Победитель - Харлан Кобен

– Взгляните на эти фотографии.

Я подвигаю ему четыре фотографии. Две первые – увеличенные фрагменты знаменитого снимка «Шестерки с Джейн-стрит». Еще две – те же фрагменты, но с использованием новой компьютерной программы, показывающей, как будет выглядеть тот или иной человек по прошествии времени. Стросса и Шугармена «состарили» на двадцать лет. Так они могли выглядеть к моменту ограбления.

Иэн Корнуэлл смотрит на снимки, затем на меня:

– Вы шутите?

– С чего вы решили?

– Да это же Рай Стросс и Арло Шугармен, – говорит он. – Вы думаете, что они…

– А вы?

Иэн Корнуэлл снова смотрит на фотографии. Кажется, он изучает их с удвоенным усердием. Мне необходимо видеть его реакцию. Что бы ни утверждали психологи, ни один человек не является открытой книгой. Однако в глубине профессорских глаз что-то происходит. Во всяком случает, мне так кажется.

– Секундочку, – произносит он.

Корнуэлл открывает шкафчик рядом с книжной полкой и достает черный маркер «Шарпи».

– Не возражаете? – спрашивает он, кивком указывая на снимки.

– Пожалуйста.

Он аккуратно пририсовывает обоим усы. Закончив рисовать, он выпрямляется, затем наклоняет голову, словно художник, разглядывающий свое произведение. Я смотрю не на фотографии, а на его лицо.

Увиденное мне не нравится.

– Поклясться никак не могу, – произносит он, еще раз оглядывая подрисовку, – но такое вполне возможно. – (Я молчу.) – Мистер Локвуд, вас еще что-то интересует?

– Только срок давности.

– Простите, не понял.

– Он истек.

– Все равно не понимаю.

– Даже если вы и были причастны к ограблению, вас уже нельзя судить. Если вы, к примеру, сообщили грабителям инсайдерскую информацию, если вы являлись их пособником, прошло более двадцати лет. В Пенсильвании срок давности за подобные преступления ограничивается пятью годами. Короче говоря, вы чисты перед законом, профессор Корнуэлл.

– В чем чист? – Он хмурится.

– В своей непричастности к злодейскому убийству президента Линкольна.

– Что?

Я качаю головой:

– Теперь вы улавливаете смысл моего разговора с вами?

– О чем вы говорите?

– Вы спросили: «В чем чист?», – хотя предельно ясно, что я имел в виду кражу картин. – Я подражаю ему и повторяю: – «В чем чист?» Иэн, это уже перебор. Это подозрительное поведение. Если уж на то пошло, все в вашем признании подозрительно.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Например, двое грабителей, одевшихся полицейскими.

– И что вас удивляет?

– Это точь-в-точь сценарий ограбления Музея Гарднер в Бостоне. Два человека, того же роста и телосложения, как вы описываете, те же фальшивые усы и то же утверждение, что им нужно выяснить причину странных звуков.

– Вы находите это странным? – парирует он.

– Да. Весьма странным.

– Но в ФБР сочли это аналогичным МД.

– МД?

– Методом действия.

– Благодарю. Мне известно значение этого термина.

– Отсюда, мистер Локвуд, и схожесть в действии грабителей. Есть версия, что обе кражи были совершены одной и той же шайкой.

– Или же кто-то, возможно вы, хотел, чтобы мы в это поверили. А что скажете насчет «подозрительных звуков»? Серьезно? В запертом здании на другом конце лужайки? Вы находились внутри. Вы слышали что-нибудь подозрительное?

– В общем-то, нет.

– Нет, – повторяю я. – Вы сообщали о чем-либо подобном? Снова нет. И тем не менее вы открыли дверь двоим мужчинам с приклеенными усами. Вы не находите это странным?

– Я принял их за настоящих полицейских.

– Они приехали на полицейской машине?

– Этого я не видел.

– Скажу вам больше. В кампусе на всех входах и выходах работали видеокамеры. Однако в ту ночь никто не видел двоих мужчин в полицейской форме.

Это ложь. Тогда в кампусе не было такой системы видеонаблюдения. Но мой удар достигает цели.

– С меня достаточно! – сердито бросает Иэн Корнуэлл и встает со стула. – Мне нет дела до того, кем вы являетесь…

– Тише!

– Что вы сказали? И вы никак…

Я сверлю его взглядом. Если хотите изменить чье-то поведение, запомните всего одну простую вещь: люди всегда делают то, что отвечает их собственным интересам. Всегда. Это единственный мотиватор. Люди совершают «правильные поступки», только если им это выгодно. Да, мои слова полны цинизма, зато я говорю правду. Если хотите поменять чье-то умонастроение, секрет заключается не во внимательном и уважительном отношении к этому человеку, не в ваших шагах к примирению и не в неоспоримых фактах, доказывающих ошибочность его позиции. Добавляю для особо наивных: бесполезно обращаться к тому лучшему, что есть в человеке, или взывать к его «гуманности». Ничто из перечисленного не работает. Единственный способ изменить чье-то мнение – это заставить человека поверить, что нахождение на вашей стороне наилучшим образом отвечает его интересам. И точка.

Знаю, о чем вы сейчас думаете: я слишком обаятелен, чтобы рассуждать, как прожженный циник. Но не торопитесь с выводами.

– Вот вам мое предложение, – говорю я профессору Корнуэллу. – Вы рассказываете мне правду о случившемся в ту ночь…

– Я уже сказал.

– Тсс! – Я подношу указательный палец к губам. – Слушайте и спасайте свою шкуру. Вы рассказываете мне правду. Всю правду. Только мне. В обмен я обещаю, что сказанное не выйдет за пределы вашего кабинета. Я никому не расскажу об этом. Ни единой душе. Никаких последствий для вас не будет. Мне все равно, висит Пикассо над вашим унитазом или вы сожгли картину в камине, когда у вас закончились дрова. Мне все равно, были вы устроителем кражи или пешкой. Профессор, вы понимаете, чтó я вам предлагаю? Вы сознаете великолепие моего предложения? Шанс на свободу? Вы просто рассказываете мне правду, и с ваших плеч вдруг снимается тяжкий груз. И не только это. Вы обретаете пожизненного союзника. Благодарного, могущественного союзника. Союзника, который может способствовать вашему продвижению по службе и финансировать любой педагогический или исследовательский проект, о котором вы мечтаете и к которому лежит ваше сердце.

Пряник показан. Наступает время кнута. Я понижаю голос, чтобы ему приходилось вслушиваться. И он вслушивается.

– Но если вы откажетесь от моего щедрого предложения, я начну копать под вашу жизнь. Серьезно копать. Наверное, вы чувствуете себя уверенно. Как-никак, двадцать четыре года назад ФБР не нашло в ваших действиях никакой вины. Вы чувствуете, что обезопасили себя убедительной ложью. Но отныне эта безопасность стала иллюзией. Картина Вермеера найдена. Найден труп одного из тех, кто был причастен к краже. ФБР вновь поднимет это дело и займется дотошным расследованием. Но лично для вас важно другое: я сделаю то, чего не могут себе позволить правоохранительные органы. Их действия послужат мне фундаментом. Используя свои ресурсы, я все это усилю до десятой степени и направлю против вас. Вы понимаете?

Он молчит.

Пора бросать спасательный круг.

– Это ваш шанс, профессор Корнуэлл. Ваш