Человек рождается дважды. Книга 2 - Виктор Вяткин

В двери, покашливая, остановился Горин.

— Мы тут без разрешения. Я позвонил парням: материал бросовый.

Копчёный что-то шепнул Шайхуле, вынул папиросу, повертел в руках, швырнул, растоптал и ушёл.

— Ишь, как убивается, босяк. Зацепило, видно, за струну. Душа-то небось осталась, — заметил Горин.

На следующий день приехали делегации от комсомольских организаций. Клуб был переполнен. Юра Едва протиснулся в дверь. Гул стоял в зале. Юра поискал глазами Прохорова и наконец увидел Его в средних рядах.

Судья сделала сообщение.

Как оказалось, этой ночью подсудимый Крамелюк-Культяпый вызвал прокурора и дал новые показания, которые, изменили весь ход следствия и судебного разбирательства.

Он рассказал, что второго числа выехал с уполномоченным на прииск. Приехали они на «Разведчик» вечером. В половине двенадцатого он, Крамелюк, сказал, что идёт на конебазу спать, а сам вышел на трассу и на попутной машине в половине первого был уже в Оротукане. Убийство совершил он, а о мотивах не считает нужным сообщать суду. Дневальный знал всё и, открыв Ему дверь, ушёл играть в карты, как это было договорено. Ну, а всё остальное происходило примерно так, как рассказывал Турбасов.

— Чернуха! — заорал на весь зал Золотой. — На себя дело взять хочешь. Ну валяй, валяй…

Судья снова одёрнула Турбасова и предупредила последний раз. Начался допрос Крамелюка-Культяпого. Он повторил все показания. Но что-то он недоговаривал, и это чувствовалось. Снова враньё, решил Юра и пОсмотрел на Прохорова. Тот, приподнявшись на месте, не спускал глаз с Культяпого, а потом попросил слова.

— Граждане судьи, тут вас опять путают, — заговорил он, поглядывая на подсудимых. — С двумя из этих людей, я Ехал вместе этапом до Владивостока. Тот, которого вы называете Турбасовым, в то время был Крамелюком, по кличке Золотой. У него четыре золотых коронки. Я-то Его хорошо помню, да и он меня наверное, не забыл. А тот, что пишется Крамелюком по прозвищу Культяпый, звался Копыткиным и статья-то у него была совсем не воровская, а кажется, террор. С пересылки из Владивостока один из них бежал. Вот тут надо покопаться, и всё тогда раскроется…

— Ах ты кусок падла! — рявкнул Культяпый и хотел перепрыгнуть через барьер, но был остановлен овчаркой. Он осыпал Прохорова самой отвратительной бранью.

— Прохоров, не бойсь! Не шлёпнут гадюку, всё равно больше Ему не гулять, — раздался голос из зала. Крамелюк-Культяпый стоял как бешеный зверь, скаля зубы.

Суд прервал заседание до следующего дня.

В глубоком молчании зал слушал показания Крамелюка-Культяпого. Он был отделён от остальных заключённых и говорил откровенно, зло, не скрывая своей ненависти. Свет лампы падал на Его лицо, и оно конвульсивно подёргивалось.

Ночью был вызван к прокурору Алексеев и Ещё ряд свидетелей, и выЯвилась истинная роль Гайдукевича. Но он категорически отказался давать показания и сидел в углу. Его огромная челюсть постоянно отвисала, и он подпирал Её волосатым кулаком. Крамелюк-Копыткин, как видно, понял свою судьбу.

— Да, моя настоящая фамилия Копыткин. Отец и мои братья расстреляны за убийство сельских активистов. Теперь вы расстреляете меня. Ну что же, я кое-что успел сделать. — Он усмехнулся в повернулся к Гайдукевичу — Напрасно запираешься, Колюха, один чёрт шлёпнут; так пусть хоть знают, что многим и многим просто случайно повезло…

— Подсудимый Копыткин извольте говорить по существу, — оборвала Его судья.

— Я хотел Ещё много крови, но мне нужна была бытовая статья. Во Владивостоке удался побег Крамелюка, и я использовал эту возможность, назвался Крамелюком. Подробности вам известны, Потом мне надо было проникнуть поближе к органам, и мне это удалось. Кое-что я успел сделать.

— Какая-то чепуха, — раздался из зала возмущённый голос уполномоченного Уварова. — Невероятно это…

Копыткин с холодной улыбкой нашёл Его глазами.

— А помните, гражданин начальник, когда мы Ездили, вы дали мне винчестер. Я Ещё спросил, как вы доверяете мне оружие? Вы ответили: «Оно не заряжено, да разве ты мог бы кого-нибудь?» Так молите бога, что тогда мои патроны не подошли…

— Почему первой жертвой стала Маландина? — спросила судья.

— Нам нужны были люди из уголовной среды, чтобы самим оставаться в стороне. Это могла быть только молодёжь. Но появились коллективы, а потом комитет и Его секретарь Маландина и молодёжные прииски. Туда пошли даже такие, как Алексеев. Это ломало все наши планы. Наконец стали забирать парней из штрафных. Обострились отношения с воровскими законниками, в частности с Копчёным. Надо было принимать решительные меры. А тут новая угроза. Маландина откуда-то узнала такое, что Её следовало немедленно убрать. Всё было сделано мастерски. Если бы не эти подлюки, никогда бы не раскопали.

— Кого вы имеете в виду?

— Копчёного, Алексеева, Прохорова. Знать бы раньше…

— Надо полагать, что вещи из квартиры геологов, найденные на «Пятилетке», должны были бросить тень на Алексеева и других?

— Да.

— Кто Ещё знал о подготовке вашего преступного замысла?

— Дневальный дома ИТР Пикуль.

Прохоров присмотрелся к седому старичку, и сразу вспомнилась тюрьма и этот сектант-проповедник: «Не согрешишь, не раскаешься…»

— Чтобы не напугал, и не вызвал подозрений мой вид и голос, в дверь постучал Пикуль и сообщил, что принёс письмо, переданное с прииска. Он же нарочно (шн) громко разговаривал на кухне. Маландина его знала, без опасения открыла щеколду и протянула руку. Тут-то я сам вступил в дело. Сначала она ничего не понимала и смотрела на меня сердито. «Вы, — говорит, — с ума сошли? Постыдитесь, я ведь совсем голая». Это она, значит, мне. А сама стоит босая, в одной нижней рубашке и жмётся к стене…

— Кровоподтёки на руках, шее и других участках тела свидетельствуют о борьбе жертвы с убийцами, — прервала Его судья. — Значит, вы издевались и мучили девушку?

— Зачем её мучать? Я просто хотел посмотреть, как она будет ползать на коленях и просить…

— Несмотря на истязания вы не достигли цели?

— Нет.

— Жильцы дома утверждают, что ни крика, ни звуков борьбы не было слышно, — заметил защитник.

— Так она же не кричала, да я и не дал бы. Когда поняла, что дело Её гроб, только побледнела, как рубашка, и тихо спросила: «За что?» Тут я немного раскис. А она как толкнёт меня в грудь — и к телефону. Вот и пришлось Её за руку, да с вывертом. На колени, говорю, проси, пока не пришил, может, и пожалею. Хотелось мне Её сломить. А она откинула голову и тихо: «Просить врагов? Да никогда!..» Ну вот тогда и пришлось немного, помять…

Он задумался и помрачнел. Потом рванулся, поднял руку с короткими пальцами и уже визгливо закончил:

— Стреляйте, гады! Но только не как уголовника, а как террориста. Жалко, что мало удалось положить. Да ничего, эта ваша идейная многих стоит…

ГЛАВА 12

По льду шла вода, дорогу на переезде размыло. Краснов выскочил из саней, разогнул голенища сапог и, меряя глубину, попробовал перейти.

— Глубоко! — сообщил он и пошёл к саням начальника Дальстроя.

— Не переехать? — поднял голову Берзин.

— Почему? Лошади перейдут, а нам, пожалуй, лучше пойти пешеходной тропой.

Берзин поднялся, сбросил шубу и остался в одной кожаной тужурке.

— Ну что же. Не вредно и размяться. — Он посмотрел на речку. — Вода пошла. Теперь всё зависит от того, как мы обеспечим прииски всем необходимым.

— Кажется, удалось забросить всё. На самый дальний участок Верхнего Оротукана направлена последняя колонна тракторов. Только боюсь, как бы не застряли. Верхом тракторам не пройти: обрывистые берега ключей. А Оротукан вот-вот может вскрыться.

— Когда начинают спешить, как правило, всегда опаздывают, — заметил Эдуард Петрович и принялся затягивать ремешки болотных сапог.

Краснов знал нетерпимость Берзина к штурмовщине и понял, что тот недоволен затянувшимися перевозками. Они пошли берегом.

— Эдуард Петрович, вы разобрались с заявлением Гайдукевича? — спросил Краснов, когда они поднялись на дорогу.

После приговора суда этот матёрый преступник вдруг дал дополнительные показания, что убийство Маландиной совершено по заданию вредительско-диверсионной группы, и в частности Краснова. Краснова вызвали в Магадан на очную ставку. Не зная Его в лицо, Гайдукевич не признал Краснова. Не подтвердили эту версию и остальные. Но тот продолжал писать, затягивая время и дело. Всё это, Естественно, вызывало беспокойство.

Берзин положил руку Ему на плечо и пошёл рядом.

— Враг решил использовать наши болезни. Это провокация, затеянная с целью оттЯнуть исполнение приговора и добиться переследствия. Я вместе с нашим начальником следственного отдела вызывал всю группу осуждённых. Всё это чистейший вымысел. Отказался от своего заявления и Гайдукевич… А расследовать было необходимо, показания носили политический характер. Потому-то я настоял на том, чтобы до конца разобраться. — Он задумался и тихо добавил: — Партия требует от нас бдительности и серьёзнейшего исполнения своего долга. Но не все это правильно понимают и, увлекаясь, допускают ошибки.