Сборник 'ИЗБРАННОЕ' - Теодор Гамильтон Старджон

- Оплодотворенной яйцеклетке не удается попасть в матку; вместо этого она прикрепляется к стенке очень тонкой трубы между яичниками и маткой. И поначалу она нормально развивается - заметьте это, потому что, невзирая на то, что матка предназначена для этого процесса, стенка трубы не только служит опорой растущей яйцеклетке, но и питает ее. Она фактически образует то, что мы называем ложной плацентой, которая обволакивает плод и питает его. Плод обладает большой жизнеспособностью и в состоянии вполне нормально развиваться с помощью плазмы, которой его снабжает ложная плацента. И он растет - не по дням, а по часам. Так как труба очень узка, она не может долго удерживать растущий плод и разрывается. Если яйцеклетку не удалить в это время, то окружающие клетки точно так же начнут выполнять функции плаценты и матки; и через шесть или семь месяцев, если мать выживет, этот плод вызовет огромные разрушения в брюшной полости.

Ну так вот, возвращаясь к хориокарциноме. Так как пораженные клетки половые, и в придачу раковые, то они делятся и размножаются хаотично, без специальной модели и даже формы. Они образуют бесчисленное количество форм и размеров. По закону средних чисел некоторые из них (а всего количество искаженных клеток астрономическое) так сильно походят на оплодотворенную яйцеклетку, что лично я с трудом бы смог определить разницу между истинной и мнимой. Но организм в целом не так уж разборчив: все, что хотя бы грубо похоже на оплодотворенную яйцеклетку, способно вызвать образование ложной плаценты. Теперь рассмотрим источник этих клеток: с точки зрения физиологии, ткань железы представляет собой множество капилляров и кровеносных сосудов, и каждый из них с готовностью принимает и питает эти мнимые яйцеклетки. Тоненькие стенки капилляров, однако, легче разрываются при этом, и псевдояйцеклетки - конечно, лишь самые лучшие из них, вследствие того, что ткани охотно поддаются им - проникают в капилляры и затем в ток крови.

Имеется единственное место, куда они стремятся, туда, где много кислорода, лимфы, крови и плазмы, то есть в легкие. Легкие тоже с удовольствием принимаются за производства плаценты для питания яйцеклеток. Но для каждого сегмента легкого, занятого выращиванием поддельного плода, имеется более мелкий сегмент, вырабатывающий кислород для крови. В конце концов, легкие отказывают, и наступает смерть от кислородного голодания.

Тут в разговор вступил Рэтберн:

- Много лет хориокарцинома считалась легочным заболеванием, а поражение раком легочных желез - побочным явлением.

- Да, но рак легких... - хотел было возразить Кеог.

- Как вы не понимаете, это же не рак легких. Возможно через некоторое время метастазы могли бы дойти до легких. Но они никогда не успевают. Хориокарцинома убивает быстрее. - При этих словах он постарался не встретиться глазами с девушкой.

- Ну так как же вы лечите его?

Вебер только развел руками, так же, как перед этим Рэтберн, и Кеог неожиданно для себя подумал: "Интересно, учат, что ли, этому жесту в медицинских колледжах?"

- Назначаем болеутоляющие. Орхидэктомия могла бы немного продлить жизнь, так как при этом устраняется приток раковых клеток в кровь. Но это не спасет его. Обычно к тому времени, как появляются первые симптомы, уже начинаются метастазы. Рак становится общим. Возможно, что смерть от поражения легких - это избавление Божье.

- Что такое орхидэктомия? - спросил Кеог.

- Ампутация... так сказать, источника болезни, - неуклюже выговорил Рэтберн.

- Нет! - крикнула девушка.

Кеог посмотрел на нее с жалостью. Конечно, ампутация, если это поможет, подумал он. Что она надеется сохранить, его мужскую суть? Но в ее глазах он увидел не ужас, как ожидал, а напряженную работу мысли.

- Дайте мне подумать, - вдруг сказала она.

- Вы должны... - начал было Рэтберн, но она нетерпеливым жестом заставила его умолкнуть.

Трое мужчин обменивались выразительными взглядами. Но вряд ли они представляли, что она думает.

Девушка сидела, закрыв глаза. Томительно прошла минута.

- Папа любил повторять, - заговорила она, так тихо, словно сама с собой, - что всегда есть выход. Надо только хорошенько подумать.

Опять последовало долгое молчание. Она открыла глаза. В ее взгляде появилось нечто, от чего Кеогу стало не по себе. Она продолжала:

- Однажды он сказал мне, что я могу иметь все, что захочу, что нет ничего невозможного, а чтобы убедиться в невозможности чего-либо, надо сначала испробовать все средства.

- Это сказал не Сэм Уайк, - произнес Кеог. - Это мои слова.

Она облизнула губы и обвела мужчин невидящим взглядом.

- Я не допущу, чтобы он умер, - повторила она. - Вот увидите.

Сэмми Стайн приехал в отпуск через два года, преисполненный планов поступить в авиацию. Как он сам сказал, в армии его здорово били и выбили всю дурь. Но все-таки кое-что от прежнего Сэмми в нем осталось. Он опять строил чудесные и рискованные планы насчет вылазок, и оба они знали, куда отправятся в первую очередь. Однако новый Сэмми потребовал сначала выпивку и девочек.

Гай, два года как окончивший школу, уже зарабатывал на жизнь, и не будучи по натуре ни гулякой, ни бабником, тем не менее с удовольствием согласился. Поначалу казалось, что Сэмми забыл о "старой луже". Где-то в середине вечера в местном баре Гай и сам уже был готов распроститься с этим навязчивым воспоминанием, когда Сэмми неожиданно заговорил на эту тему. Он напомнил Гаю, что тот однажды написал ему в армию письмо, в котором спрашивал, было ли это на самом деле. Гай, в свою очередь, забыл о письме, и они удалились в воспоминания, и в конце концов договорились на следующий же день, рано-рано утром отправиться на вылазку, взяв с собой еду.

Потом опять начались тосты и танцы, и где-то после полуночи, после шума и сутолоки, Гай обнаружил, что он стоит на тротуаре и смотрит, как Сэмми запихивает свою подружку в такси.

- Эй, - окликнул его Гай, - как насчет той самой "старой лужи"?

- Заметано, старик. Уговор дороже девок, - захохотал Сэмми. Девушка потащила его за руку в такси. Он стряхнул ее и махнул Гаю:

- Слушай, - сказал он, силясь подмигнуть, - если дельце с этой крошкой выгорит, - а оно выгорит, - то я рано не проснусь. Ты вот что, отправляйся один и жди меня,