Дикая война - Ерофей Трофимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мишка начал собирать инструмент, когда в сенях затопали и раздался стук в дверь. Поднявшись, парень спокойно отворил дверь и, улыбнувшись, сказал, отступая в сторону:
— Входи, дядя Николай. Я как раз самовар ставить собрался.
— Мир дому сему, — перекрестился на образа урядник и, повернувшись к парню, устало сказал: — Поговорить бы надо, Миша.
— Так пойдёмте на крыльцо. Пока самовар вскипит, и побеседуем, — предложил парень.
Они вышли, и Мишка, давая уряднику собраться с мыслями, занялся делом. Быстро залив в самовар свежую воду, он ловко растопил его и, подкидывая лучинок, вопросительно покосился на толстяка.
— Не рубил бы ты с плеча, Миша, — начал урядник с главного. — Сам понимаешь, тут не всё так просто. Не в том я чине, чтобы с судьёй спорить.
— Так к вам, дядя Николай, у меня и вопросов никаких нет. То не ваша вина. Меня не вы, меня начальство ваше предало. И не просто предало, а ещё решило в кабалу к купцу загнать.
— С чего ты так решил? — моментально подобравшись, мрачно спросил урядник.
— Всё просто. Судья меня даже слушать не стал. Сразу видно было, что там уже решено всё. Сам майор на это даже внимания не обратил. Сидел так, словно заранее всё знает. У них только в одном ошибка вышла. Не думали, что у сироты вдруг такие большие деньги найдутся. Благо не вздумали меня обвинить, что я фальшивку принёс. Вот тогда я бы вынужден был на вас сослаться. Что контрразведчик тот при вас мне пятьдесят целковых отвалил. Посмотрел бы я на их рожи, скажи я им, что деньги от их службы получены, — зло усмехнулся Мишка.
— Приедет он скоро, — глухо буркнул урядник. — Из-за бумаг тех, что ты с погони взял.
— Если через неделю не приедет, будет меня с заимки ждать, — равнодушно пожал Мишка плечами.
— Миш, а может, вернёшься? — вдруг попросил урядник, смущённо расправляя усы.
— Нет, дядя Николай, — решительно мотнул гривой парень. — Вот если начальство сменится, видно будет. А сейчас нет. Предательства я не прощу.
— Да кто ж его сменит-то? — скривился толстяк. — Он тут до пенсии сидеть станет.
— Значит, надо сделать так, чтоб сменили, — хищно усмехнулся Мишка.
— Ты чего задумал, душегуб? — растерянно охнул урядник.
— Да бог с тобой, дядя Николай, — рассмеялся Мишка. — Ты лучше внимательно меня послушай и сделай, как говорю. А там, глядишь, и его не станет, и ты место сохранишь.
— Говори, — помолчав, настороженно кивнул толстяк.
— У вас проверки часто бывают? — вдруг спросил Мишка.
— Раньше редко были, а теперь раз в три месяца наезжают, — вздохнул урядник.
— Вот и хорошо, — зло рассмеялся парень. — С этого дня пусть майор на каждое своё распоряжение тебе бумагу пишет. А ты те бумажки в отдельную папочку складывай. А станет спрашивать зачем, честно отвечай, мол, для проверок всяких. Чтобы всегда можно было начальству показать, что он тут делом занимается. А уж что из того получилось, дело десятое.
— И что получится? — не понял урядник.
— А ты сам подумай, — фыркнул Мишка. — Он же трезвым и не бывает вообще. Понапишет тебе всякого спьяну, а потом эту бумажку начальство увидит. Ну, а с тебя какой спрос? У тебя приказ письменный есть. Ты уж пытался по своему разумению его ошибки исправить, но против приказа не попрёшь.
— Ох, хитёр, — покрутил урядник головой. — Прям иезуит. Это ж надо додуматься…
— Это я ещё и не начинал толком, Николай Аристархович. А ежели он вдруг потребует меня в проводники, скажешь, что со службы я ушёл. Жалованье половинное оружейника меня не устраивает. Дело я полностью делал, да ещё и проводником был. И всё за копейки. А теперь проводника можно только по отдельному договору нанять и деньги придётся вперёд платить.
— И сколько возьмёшь? — мрачно поинтересовался урядник.
— Пять рублей на ассигнации в сутки, — отрезал Мишка.
— Бога побойся! — ахнул толстяк. — Мужики по полтиннику в сутки берут, да ещё и благодарят.
— Вот пусть мужиков и нанимает, — усмехнулся парень. — Он же лучшего хочет? А лучшее всегда стоит дорого. А спросит, с чего цена такая, ответь, что мол, убытки у меня сильные. Дела поправить надо. Он поймёт.
— А если зло затаит? И, чего хуже, мстить вздумает? — помолчав, ответил толстяк.
— Совсем из деревни уйду. И сразу говорю, дядя Николай. Не присылай своих людей, если хоронить их не хочешь. В холодную я больше не сяду.
Последнюю фразу Мишка произнёс так, что урядник невольно вздрогнул.
— На тебя же тогда настоящую охоту устроят, — угрюмо выдохнул он.
— Ну, пусть попробуют, — презрительно скривился парень. — Сильно удивлены будут.
— Думаешь, сможешь с солдатами воевать? — не унимался урядник.
— Они с хунхузами толком справиться не могут, а уж с таким лесовиком, как я… Нет, дядя Николай. Мне только казаки серьёзные противники. Да и то не все.
— А Сергий против тебя людей не поведёт, — понимающе кивнул толстяк.
— С чего бы? — удивился Мишка.
— Должен он тебе. За сына. Да и сами казаки, что в том походе были, говорят, что стреляешь ты лучше. Сергий вообще задумал тебя в станицу перетянуть.
— Так я ж не казацкого рода, — окончательно растерялся Мишка.
— То мелочи, — отмахнулся урядник. — Ему в станице крепкий оружейник да следопыт — как мешок золота в кустах найти. Дом тебе поставит да женит на сироте какой. Вот и станет ещё один род казацкий, — устало вздохнул он, тяжело опираясь на перила.
— Ты чего, дядя Николай? — всполошился Мишка. — Плохо стало? Может, водички?
— Устал я, Миша. Прав ты. Майора этого менять надо, а то и до беды не далеко. А я хватку теряю. Ты вот угадал, что он тебя продать решил, а мне такое и в голову не пришло. Старый стал. Глупый, — грустно улыбнулся урядник.
— Да господь с тобой, дядя Николай, — поспешил успокоить его парень. — Я и сам это не сразу понял. А что устал, так за двоих, почитай, пашешь. Эта пьянь только пить да жалованье получать горазда. А к тебе люди со всем уважением. Так что не бери в голову дурного. Сделай, как я сказал, а там, даст бог, и перемены пойдут.
— Ещё неизвестно, кого на его место пришлют, — вдохнул толстяк.
— Хуже уж точно не станет. Потому как некуда, — махнул Мишка рукой. — Или кто не знает, что вся служба только на тебе и держится? Он только с купцами да с благородными дело имеет, а до простых людей ему и дела нет. А что с посёлком станет, если все простые исчезнут? Вот налетят хунхузы да побьют
