Дикая война - Ерофей Трофимов

Разгрузив телегу, Мишка взял Монгола под уздцы и повёл его на дорогу. Подаренный казаками жеребец оказался настоящей находкой. Спокойный, добродушный и очень сильный, он был приучен и к седлу, и к оглоблям, так что перевозить на нём поклажу было одно удовольствие. Ко всему прочему Монгол оказался ещё и очень сообразительным. Парень регулярно выпускал его из конюшни во двор, перекрыв жердями выход в огород. Так конь, даже будучи большим любителем морковки, в ту сторону и не смотрел.

Но неожиданно начал сторожить двор не хуже собаки. А если учесть, что зубы и челюсти у него весьма впечатляющие, то соваться к ним во двор без спросу желающих было мало. Танюшка быстро подружилась с косматым пройдохой, и соседи частенько видели, как он ходил за девочкой следом, словно щенок. Ведь Танюшка регулярно таскала ему морковь с огорода. Сам же Мишка, наблюдая за этой парочкой, только улыбался.

Невысокий, мускулистый конь, с густой гривой и длинным хвостом, напоминавший сивку-бурку из сказки, и маленькая девочка, бесстрашно таскавшая его за гриву и хвост. Но при этом он умудрился ни разу ей даже на ногу не наступить. Да и работал Монгол с явным удовольствием. Во всяком случае, в Мишкином хозяйстве. Да и, правду сказать, работой его не нагружали.

Выбравшись на дорогу, парень запрыгнул на передок телеги и тряхнул поводьями, вспоминая, всё ли собрал для поездки. Как это ни удивительно, но вельбот опять оказался загружен под завязку, как и вторая лодка. Вроде и не брал ничего такого, что может показаться на заимке лишним, но всё опять как и всегда. Аж борта трещат. Благо обратно он повезёт только то, что нужно для долгой зимы. Бочонки с солониной, копчениями и шкуры на выделку.

«Кстати о шкурах! — напомнил сам себе парень. — Не забудь тётке на стену несколько шкур взять. И Танюшке у кровати повесить. Да и себе не мешало бы. А то иногда поддувает от стены. В общем, надо будет Торгата озадачить. У них выделка получше будет».

Телега негромко заскрипела, и Мишка, скривившись, вернулся к хозяйственным раздумьям.

«Вот и ещё одна проблема. Хватит уже соседа напрягать. Пора и свой транспорт иметь. Подшипники нужны. И рессоры. А вообще, нужно шасси железное делать, а на него уже кузов ставить. Гм, а почему бы и нет? Рама, оси, рессоры, колёса будут поворачивать на шкворневых осях, на раму кузов из доски и даже сидушку на передок. Всё просто и понятно. Ещё бы колёса на резиновом ходу, но это уже совсем барство, — усмехнулся парень. — Да и где их тут взять? Проще от паровоза колёса укатить, чем резину найти. Решено. Как будет время, займусь. Но главное — подшипники».

Он как раз проезжал мимо участка, когда из раздумий его вырвал появившийся на крыльце контрразведчик. Негромко окликнув, он легко сбежал по ступеням и, подойдя к телеге, улыбнулся:

— Здравствуй, Михаил. Я как раз тебя ищу. Поговорить можем?

— Присаживайтесь, по пути и поговорим, — кивнул парень, отодвигаясь и заботливо укладывая на доски свёрнутый дождевик.

— Что, занят сильно? — уточнил офицер, устраиваясь поудобнее.

— Завтра со светом на заимку ухожу.

— Значит, я вовремя успел, — кивнул контрразведчик. — Мне нужно точно знать, где ты того британца положил.

— От чугунки вёрст двадцать будет. Там лощинка небольшая. Бричку ищите.

— А на карте?

— У вас карта настолько подробная? — иронично усмехнулся парень.

— Уел, — усмехнулся офицер. — А что у тебя с твоим начальством случилось? Захожу, а мне говорят, не служишь более.

— Предало меня моё начальство, — угрюмо проворчал Мишка, махнув рукой.

— Поясни, — потребовал офицер, моментально подобравшись.

— Я купцу одному за наглость да оскорбления рыло начистил, а он на меня в суд подал. И судье взятку дал, чтобы он на меня такой штраф наложил, что мне вовек не рассчитаться. Да только не знали они, что я от вас премию получил, да и сам кое-что заработал. В общем, назначили мне десятку за скандал и десятку купцу, за поношение. Думали, я начну отсрочки просить и они под эту марку меня в должники запишут. А это кабала вечная. Да не вышло у них. А майор наш знал это всё и промолчал. Даже не предупредил. В общем, нет меня больше для них.

— Что, совсем? А урядник как же? — не поверил офицер.

— Вас, простите, как величать? — вдруг спросил Мишка. — А то некрасиво как-то получается. Вы меня знаете, я даже имени вашего назвать не могу.

— Ты прав, прости, — хлопнул себя ладонью по лбу контрразведчик. — Владимир Алексеевич я.

— Ну, хоть не Аполлинарий Акакиевич, — не удержался Мишка от лёгкого хулиганства.

— Ты к чему это? — удивился офицер.

— Так ведь понятно, что на вашей службе личины словно перчатки меняют, — пожал парень плечами.

— Ах, вот ты о чём, — рассмеялся Владимир Алексеевич. — Нет. Имя-отчество родовое, кровное. Да и смысла нет здесь такой огород городить. Но уж звание моё говорит не стану, не обессудь.

— Ну, это уж вам решать, — покорно кивнул Мишка.

— Что, и спорить не станешь? — лукаво прищурился офицер.

— Нет.

— А догадки строить?

— А чего их строить? Как оно там правильно, не знаю, а на пехотный манер, думаю, подполковнику равны будете.

— Ого! Да ты прямо ясновидящий, — удивился контрразведчик. — Как угадал?

— Случайно, — улыбнулся Мишка, глядя на него честнейшим взглядом. — Просто по возрасту прикинул.

— Да, дружок. Тебе палец в рот не клади, — качнул офицер головой.

— Ага. Откушу. По самую голову, — нахально отозвался парень.

В ответ Владимир Алексеевич громко, от души расхохотался.

— Вот что мне в тебе с самого начала понравилось, так это умение шутить в любой ситуации.

— С такой жизнью без шутки можно сразу в петлю залезть, — вздохнул Мишка.

— Что, тяжело без службы стало? Какая-никакая копейка была регулярно, — понимающе кивнул офицер.

— Не в деньгах дело, — скривился Мишка. — Предательство, вот что обидно. Я к ним со всей душой. Старался, а он в неё харкнул да растёр. Обидно, — тихо повторив, вздохнул парень.

— М-да, некрасивая ситуация, — задумчиво кивнул Владимир Алексеевич. — Так может, и я на что сгожусь?

— Предлагаете мне сексотом стать? — хмыкнул Мишка.

— Ого! Опять удивил. Да только я ведь не по нашим болванам работаю. Ими другой отдел занимается. Я по иностранным ухарям. По тем, которым сила империи покоя не даёт. Само её существование им жить мешает. Понимаешь меня?

— Вот только про патриотизм мне не надо, — снова скривился Мишка. — А то на словах там вечно одно, а на деле такое, что хоть святых выноси. Взять того же купца, что хотел меня