Рыцари морских глубин - Геннадий Гусаченко

Наш «бычок» спешит доложить:

— Центральный!

— Есть центральный!

— В четвёртом отсеке «пробоина» заделана, «течь» устранена!

— Есть четвёртый…

К этому времени «нейтрализовали сероводород» в пятом отсеке, «потушили пожар» в шестом, в первом и на камбузе. Вспыхнул свет. Мы в аппаратах, как из другого мира: кто из нас есть кто — не узнать!

— Отбой учебно–аварийной тревоге! — объявили с центрального поста. Сбросили с себя аппараты, сняли прорезиненные изолирующие спасательные костюмы — «ИСП‑60», смотрим друг на друга, словно впервые видим. Улыбаемся, хотя и не совсем отошли от потрясения, испытанного в темноте под рёв воздуха высокого давления. Переживали всё происходящее взаправду, по–настоящему.

— Хорошо смотришься, корешок, в гидрокостюме, — балдеет надо мной Петруха Молчанов. — Модный инопланетянин!

— Ты тоже на дэнди лондонского похож, — огрызаюсь я.

— Ну, что, салаги, подходи по одному!

Заранее годки припасли кувалду и обрез с морской водой, взятой при глубоководном погружении. Старшина первой статьи казах Байсултан налил в плафон солёной воды, поднёс матросу Чепелю. Николай глянул в нашу сторону, ища поддержки. Насмелившись, выпил. Старший матрос Деревягин «перекрестил» его кувалдой, смазанной солидолом, дал поцеловать её в холодное стальное темечко.

— Матрос Горбунов! — голосом, преисполненным важностью момента, вызывает Михаила старшина второй статьи Бойко. — Испей сию чашу Нептунову на верность царю морскому, братству подводников и флоту Тихоокеанскому!

Мишка берёт плафон, вздыхает:

— Сколько смогу… за стойкость и мужество!

Делает несколько глотков нестерпимо горько–солёной, пахнущей йодом воды. Старшина второй статьи Дорофеев, «крестя», помотал перед ним кувалдой. Мишка приложился к ней губами. Мосолов, старший матрос Черноусов и старшина второй статьи Шабалин «посвятили» в подводники Валерку Конарева и Саню Емцова. Петруху Молчанова «окрестил» главстаршина Голычев, а меня старший матрос Тарантин.

— Поздравляем вас с первым погружением! — пожал нам руки командир БЧ‑2 старший лейтенант Тушин. — Сегодня вы отлично прошли испытание на выдержку — качество, без которого нельзя стать подводником. Теперь вы настоящие рыцари морских глубин! Всегда помните слова Героя Советского Союза подводника Магомета Гаджиева: «Нигде нет и не может быть такого равенства перед лицом смерти, как среди экипажа подводной лодки, где либо все побеждают, либо все погибают».

От выпитой морской воды в ушах ломило, стучало в висках и першило в горле. Я, Петя Молчанов и Саня Емцов снова спустились вниз, на свой боевой пост, где нас поджидал Тарантин.

— Так, парни, нечего сачка давить, вот вам паста, бархотки — надраивайте медяшку. Все трубки, вентили, «барашки» на клапанах должны сиять зеркальным блеском.

Не давал нам Тарантин сидеть, сложа руки, прислушиваясь к забортным шумам и с опаской коситься на переборки. И как–то сразу забывалось о двухсотметровой толще воды над головой, гигантскими тисками сдавившей корпус подводной лодки.

Колокола громкого боя вдруг разразились беспрерывным звоном.

— Учебно–боевая тревога! — огласила «Нерпа» отсек.

И всё повторилось, как час назад:

— Десятый боевой пост к бою готов!

— Есть десятый!

— Двадцатый к бою готов!

— Есть двадцатый…

Точно боясь опоздать, скороговоркой выпаливают доклады все посты и отсеки.

— Корабль к бою готов! — летит доклад из центрального поста командиру в боевую рубку.

— Торпедная атака! — рявкает «Нерпа» голосом Каутского. — Первый аппарат для стрельбы учебной торпедой приготовить!

Проходят минуты ожидания. Кипит напряжённая работа умов в центральном посту.

В тесном закутке склонились над картой штурман капитан–лейтенант Косолапов и его помощник лейтенант Малкиев. В их руках циркули, линейки, транспортиры. То и дело бросают взгляды на репитер гирокомпаса, высчитывают расстояние до цели и курс, сообщают командиру.

Тонкий слух гидроакустика старшины первой статьи Малышевского улавливает шумы винтов «противника», определяет пеленг — направление на движущуюся цель. Торпедный электрик матрос Кротов крутит ручки сельсинов, вводит координаты цели и другие данные в электронную память торпед.

Командир корабля Каутский в боевой рубке просчитывает угол атаки.

На заданной глубине и точно по курсу удерживают лодку рулевые мичман Гусаров и старшина первой статьи Гаврик.

А в первом отсеке у манипуляторов пуска торпед застыли в напряжении матросы Иван Герасимов и Александр Моисеев. Командир минно–торпедной боевой части капитан третьего ранга Чернышов, прильнув ухом к «Нерпе», следит за их действиями.

Замер в ожидании залпа весь экипаж. Томительно тянутся минуты.

— Первый аппарат… товсь!

Каждый успел подумать в эти мгновения: «Ну, сейчас… Не промахнись, командир!».

— Первый аппарат — пли!

Глухой стук в носу лодки. Сжатым воздухом, как из пневматического ружья, вытолкнута торпеда из трубы аппарата. Автоматически включился на ней парогазовый двигатель, завертелись винты, с большой скоростью увлекая семиметровую сигару вперёд, к цели. И если рассчёты штурмана, акустика, торпедного электрика и командира верны, промаха не будет. Дойдя до цели, учебная торпеда–болванка поднырнёт под днище корабля условного противника, вынырнет с другой стороны и всплывёт. Там её обнаружат моряки с катера–торпедолова, поднимут краном из воды, уложат на свою палубу и отвезут в торпедные мастерские для профилактики.

«Потопили» мы «вражеский» корабль или нет — узнаем позже. Лодке новая задача: уклониться от противолодочного корабля, не стать для него мишенью.

Противолодочник рыскает неподалёку. Слышен приглушенный расстоянием шум винтов: «ти–ти–ти–ти–ти–ти–ти…». Но вот он ближе, громче: «та–та–та–та–та–та–та…».

— Тишина в отсеках, — предупреждает «Нерпа» сипловатым голосом старпома. Мог бы и не говорить: и так все как воды в рот набрали. Сидим молча, не шевелясь. Электромоторы не жужжат. Лодка замерла в нулевой плавучести гигантской акулой.

Где–то там, наверху вслушивается в глубину акустик надводного корабля. Шум его винтов надвигается справа, и вот уже прямо над головой чёткое: «дак–дак–дак–дак–дак…». Стук винтов «противника» удаляется влево, становится тише, затухает в отдалении совсем. Не обнаружил нас «поплавок» — надводник. А то бы отметил местонахождение лодки звуковой шашкой. Дескать, нашёл я вас, селёдок необученных, можете не прятаться, выныривайте, да говорите «спасибо», что свои вы, а не чужие, а то сбросил бы на вашу посудину парочку глубинных бомб, и раскололась бы она быстрее, чем грецкий орех.