Крещение огнем - Гарольд Койл

По пути капитан объяснил, что в изобличении истинных пре­ступников успех во многом зависит от быстроты и неожиданно­сти действий. Сначала журналистка приняла его слова за пре­дупреждение, решив, что она и ее группа должны проявлять мак­симальную осмотрительность. Но капитан заявил, что часто вне­запное и неожиданное появление офицера и вопросы, которые он начинает задавать, приводят к немедленному раскаянию и сотрудничеству.

—        Чем дольше затягивается расследование, — подчеркнул он, — тем больше времени получает обвиняемый, чтобы изобрес­ти какую-нибудь историю. Если нагрянуть быстро, без предуп­реждения, имея на руках готовые факты, обвиняемый зачастую теряется при первом же нажиме и сознается в надежде, что ему смягчат наказание.

Сидя в фургоне, Джен наклонилась вперед и протянула мик­рофон капитану.

—     И часто они получают снисхождение за такое сотрудниче­ство? — задала она вопрос.

Капитан устремил взгляд вперед, обдумывая ответ. Потом обер­нулся к Джен:

—        Сказать по правде, сеньорита Филдс, даже если бы мне была известна статистика, которая вас интересует, я все равно не смог бы вам ответить. Количество людей, замеченных в по­добных проступках, общее число рассмотренных дел, результа­ты расследований и вынесенные приговоры — все это считается государственной тайной. Понимаете, это часть той тактики вне­запного удара, которая так важна при "чистке". Когда я прихо­жу к подследственному и начинаю задавать вопросы, он понятия не имеет, что его ожидает, и не представляет, есть ли у него шансы выйти сухим из воды. Цифра безуспешных расследова­ний неизвестна и никогда не публиковалась. Известны только те случаи, когда вина подозреваемых подтвердилась. Поэтому пер­вое, что приходит в голову обвиняемому — это самое худшее, то есть расстрел.

Джен взглянула на капитана. Вероятно, на лице ее было напи­сано недоумение, потому что он улыбнулся и продолжил:

—      Видите ли, сеньорита, находясь в шоке, человек не может мыслить логично. Трудно изобрести правдоподобную историю для прикрытия, если вас преследует призрак неминуемой смер­ти. Поэтому в такой ситуации люди чаще всего дают чистосер­дечные показания.

Журналистка все еще размышляла о законности подобной) подхода, когда они подъехали к лавке. Выйдя из фургона, капи­тан одернул китель, выпятил грудь и решительным шагом вошел внутрь. Группа двинулась следом, продолжая съемку на ходу.

Как и предсказывал капитан, его внезапное появление заста­ло лавочника врасплох. Хотя Джен не сомневалась, что он заме­тил их группу, взгляд его был прикован к офицеру. Капитан же не обращал на лавочника никакого внимания. Он подошел к полкам, вынул из нагрудного кармана маленький блокнот, в ко­тором был список конкретных товаров и цен, по которым они продавались в других магазинах, и стал выискивать эти товары. Найдя нужный товар, он записывал указанную на нем цену в свой блокнот и начинал искать следующий.

Лавочник явно встревожился. Он понял, чем занят незванный гость. Он спросил капитана, не может ли он быть чем-нибудь полезен. Капитан продолжал игнорировать лавочника, разве что изредка бросал в его сторону холодный, ничего не выражающий взгляд. К тому времени, когда офицер закончил, хозяин трясся, как осиновый лист. Капитан, по-прежнему не обращаясь к нему, подошел к прилавку, на ходу отстранив беднягу, хлопнул блок­нотом по деревянной поверхности и потребовал, чтобы кто-ни­будь принес ему бухгалтерскую книгу и накладные на товары. Они были немедленно предъявлены ему смуглой девушкой с округлившимися от страха глазами.

Мягко и дружелюбно обращаясь к девушке, капитан попро­сил ее отыскать записи цен, по которым лавочником были при­обретены перечисленные товары. Отыскивая нужную запись, девушка показывала ее капитану. Он, в свою очередь, изучал запись, принадлежащую самому лавочнику, и делал пометку в бухгалтерской книге. Удовлетворившись увиденным, капитан повернулся к лавочнику и на этот раз обратился прямо к нему:

— Сеньор, вам придется пройти со мной.

Услышав эти слова, солдат, до сей поры стоявший у дверей лавки, вышел вперед, схватил лавочника за руку и повел к ожи­давшему фургону.

Последовавший за этим допрос в суде оказался быстрым и многое открыл Джен. Она обнаружила, что капитан преследует вовсе не лавочника. Тот был только источником информации и свидетельских показаний. В них входил перечень других окрест­ных магазинов, вздувших цены выше разрешенного правительством уровня, и имена полицейских, которые, получая часть прибыли, закрывали на это глаза. Закончив с лавочником, капитан велел задержать его, пока не будут получены дальнейшие указания. После чего, вместе с Филдс и ее іруппой, отправился в участок, где служил продажный полицейский.

Внезапное появление капитана со сведениями, которые тот успел собрать, вынудило полицейского очень быстро сознаться и назвать имена коллег, как и он, бравших взятки. Было в этом списке и имя em начальника — лейтенанта полиции. Покончив с первым полицейским, капитан вызвал следующего, чье имя числилось в списке правонарушителей.

Второй полицейский, попав в помещение для допроса, дер­жался так же робко и боязливо, как и лавочник, и первый страж порядка. Увидев Джен и съемочную группу, он совсем растерял­ся, не зная, чего ожидать. Капитан, который теперь чувствовал твердую почву под ногами, переменил тактику. Когда полицей­ский оказался за столом напротив него, капитан, нагнувшись к нему и понизив голос, объявил задержанному, что он находит­ся под следствием по обвинению в коррупции, а конкретно — за то, что брал взятки у местных торговцев. Полицейский, вытара­щив глаза, начал было возражать. Однако капитан быстро ути­хомирил его и, хлопнув блокнотом по столу, грозно предупре­дил: если обвиняемый откажется от сотрудничества, дело для него может обернуться плохо.

Во время допроса второго полицейского Джен многое стало ясно. Слова капитана о том, какое большое значение имеет неожиданность и маячащий перед обвиняемым образ смерти, оправдались. Она видела: полицейский потрясен и не в состоя­нии размышлять здраво. Когда капитан возобновил допрос, по­лицейский выпалил первое, что пришло ему в голову, даже не подумав, о чем спрашивали его раньше или какие вопросы могут ожидать впереди. В результате капитану удалось вытянуть из него некоторые сведения так, что полицейский этого даже не заметил.

И только когда офицер закончил задавать вопросы, Филдс поняла, кто является главной целью его расследования. Лавоч­ник, двое полицейских и третий, которого доставят позже, не представляли для него особого интереса. Он не собирался во­зиться с теми, кого явно считал шелухой. Ему была нужна цель, которая была бы достойна его усилий и послужила бы остраст­кой не только мелким лавочникам. Дело шло своим чередом: лейтенанта арестовали и ознакомили с показаниями свидетелей, после чего он во всем сознался.

Суд, состоявшийся на следующее утро — обязанности судьи исполнял все тот же капитан, — закончился быстро. Замешан­ного в деле лавочника, который присутствовал в качестве свиде­теля, оштрафовали и отпустили. Полицейских, чьи имена оказа­лись в списке, понизили в звании на одну ступень, оштрафовали и тоже отпустили. Лейтенанта признали виновным в том, что он поощрял своих подчиненных брать взятки у лавочников, кото­рые обсчитывали клиентов, и сам состоял с ними в доле. Его приговорили к расстрелу, с приведением в исполнение пригово­ра на следующее же утро до полудня. На этом суд без лишних проволочек закончил слушание, и капитан приготовился при­ступить к следующему делу.

Перед тем как Джен ушла, капитан спросил ее, что она дума­ет обо всем этом. Журналистка не знала, что ответить. Она, как и обвиняемый, убедилась, что скорость, с которой вершилось правосудие, не давала ей времени собраться с мыслями. Ее пер­вый ответ, что, на ее взгляд, расстрел — слишком жестокий и суровый приговор, явно озадачил капитана:

— Расстреляй мы всех лавочников и полицейских, которые берут взятки, — вот это, сеньорита Филдс, можно было бы на­звать жестокостью. К тому же, у нас не хватило бы пуль, чтобы расстрелять всех, кто при старом режиме поддался коррупции. Нет, мы предпочитаем припугнуть мелкую рыбешку и прикон­чить крупную добычу, которая попалась в наши сети. И чем она влиятельней и заметней, тем лучше. Теперь все лавочники и полицейские в этом участке и, виє всякою сомнения, в соседних будут знать, что произойдет, вздумай они воспользоваться своим положением. Нет, сеньорита, это самое лучшее — дать им про­стой и убедительный пример того, что может случиться.