавать приказы, Джен почувствовала, что у нее закружилась голова. В ответ на отрывистые, четкие, преувеличенно громкие команды офицера полицейские подняли винтовки и прицели­лись. В последний миг, перед тем как треск выстрелов объявил о том, что приговор приведен в исполнение, Джен отвернулась. Нет, это — не просто сюжет. Она это знала.

Из небольшого помещения, окна которого выходили во двор, за расстрелом следил полковник Гуахардо. Прислушиваясь к комавдам, он с пристальным вниманием наблюдал за Джен Филдс. Когда перед самой командой "огонь" журналистка отвернулась, Альфредо удовлетворенно усмехнулся. Еще до того как был спу­щен первый курок, он знал: выстрелы попали в цель. Благодаря везению и тонкому расчету ему в очередной раз удалось привес­ти потенциально неблагоприятную ситуацию к удачному исходу. И хотя полковник знал, что именно скажет Джен Филдс, он рассчитывал, что ее репортаж сделает то, что не удавалось сде­лать Совету тринадцати.

Не обращая внимания на ружейные выстрелы, он глядел на ясное синее небо.

—    Сегодня будет прекрасный день, — проговорил он, не обо­рачиваясь к адъютанту. — Слишком хороший, чтобы оставаться в городе.

Поняв, что имеет в виду полковник, адъютант спросил:

—      Что пожелаете, сэр: полетать или прокатиться верхом?

—     Пожалуй, верхом. — Хлопнув ладонью по груди, Гуахардо взглянул на адъютанта, потом, улыбаясь, взял его за руку и повел к двери. — Пошли, постараемся поскорее управиться с горами бумаг, которые скоро погребуг нас под собой, а потом подыщем себе резвых лошадок.

За пятнадцать лет службы в пограничном дозоре Кен Тинсу- орти не встречал человека, который мог бы так легко заблудить­ся, как его лучший друг Джей Стивенсон. Ветеран, четырнад­цать лет прослуживший в пограничных частях, Стивенсон так и не освоил науку чтения карт. Поэтому графики нарядов всегда составлялись так, чтобы Стивенсон оказался в паре с челове­ком, который умел разбираться в картах или хорошо знал мест­ность.

Однако для тех, кто служил в округе Ларедо, последние собы­тия в Мексике внесли путаницу во все. Несмотря на то, что в передачах новостей продолжали твердить о популярности ново­го мексиканского правительства, возросший поток мексиканцев, стремящихся на север, в Соединенные Штаты, говорил Тинсу- орти и его товарищам-пограничникам, что не все в Мексике согласны с таким утверждением. Правда, социальный состав этого потока очень изменился: многие мексиканцы относились к бо­лее преуспевающим слоям населения, чем это бывало раньше. Основную массу новой волны, катившейся сейчас на север, со­ставляли бывшие правительственные чиновники, полицейские, торговцы, юристы и даже священники. Возросшее количество нелегальных иммигрантов означало для пограничников увеличе­ние срока патрулирования и необходимость как можно скорее ввести в дело новых, лишь частично обученных людей. Каждо­му, чей срок службы превышал десять лет, давали в напарники новичка. Поэтому оказалось невозможным и дальше отправлять Стивенсона с умелым следопытом. В результате накануне вече­ром Джей отправился в дозор с новичком по фамилии Майкель- сен; тот вел машину, а Стивенсон пытался найти самый простой и очевидный путь к контрольным пунктам.

Когда в 7 часов 30 минут утра Тинсуорти с остальной частью дневного караула осознали, что Стивенсон с напарником до сих пор не вернулись, никто не удивился. Кое-кто посоветовал, прежде чем поднимать тревогу, справиться у дорожных патрулей Луизи­аны, Арканзаса и Оклахомы. Некоторые даже побились об за­клад, почему Стивенсон не отвечает на вызов по рации. Полови­на считала, что он слишком сконфужен, остальные же утверж­дали, что он просто забрался слишком далеко и находится за пределами слышимости. И все же, когда к девяти часам утра от Джея не поступило никаких вестей, начальник заставы приказал всем патрулям собраться в районе, где должны были находиться Стивенсон и Майкельсен.

Тинсуорти обследовал возвышенность, выходящую к Рио-Гран- де, когда его напарник заметил стоящий на пригорке светло- зеленый с белым вездеход пограничной патрульной службы. Поскольку в этом районе находились только они, Тинсуорти сразу понял, что это — машина Джея. Свернув с дороги, он направился прямо к неподвижному вездеходу, а напарник тем временем безуспешно пытался вызвать Стивенсона по радио.

Не доезжая метров сто, Кен внезапно сбавил скорость. На­парник посмотрел на Тинсуорти, потом — на машину Стивенсо­на, потом — опять на Кена. Тот, положив обе руки на руль, пристально вглядывался в стоящую впереди машину. Напарник, не понимая, почему они остановились, пытался понять, что так заинтересовало Тинсуорти.